Агент в кринолине

Этак со словами и интересами королевы скоро вообще перестанут считаться. Виктория подозревала русское правительство в самых коварных замыслах — наверняка славянское единство было для царя Александра лишь поводом продемонстрировать силу и подчинить Европу своей воле…

Обсуждая политические события с премьер-министром Дизраэли, королева всплакнула и пригрозила, что сложит с себя корону в случае, если правительственный кабинет не поддержит ее в стремлении обуздать русских. Хотя она и считала сдержанность и умение контролировать собственные эмоции величайшим человеческим достоинством, обычно не допуская слез при свидетелях, но тут не совладала с собой. Любой выдержке наступает предел, когда заносчивый русский царь творит все, что хочет, а Виктория не может дать ему адекватный ответ. Зато ей удалось заставить премьер-министра, не привыкшего к подобным сценам, перейти к более активным действиям.

Маркиз Транкомб в элегантном фаэтоне направлялся в сторону Букингема. Упряжка его великолепных гнедых лошадей останавливала на себе взгляды прохожих. Даже сдержанные лондонцы не могли скрыть зависти, до того хорош был выезд.

Совсем недавно эти лошади принадлежали одному из знакомых маркиза, и тот ни за какие сокровища не соглашался с ними расстаться. Путем несложной интриги маркиз сумел поставить приятеля в такое безвыходное финансовое положение, что тот сам умолял Транкомба поскорее купить у него лошадок, чтобы спастись от краха. И маркиз приобрел желаемое, оставшись в глазах прежнего хозяина роскошного выезда не злодеем, а благодетелем, выручившим человека в трудную минуту.

Маркиз Транкомб вообще был большим мастером интриги и во всех смыслах человеком-загадкой.

Когда в свете заходил разговор о занятиях маркиза Транкомба, все вспоминали, что он много путешествует, и ничего другого даже в голову никому не приходило. А на вопрос: «Так чем же он все-таки занимается?» — острословы отвечали: «Наслаждается жизнью».

Может быть, со стороны так и казалось… Тем не менее маркиз Транкомб числился офицером Королевской гвардии (числился, а не служил с полной отдачей — гвардейская должность лишь прикрывала его службу в другом ведомстве) и часто рисковал жизнью во славу британской короны. Его основным занятием была политика, тонкая политическая игра, причем теневая.

Мало кто знал, что за блестящими дипломатическими победами Британской империи, за войнами, развязанными в разных концах света, за выгодными для англичан мирными договорами, за народными восстаниями, вспыхивающими в чрезвычайно подходящий момент, за свержением правителей и династическими браками маячит смутная тень маркиза, вкладывающего в дело свои труды и изощренный ум.

Сейчас маркиз торопился на Даунинг-стрит, где его ожидал премьер-министр Бенджамин Дизраэли, год назад получивший звание пэра и титул лорда Бриконсфилда.

Маркиз высоко ценил природный ум, дипломатические способности, хитрость и умение гнуть свою линию, присущие Дизраэли (эти качества не оспаривали даже те, кто недолюбливал премьер-министра). Без сомнения, это был именно тот политик, который требовался Британии на сегодняшний день, но… Признавать крещеного еврея Дизраэли английским лордом маркизу Транкомбу, гордившемуся своим длинным, разветвленным и уходящим в глубину веков родословным древом с именами знатных предков, было трудно. Если аристократическому титулу нет и трех сотен лет — грош ему цена.

Маркиза, прибывшего на Даунинг-стрит, к зданию парламента, в одном из крыльев которого находилась резиденция премьер-министра, немедленно пригласили в кабинет Дизраэли, где была назначена аудиенция.

— Я пригласил вас, милорд, чтобы обсудить ситуацию на Балканах, — прошелестел Дизраэли, приглашая Транкомба поближе к камину и устраиваясь в кресле у огня (было известно, что премьер-министр плохо переносит сквозняки, гуляющие по парламентскому зданию, поэтому камин в его кабинете был растоплен в любую погоду, даже в самую теплую). — Русские подошли к Андрианополю. Пока они остановились в своем продвижении, но… До Константинополя им осталось всего шестьдесят верст. Один решительный бросок…

Маркиз терпеливо слушал. В Англии мало кто вообще обращал внимание на эту войну — воевали чужие страны, на чужой территории; какое дело британцам до русских войн? Но если обыватели проявляли равнодушие, то о представителях высшей власти этого сказать было нельзя. А если интерес к чему-либо проявляли в высших сферах, то маркиз тут же начинал проявлять его вдвойне.

— Ее величество королева Виктория в ярости, — продолжил Дизраэли. — Уже в течение нескольких месяцев она настойчиво обращает внимание кабинета на эту опасность. Речь идет даже не о Турции и ее позорном проигрыше… Турция — наш союзник, но не из тех, с которыми нужно всерьез считаться. На самом деле война на Балканах — это вопрос о превосходстве России над Британией, и наоборот. Русские так и рвутся к Босфору и Дарданеллам, что даст им беспрепятственный выход в Средиземное море и, практически, контроль над всей Европой. Это не может не внушать тревоги. Вы ведь уже побывали на Балканах в начале военной кампании?

— Да, я помню, что творилась на болгарских землях, когда русские форсировали Дунай и взяли Систов и Тырново… Болгары намучились под турецким владычеством и встречали русских как своих освободителей на подступах к городам с цветами и венками. Солдаты и офицеры русской армии вскоре были увешаны цветочными гирляндами, словно языческие божки. Женщины несли им расшитые золотом платки, мужчины выкатывали бочки лучшего вина. Местные аборигены прямо на улицах накрывали столы и начиналось братание и пиры с пением и плясками…

На лице премьер-министра играла скептическая гримаса, без слов говорившая, что он прекрасно осведомлен об этих фактах, но его болгарско-русские сантименты трогают мало и углубляться в подобные темы ни к чему. Транкомб тут же скорректировал свой рассказ:

— Однако план русского генерального штаба — за четыре недели дойти до Стамбула, который в России и в Европе чаще называют Константинополем, не удался. Турки оказали отчаянное сопротивление. При первом штурме Плевны русские потеряли без малого две с половиной тысячи человек и отступили. Но вскоре собрались с силами и вновь кинулись на штурм, принесший еще больше жертв. «Третья Плевна» обошлась русским в тринадцать тысяч убитых… И все же они продолжали подтягивать резервы и в конце концов вынудили турецкий гарнизон Плевны сдаться в плен. Насколько я помню, сорок три тысячи турецких солдат и офицеров в один день оказались в руках русского командования.

— Эти русские всегда используют свое вечное превосходство в живой силе, чтобы задавить противника численностью, — отозвался Дизраэли. — В другой стране командующего, потерявшего в одном бою тринадцать тысяч солдат, уволили бы за некомпетентность и отдали под суд, а русские считают это героизмом. Впрочем, эти бои — уже история… А в настоящее время, когда война подошла к концу, задача Британии — не допустить подписания мирного договора, излишне, подчеркиваю — излишне выгодного России. Условия Сан-Стефанского мирного соглашения между Россией и Турцией, подписанного графом Игнатьевым, делают Болгарию прямо-таки великой державой, простирающейся от Черного до Эгейского моря, в то время как позиции Турции чрезвычайно ослабляются. Но сильная Турция нужна Британии, чтобы служить неким противовесом России.

Дизраэли вскочил на ноги и несколько раз прошелся по комнате взад-вперед, что означало высшую степень волнения. Несколько успокоившись, он продолжил:

— Остается уповать на то, что Сан-Стефанский договор — временный документ переходного периода, о котором позже можно будет и забыть. Наша задача — не дать ему превратиться в серьезный документ, действующий в течение десятилетий. Главное — добиться пересмотра всех неудобных для нас пунктов в тот момент, когда мирный договор будет заключаться всерьез и надолго при участии ведущих европейских держав. Под ведущими европейскими державами я подразумеваю прежде всего Британскую империю, интересы которой мы и призваны защищать. Вы, милорд, в ближайшие дни отправитесь туда, поближе к местам событий, с секретной миссией. Во-первых, нам нужна информация из первых рук, во-вторых, нужен человек, способный самостоятельно принимать решения и координировать деятельность наших агентов в интересах британской короны. В этих вопросах никто не может вас превзойти, мой дорогой маркиз. Так что королева наделяет вас особыми полномочиями и благословляет на труды.