Полночь (сборник)

Он приоткрыл окно. Дуновение или гул. Дыхание города. Составляет компанию. Потом разобрал постель. Отбросил все, что хранило тепло. После чего сидя разделся и улегся. Потом протянул руку, чтобы выключить лампу. Которую тотчас же зажег снова. Я не смогу заснуть. Знаю. Как только в темноте. Так груз на сердце.

Раз не сможет, он поднялся. Дошел до письменного стола. В номере стоят, конечно же, кровать и платяной шкаф, а к ним красивый письменный стол со стулом и крохотный салон. Без кресел? Почему же, две штуки. Это и есть салон.

На письменном столе лежал его старый портфель. Поль вернулся с ним на кровать. Открыл. Вынул партитуру своего квартета. Которую и принялся во весь голос перечитывать. То есть напевать. Выбирая один голос. Перескакивая на другой. Переходя от одного к другому. Пропевая все четыре один за другим. Наделяя звучанием, чтобы услышать все сразу. Тогда как поется только один. А три остальных теперь откликаются.

Так и заснул. Напеваючи.

3

Летний светло-бежевый костюм. Лен с чем-то там еще. Так что легко мнется. Нуждался в серьезной глажке. Переодеваться лень. Не грязный, не пыльный. Просто мятый. Можно было бы, как в фильмах, поручить его погладить экспресс-службе отеля. Отель был достоен фильма. Роскошного фильма. Не какой-нибудь занюханный отелишка. У него в сумке лежали серые брюки и голубая полотняная куртка, можно было бы надеть их. Лень, а может, и ненависть, что-либо теперь менять.

Он направился к бюро оформления, чтобы оставить там магнитную карту от своего номера. Номер 607. Карту, что служила ключом, но была лишена его очарования.

Симпатичная девушка из дневной смены. В белой блузке. Ее черную юбку не видно. В белой блузке под горящей днем и ночью приветливой лампой. Модные очки и строгий шиньон, протянула руку и взяла карту.

Меня приглашали на фестиваль, сказал Поль. Так что все оплачено. Верно? И, не дожидаясь ни согласия, ни подтверждения либо одобрения, повернул было кругом, собираясь перейти к другому бюро, где надеялся навести справки о заказанном такси.

Девушка его окликнула. Господин Седра? Да, сказал Поль. Белая блузка: Вам все же придется кое-что оплатить. Да ну? сказал Поль. И что же? Модные очки: Ваши напитки. Какие такие напитки? Строгий шиньон: Из вашего номера. Из мини-бара. Вы разве ничего не пили? Поди знай, сказал Поль.

Девушку хотелось поддразнить. С учетом всех ее аспектов, воздержался: Ну да, сказал он, от одного до двух виски. Иногда вечером. По правде, каждым. Составьте счет. Составили. Сколько я вам должен?

Его кредитную карту касса не приняла. Расплатился наличными. Купюра и пригоршня монет. Деньги оттягивают карманы. Потом отправился к другому бюро, там молодой человек в красном жилете под приветливой лампой, казалось, только его и дожидался.

Номер 607, сказал Поль. Как там с такси? Молодой человек справился с часами. Ни за что не опоздает, сказал он. Заказывали на девять? Да, сказал Поль. Юношеская улыбка: Девяти еще нет. Ровно в девять остановится внизу. Вот увидите. Не беспокойтесь.

Поль пошел дожидаться у подъезда. Повод глотнуть утреннего воздуха. Ни облачка. Тем лучше. Сияло солнце. Просто потрясающее. Погода лучше некуда. Не так жарко, как вчера. В тени у подъезда всего лишь +27. В девять утра. Ровно в девять.

Большущий черный «мерседес» развернулся на перекрестке и въехал в прилегающий к отелю сад. Поль подобрал сумку и, пока такси останавливалось перед подъездом, начал спускаться по ступенькам.

Несомненно, жертва галлюцинации. Такое частенько с ним случалось. Все чаще и чаще. Мозг так и норовил закусить удила. В смысле сойти с рельсов. Работать по-своему. Он увидел, как автоматически открываются дверца и багажник. Потом у него выпала сумка. Ее тут же отправили в багажник. На вопрос шофера: Вам ведь в аэропорт? Поль ответил: да. Потом нагнулся, чтобы залезть в машину. Внимание. Тревога подтверждается. Он привык.

Приступ головокружения приостановил его продвижение. Он сжал зубы. Кулаки. Скукожился всем телом и, все так же согнувшись в три погибели, зажмурив глаза, ждал, пока пройдет.

Прошло. Вот уже прошло. Он наконец устроился в машине. И, окончательно устроившись, сумел наконец просмаковать необычайный уют «мерседесов». Если не умру, подумал он, куплю себе такой. На какие шиши? Понятия не имею. Посмотрим. Ну да.

Бесшумно закрылась дверца. И до чего бесшумно. Поль решил, что не закрылась. Закрылась-таки. Такси устремилось с ветерком. Потом, ловко избавившись от незначительных препон. Взяло курс на аэропорт.

Во сколько у вас самолет? В десять, сказал Поль. Успеете без проблем. Разве что какая-нибудь чудовищная пробка. Или авария. Столкновение. Чего со мной никогда не случалось. Будете в срок. Еще ни разу клиент из-за меня не опаздывал. Но, добавил он. И, указывая пальцем, принялся комментировать время, которое горело на часах автомобиля.

Поль не слушал. Он слушал Фрэнка Синатру. Не то радио, не то диск. Наверняка диск. Несколько песен шли одна за другой. В первой рассказывалось о жизни одного человека. Год, когда мне стукнуло пятнадцать, выдался очень удачным, говорил он. Год, когда мне стукнуло тридцать, выдался очень удачным. И так далее. Куплет за куплетом. Каковые становились все менее и менее веселыми. Или все более и более грустными. Понятное дело.

Но пробежать по горлу Поля горячее ощущение с привкусом морской соли заставила, конечно же, вторая песенка. The Shadow of Your Smile. Представьте себе, что именно на этой мелодии Поль Седра впервые прижал к себе ту, которая стала Люси Седра.

Ну вот, сказал шофер. Приехали. Мы на месте. Вы на месте. Он выключил счетчик. Потом, объявив, что набежало ровно восемьдесят франков. Он обернулся.

Сударь? сказал он. Сударь? Эй, сударь? Приехали. Вы спите? Никакой реакции. Он вылез из машины, обогнул ее, открыл дверцу и склонился над Полем, который открыл глаза.

Что же это вы, сказал мужчина в рубашке с короткими рукавами. С полосой посредине. С черными прилизанными волосами. Ну и нагнали же, честно говоря, на меня страху. Я уж думал, вы померли. Еще нет, подумал Поль. Почти что. Нет, сказал он. Успокойтесь. Это просто приступ сонливости. Со мною такое бывает. С раннего детства. Все время засыпаю. Это болезнь? В некотором роде. Сколько я вам должен? Восемьдесят. Поль в поисках сотни полез в бумажник. Шофер, не дожидаясь, отправился вынимать из багажника сумку.

В обмен на сумку Поль протянул свою сотню. Шофер покопался в кармане брюк, потом в нагрудном рубашки. Умоляю, сказал Поль. Оставьте, все в порядке. Ну, спасибо, сказал таксист. Он был похож на Тино Росси. И доброго пути. Вы не на Луну? Нет, сказал Поль. С чего вы это взяли? Таксист: Вы не слушаете Синатру? Фрэнк, прекраснейший голос на свете, подхватил прямо-таки с потрясающим успехом: Fly me to The Moon. Ах да, сказал Поль. Действительно. Забавно. Увы, нет. В принципе, лечу в Париж.

Еще один, кого я больше не встречу, подумал он, минуя стеклянную стену холла. Ему даже пришла было мысль, что он уже никогда никого еще раз не встретит. Ошибался. Он встретил ту, которую уж никак не предполагал встретить снова. Молодую женщину с налитыми кровью глазами.

Могло прийти в голову, что речь идет об аллегории смерти. О воплощении не покидающей более Поля смерти. Преследует его по пятам. Везде и всюду. Ничего подобного. Всего-навсего молодая женщина, глазные яблоки которой по той или иной причине налиты кровью. Но если вы настаиваете. А если учесть ее затравленный взгляд. Она воплощает скорее жизнь. Жизнь под постоянной угрозой.

Как бы там ни было. Когда она вошла в самолет. Поль уже сидел у иллюминатора. С правой стороны. Над крылом. Всегда пустое кресло. Никто сюда не хочет. Здесь, кажется, трясет. Поль разместился тут по доброй воле. Ему нравилось смотреть на огромный реактивный двигатель. И особенно нравилось смотреть, как на спуске работают тормозные закрылки. Нижние или верхние. Не разбираюсь. Или воздушные тормоза. Вообще в этом не разбираюсь.