Страница 2 из 52
Но миссис Мэлдон торопилась в Лондон. Следовало помочь выросшему сыну встать на ноги и добиться успеха и преуспеяния.
По приезде она купила дом, старый, расположенный в непрестижном, хотя и густонаселенном районе. Дом был большим, с множеством отдельных спален, и его превратили в пансион для постояльцев. Миссис Мэлдон за умеренную плату предоставляла гостям комнаты с кроватью, завтрак, ужин, традиционный чай в пять часов, а по воскресеньям и обед. У нее было чисто, уютно, кухня, хотя и простая, отличалась отменным вкусом, и в постояльцах недостатка не было. Доход от пансиона должен был помочь семейству продержаться до тех пор, пока Эрни не сделает карьеру…
А с карьерой у молодого Мэлдона возникли сложности. Он начал служить в конторе преуспевающего нотариуса, потом по каким-то причинам перешел в другую контору, потом — в третью (и каждая очередная контора выглядела все беднее и проще, чем предыдущая), потом он оказался помощником адвоката, секретарем в суде, журналистом…
Журналистом Эрни и остался — ему нравилось быть принятым в разнообразных кругах общества и иметь кучу полезных знакомств. Правда, печатали его статьи редко и больших гонораров не предлагали, но это было несущественно — ведь домик миссис Мэлдон давал кое-какой доход, значит можно было не унижаться ради куска хлеба… Мысль о том, что мать и сестра работают с утра до ночи, чтобы содержать пансион — готовят, стирают, гладят, моют полы, таскают с рынка провизию, — Эрни не беспокоила.
А миссис Мэлдон и Мэри крутились как белки в колесе. Содержать штат прислуги — слишком накладно, и жалованье персонала сожрало бы львиную долю доходов. Но все же, чтобы придать пансиону респектабельный вид, пришлось нанять одного слугу, мужчину, исполнявшего одновременно обязанности швейцара, лакея, истопника, садовника, рассыльного и исполнителя конфиденциальных поручений жильцов, а также вышибалы — без мужской прислуги вести дела просто невозможно.
Все остальные работы дамы Мэлдон исполняли сами. И не дай бог побеспокоить Эрни неуместной просьбой сходить вместе с сестрой на рынок или собрать с веревки на заднем дворе высохшее белье. Эрни напоминал, что джентльмены (а он полагал себя таковым) на рынок не ходят, и вообще просил ему не мешать в минуту, когда его посетило творческое вдохновение.
— Ничего, Мэри, мы с тобой потерпим, — говорила матушка. — Каждый должен встречать свои беды с честью, что бы ни послала ему судьба. Вот когда наш Эрни встанет на ноги, все изменится к лучшему. Мы еще увидим лучшие времена…
Но матушка так и не дождалась этих лучших времен. Возвращение на родину, в туманный и сырой Лондон, сыграло с ней злую шутку, хотя и в Петербурге климат был отнюдь не знойный. Наверное, в России, куда миссис Мэлдон с дочерью силой обстоятельств перебрались после жаркой Индии, вечные простуды положили начало ее недугу, а знаменитый лондонский смог довел болезнь легких до тяжелой формы.
Матушка скончалась, завещав дом и собственные скромные накопления Эрни, а Мэри — лишь заботу о брате.
И вот, полгода спустя, когда тщательно сбереженные матушкой деньги утекли у брата между пальцев, а кормивший семью дом был давно заложен, главным для джентльмена Эрни стал вопрос — где бы перехватить хоть несколько фунтов.
Когда брат принялся с порога кричать о своих бедах, Мэри внутренне содрогнулась. Наверняка Эрни запутался в долгах и теперь взывает о помощи! А у нее нет ни гроша, кроме той скромной суммы, на которую она рассчитывала приобрести продукты для воскресного обеда постояльцев. Конечно, не обязательно закатывать пир, можно приготовить что-нибудь простое и питательное, вроде мясного пудинга… Но для настоящего мясного пудинга все равно нужен кусок мяса, если рассчитываешь накормить досыта нескольких мужчин.
— Эрни, не хочу тебя расстраивать, но денег у меня нет, — откровенно объяснила Мэри, чтобы сразу расставить все точки над «и». — Я могу оказать тебе только моральную поддержку, дать добрый совет, пожалеть и посочувствовать.
— Это то, что мне надо! — неожиданно возликовал Эрни. — Вот-вот, именно моральная поддержка и сочувствие!
— Неужели речь идет не о деньгах? — поразилась сестра.
— О деньгах конечно. Но об очень больших. Тебе такая сумма и не снилась.
— Да уж, я редко вижу деньги даже во сне, — согласилась Мэри. — А хотелось бы посмотреть на них хотя бы в ночных грезах…
— Сестра, ты можешь быть серьезной и выслушать меня со вниманием?
Оказалось, что Эрни взял под вексель крупную сумму, но, поскольку никакого обеспечения он предоставить не мог, потребовалось письмо от поручителя, гарантировавшего возврат долга своим состоянием. И брат не нашел ничего лучшего, кроме как подделать подпись дядюшки-лорда, якобы ручавшегося за беспутного племянника…
— Ты сошел с ума! — воскликнула Мэри. — Это же преступление! Тем более подпись дяди, который знать нас не желает и не поможет нам ни при каких обстоятельствах…
— В том-то все и дело, — покаянно подтвердил Эрни.
— А где же взятые под необеспеченный вексель деньги? Их надо немедленно вернуть. Тогда уже не будет оснований обвинять тебя в мошенничестве. Если ты вернешь основную сумму, с процентами мы как-нибудь справимся…
Предложение Мэри энтузиазма у брата не вызвало.
— Видишь ли, — Эрни так мялся, что было очевидно — правда дается ему с трудом. Но все же следовало рассказать Мэри правду, иного выхода он не видел. — Денег у меня уже нет. Ни пенса. Я проигрался на бегах… Если уж человеку не везет, то не везет всегда и во всем! Нет, ты не думай, я не настолько легкомысленный человек, и ставку я делал не просто так, с бухты-барахты. Дело-то казалось вполне надежным — один жокей по секрету шепнул мне, какая лошадь придет в заезде первой… Выигрыш ожидался колоссальный. Я был уверен, что многократно увеличу эту сумму, смогу быстро расплатиться с долгом и поправить наши дела. Тем более пора платить по закладной за дом. Ну разве я виноват, что кобыла захромала? Это просто невероятное, ужасающе нелепое стечение обстоятельств!
— Боже, и что же будет? — прошептала Мэри, которая все острее понимала масштаб разразившейся катастрофы. — Ты не можешь заплатить по векселю, и его вот-вот опротестуют…
— Ты еще не знаешь самого главного! — горько выдохнул Эрни. — Мой вексель попал в руки совершенно бессердечного человека — маркиза Транкомба. Он грозит мне судебным преследованием. Причем, как ты понимаешь, при плохом развитии обстоятельств я попаду даже не в долговую тюрьму, а на каторгу, где и буду пребывать среди воров, убийц и прочих подонков общества. Спаси меня, сестра, ради памяти нашей матери, спаси!
О боже, ради памяти матери! Ясно, что за возвышенной риторикой Эрни скрывает обычный страх и собственный эгоизм. Но… как только Мэри представляла себе брата, бредущего в кандалах и с мотыгой на плече во главе колонны преступников на каторжные работы в каменоломне, ей становилось дурно.
— Что я могу для тебя сделать? — напрямую спросила она.
— Маркиз сказал, что, если ты согласишься отработать мой долг, он не станет подвергать меня судебному преследованию…
— Если я соглашусь отработать? А в качестве кого я должна отрабатывать твой долг? В качестве поденщицы? Или содержанки без содержания, поскольку все, что я могла бы заработать своими услугами, уже растрачено моим дивным братцем? Я так понимаю, что, будучи не в силах расплатиться с долгами, ты решил продать меня в рабство? Это во всех смыслах омерзительно!
— Мэри, прости. Прости, моя дорогая! Это все ужасно, просто ужасно. Но ни о чем непристойном речь не идет, поверь; маркиз все-таки джентльмен, он не позволит себе ничего лишнего. Наверное, предложит тебе должность секретаря. Он ведь по службе часто бывает за границей и ведет оживленную переписку с иностранцами, а ты владеешь несколькими иностранными языками… русским, французским и по-немецки худо-бедно читаешь, и на хинди говоришь. Ты такая способная, особенно к языкам.
— А кто это рассказал маркизу о моих лингвистических способностях? Не говори ни слова, я знаю, это был ты. Постарался сделать мне рекламу, чтобы продать повыгоднее в обеспечение своего долга.