Цена счастья

Джефф покачал головой, как бы в раздумье, и ответил:

— И да и нет. Иногда я вспоминаю всю эту суматоху, волнение, азарт... — он умолк на секунду, вглядываясь куда-то вдаль, — как я орал на своих ребят, посылая в атаку... Как мы лежали в засаде, боясь громко дышать, и объяснялись лишь жестами, как глухонемые... Были и хорошие времена, были и тяжелые... Когда ползешь на животе, съежившись от страха, а через минуту ты уже готов вскочить, чтобы стрелять, калечить, убивать...

— Джефф, не надо. — Лиззи накрыла ладонью его руку.

— Ладно, девочка, все нормально... Это я так, нарисовал маленький фрагмент большой картины...

Джефф поднялся и направился к двери.

— Джефф, — вдруг тихо позвала Лиззи, — значит, людям страшно, когда они... сражаются?

Джефф резко обернулся.

— Если кто-то скажет «нет», то это или бессовестный лгун, или сумасшедший, которого надо держать в психушке под замком!

Лиззи посмотрела на захлопнувшуюся дверь и подумала о том, что Джефф так же изувечен, как и Ричард, только его шрамы не так заметны... Но Лиззи знала, что они болят. Однажды ночью, услышав, как он кричит, она выбежала из комнаты и на лестнице увидела Мэг, которая стояла около его двери.

— Ничего, милочка, — успокоила она Лиззи, — это пройдет, солдатам тоже бывает тяжело...

Лиззи слышала, как внизу зазвонил телефон, и, когда Мэг принесла ей чай, спросила:

— Кто звонил?

Мэг присела на край кровати.

— Мистер Боунфорд.

— А почему ты меня не позвала?

— Джефф с ним разговаривал, сказал, что ты больна.

— Господи, ну что за глупости! Он сейчас же бросится на поезд и примчится узнать, что случилось! Джефф что, нарочно так сделал?

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что Джеффу... не нравится Ричард, вот почему!

— Что ж, у него, верно, есть на то причины...

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказала, милочка. Нам всем тогда показалось, что ты слишком увлеклась этим Ричардом.

— Послушай, Мэг! — Лиззи подалась вперед. — Я хочу, чтобы ты поняла — мы просто друзья. Мне искренне жаль Ричарда, а людям в его положении доброта и сердечность необходимы.

— Верно, милочка, — Мэг тяжело поднялась, — но знаешь, как говорят: жалеет — значит любит...

— Не говори глупости, Мэг! Это не тот случай!

Мэг вдруг резко повернулась, опершись руками

о кровать, нагнулась к Лиззи.

— Не тот случай, говоришь? Тогда послушай, милочка, что я тебе скажу. Ты умная девочка, но кое-чего не хочешь видеть. Этот парень там, внизу, — Мэг указала пальцем в пол, — тебе никто, — ни брат, ни сват и даже не дальний родственник. Но любому, у кого есть глаза, видно, что он... как это называется... «неровно дышит»!

— Мэг, пожалуйста!

— Ладно! — Старая женщина выпрямилась. — Ты можешь говорить «пожалуйста» сколько угодно, только я тебе одну вещь все-таки скажу: не думай, что он бегает вокруг тебя, чтобы не замерзнуть! Еще когда Берта была жива, я поняла, что у него на уме. А когда ты умотала в эту Шотландию, Господи, он был похож на медведя, у которого увели медведицу. Знаешь, что мне Берта успела сказать перед смертью? «Пока есть Джефф, для Лиззи всегда будет место в этом доме», — вот что она сказала! И не надо, — Мэг погрозила ей пальцем, — смотреть на меня так! Я намного дольше тебя живу и много чего повидала. Я знаю, что такое горе и тоска, но я также знаю, что эти чувства не вечны! Приходит время, когда ты говоришь себе: «Хватит, надо жить дальше!» А как ты собираешься жить дальше? У тебя будет ребенок, а у ребенка должен быть дом. И ты не найдешь лучшего дома, чем этот, и никого лучше, чем Джефф. Да, у него, конечно, есть недостатки, но у кого их нет? Он отлично со всем справляется и будет справляться и дальше. У него неплохая пенсия, а в дальнейшем он, возможно, найдет себе работу. Ты будешь спокойна и счастлива всю жизнь, милочка! Подумай и спроси себя, есть ли этому какая-нибудь альтернатива? — Мэг хмыкнула, и глаза ее потерялись в мелких морщинках. — Ничего себе словечко я выискала, а?.. Скажи, ведь Джефф тебе нравится, не правда ли?

Лиззи отвела глаза в сторону.

— Думаю, что да, — немного смутившись, ответила она. — Но «нравится» и «люблю» — разные вещи, верно?

— Знаешь, милочка, — снова заговорила Мэг, — у моей матушки с моим папашей жизнь была, — не дай Бог. Он пил, как не знаю кто, и я однажды спросила ее: «Почему ты это терпишь, почему не уйдешь от него? Ты же не любишь его, не можешь любить!» А она мне ответила: «Да, похоже, не люблю, но я привыкла к нему, а привычка намного сильнее, чем любовь». Я тогда была еще слишком мала, чтобы понять это, но много лет спустя убедилась, что мать была права... Ох, что-то заболталась я с тобой, девочка! Хочешь, я позвоню Ричарду и скажу, что с тобой все в порядке, иначе он точно примчится сегодня же ночью.

Лиззи на секунду задумалась.

— Хорошо, Мэг, и передай ему, что я сама позвоню ему завтра.

— Ладно, передам. А теперь ложись и спокойненько выздоравливай.

Мэг вышла, а в голове Лиззи все еще звучал мучительный вопрос: «Могла бы я выйти замуж за Джеффа?» После долгих раздумий пришел ответ: «Да, возможно, но... не сейчас, когда память об Эндрю еще свежа...»

Это случилось накануне сочельника. Лиззи спускалась по лестнице, но на предпоследней ступеньке вдруг потеряла равновесие и, покачнувшись, едва не рухнула животом на пол. На ее счастье, через холл проходил Джефф. Он рванулся и вовремя успел подхватить ее. Несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу. Дотом Джефф тихо сказал:

— В третий раз тебя поймаю...

Лиззи недоуменно уставилась на него.

— Что?!

— В третий раз тебя поймаю! Неужели не помнишь?

Лиззи осторожно высвободилась из рук Джеффа.

— Что я должна помнить?

— Однажды, много лет назад, я чуть не сшиб одну девчонку дверью, — он обернулся и показал пальцем на кухонную дверь, — но успел ее поймать в двух дюймах от пола, а она мне тогда напела слова одной песенки: «В третий раз тебя поймаю...»

Лиззи рассмеялась:

— Боже мой, я совсем забыла! Странно, что ты... об этом помнишь.

— Я много чего о тебе запомнил за те несколько дней, что был здесь... до отъезда. Я помнил тебя маленькой тщедушной девочкой, а когда вернулся, увидел взрослую красивую девушку. Это было для меня неожиданностью. А помнишь, как я спас тебя от той фабрики, куда ты собиралась идти работать?

— Разумеется, Джефф, я никогда не забывала об этом, — голос Лиззи сразу стал серьезным.

— Эй, перестань! Я же пошутил! Я вовсе не собираюсь требовать за это медаль. Хотя кто знает? Пойди ты на фабрику, может, в конце концов вышла бы замуж за ее владельца!

— Вполне возможно, иногда случаются и более странные вещи, — Лиззи усмехнулась. — Вдруг ему на старости лет понадобилась бы сиделка?

Джефф ухмыльнулся.

— А что? Может, и так... Только я не очень представляю тебя катящей инвалидное кресло! — Он вздохнул и с неожиданной тоской в голосе добавил: — А ведь это будет первое Рождество без мамы... Ты знаешь, меня здорово беспокоит отец: он стал ко всему безразличен, ничто его, похоже, не интересует. — Джефф помог Лиззи сесть на диван, а сам расположился в кресле напротив. — Странное дело: некоторые могут любить только один раз, вот как отец. Я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Лиззи задумалась. Размышляя о своем будущем, которое могло быть связано с Джеффом, она не раз вспоминала о его предыдущей... связи с женой Ричарда.

Ричард... Иногда бывали моменты, когда она страшно тосковала по нему, не вполне понимая причины этой тоски. Возможно, ей просто нравилось говорить с ним, смеяться вместе над чем-нибудь. Лиззи не раз отмечала про себя, что у Ричарда замечательное чувство юмора.

Правда, Джефф тоже был большой шутник, однако его шутки были какими-то однобокими. Казалось, что он доволен больше всех, в то время как жертвы его розыгрышей редко бывали от них в восторге.

Лиззи недоумевала, с чего вдруг стала так придирчива к Джеффу? Это было просто глупо с ее стороны. Надо благодарить судьбу, что у нее есть такой умный и надежный друг.