Темноты

— Не настолько личное, — уточнил Кален. — Я…прошлым вечером я сказал ей нечто жестокое и не совсем честное. Я хочу извиниться, — по крайней мере, это было частично правдой

— Ох, — Мирин больше ничего не спросила, но в глазах читалась некая нерешительность. Кален заказал ещё ззар.

— Ты мне расскажешь? — спросила Мирин. — Целлика мне немного рассказала. Что случилось прошлым вечером?

— Это неважно, — пожал плечами мужчина.

Мирин снова потупила взор и промолчала. Судя по всему, ответ Калена ей не понравился. Она, может, продолжила бы разговор, но принесли еду, вкусную и горячую. Как всегда, Мирин тут же с упоением начала есть, словно годами голодала. Кален ел вполсилы.

— Говори, — сказала Мирин. — Расскажи мне что-нибудь, что угодно о себе! — она мягко улыбнулась.

Кален хотел поговорить, но было слишком многое, что он не хотел говорить — ни ей, ни себе. О Файне. О Лориэн и леди Айлире. Всё это заставляло чувствовать себя неуверенным.

Пока девушка ела, Кален начал говорить. Ни о Файне, ни об Айлире или Лориэн, ни о чём-либо, касавшемся Глубоководья в принципе. Он говорил о Тенеубийце.

Тихо, вполголоса, чтобы их не подслушали, Дрен поведал ей о собственном долге. Он рассказал ей о своём обучении в Западных Вратах и Левии, его наставнице. Кален говорил о Лускане своей юности, где они с Целликой воровали и просили милостыню на еду, или полурослица использовала голос ради собственной выгоды. Как на восьмую зиму он повстречал Гедрина Тенеубийцу — выходца из Ночных Масок, ставшего паладином, основателем и главой Ока Правосудия — который изменил его жизнь.

Кален рассказал Мирин об обете, который у него принял Гедрин — никогда ни о чём не молить — и немного грустно рассказал о Защитнике, перешедшем к нему, а сейчас находившемуся в руках у Арэйзры.

— Возможно, она более достойна его, — пробормотал Кален.

Мирин посмотрела на него влажными глазами и коснулась запястья.

— Ты защитил меня, — сказала девушка. — К тебе вернулись силы. Разве к тебе не должен вернуться и меч твоего бога?

— Как рассудит Око, — улыбнулся Кален. — Если я достоин, то меч снова будет у меня. Если нет…тогда, может, он дарует Арэйзре победу. Надеюсь, она будет относиться к нему с должной долей почтения — не то, что я.

— Это, должно быть, здорово, — убрала руку Мирин. — Иметь бога, которому служишь. Я не знаю, какому богу служила я — если он у меня был.

Они так и сидели в неловкой тишине, и Кален видел, как Мирин наблюдает за ним краем глаза. Девушка перестала есть, и Кален, сам не зная почему, понял, что Мирин расстроена. Было ли как-то это связано с её памятью?

— Кален, — произнесла, наконец, Мирин, — зачем ты это делаешь?

Дрен посмотрел на выпивку.

— Если не я, — ответил мужчина, — то кто?

Мирин не отводила от него взгляда.

— Кто был тот мужчина вчера? — почти шёпотом произнесла она. — Когда злодей бежал, ты всё равно ранил его — просто для того, чтобы сделать больно?

Кален понял, почему девушка была расстроена.

— Тот мужчина напал на тебя, — произнёс гвардеец.

— Но он убегал, — продолжила Мирин. — Он бы убежал, но ты погнался за ним. Ты причинил ему боль, даже когда это не было необходимо. Зачем?

— Ты не поймёшь, — пожал плечами Кален.

— Хватит! — коснулась его руки Мирин. Дрен почувствовал небольшой зуд, словно от слабого разряда молнии, под кожей. Глаза девушки казались очень светлыми в полумраке. — Это не ты — ты не такой хладнокровный.

Кален открыл было рот, но возле их стола раздалось вежливое покашливание. Обслуживавший их стол парень вернулся и переминался с ноги на ногу.

— Прошу прощения, не хотел помешать.

Кален отпустил руку девушки, а та смутилась.

— Вовсе нет, — произнёс он и вытащил несколько бумажных банкнот. — Думаю, мы закончили.

Кто-то из других посетителей позвал парня, и тот, кивнув Калену с Мирин, ушёл.

Дрен обернулся к девушке. Как он хотел рассказать ей всё — все те ужасные вещи, которые он сделал в юности, — но мужчина знал, что это сотрёт улыбку с её лица. А этого…этого Кален не перенёс бы.

— Может, нам стоит купить мне какое-нибудь оружие, — сказала Мирин по дороге к дому, где жил Кален. Они шли под руку, а от напряжения за ужином не осталось и следа.

— Зачем? — Кален окинул её придирчивым взглядом. Даже несмотря на то, что последние два дня девушка ела, словно одичавшая собака, она была худой и миниатюрной, почти одни кожа да кости. У Мирин не было и намёка на мышцы, необходимые для рукопашного боя. — У тебя есть я.

Она покраснела.

— Но когда тебя нет рядом — как, например, на балу, — сказала та. — Какое-нибудь оружие для самозащиты, ну, когда я одна, ну, ты понимаешь, — Мирин покрутила в воздухе пальцами.

— Например? — спросил Кален. — Меч?

— Кинжал, — ответила девушка. — Маленький, лёгкий, изысканный, — она показала рукоятку воображаемого кинжала, притороченного к бедру, и усмехнулась. — Простой.

— С кинжалами обращаться гораздо сложнее, чем с мечами, — покачал полной дурмана от ззара головой Кален. Он не привык к крепкой выпивке. — Большая часть ножевого боя представляет собой борьбу, — сказал мужчина в ответ на недоверчивый взор. — У тебя не настолько сильное тело.

— И всё-таки я хочу кинжал, — скрестила руки Мирин.

Кален остановился на улице и пожал плечами. Он достал нож, который обычно носил в ножнах на запястье. Глаза Мирин расширились, когда девушка увидела появившийся словно из ниоткуда клинок. Кален передал нож ей и, пока девушка любовалась им, снял ножны с запястья и закрепил на поясе у девушки.

— Аккуратнее с ним, — предупредил Кален. — Он мне может потребоваться.

— Правда? — Мирин с трепетом убрала клинок в ножны. — Ты ведь мне как-нибудь покажешь, как с ним обращаться?

Кален пожал плечами.

Мирин улыбнулась и крепче сжала его руку, и они пошли дальше.

Началась прохладная морось, когда они подходили к дому Калена, и гвардеец укрыл Мирин плащом. На девушке была рубаха из парусины и кожаная юбка, тёплая и удобная, но она была без плаща. Они подошли к доходному дому, Кален кивнул вахтёру и галантно пропустил девушку вперёд. Мирин покраснела и хихикнула — подобрав подол юбки, она прошла через порог.

Они поднялись два лестничных пролёта до их комнат — дверь была не заперта. Целлика сидела за столом и чинила чёрный кожаный хауберг

[53]

— Как раз вовремя, — проговорила Целлика. — Ну что, два влюблённых голубка, хорошо день провели? Могу сказать, что мой был просто обхохочешься, — полурослица проткнула иголкой кожу и посильнее стянула её.

Кален покраснел, а Мирин хихикнула.

— Я утомилась, — сказала девушка. — Ничего, если я снова посплю у тебя в комнате, Цел?

— У Калена кровать больше, — ответила та.

Лицо Мирин стало пунцовым.

— Я…Я, эм…

— Не смеши меня, подруга, — сказала Целлика. — Я имела в виду, что он снова поспит на полу, — и прищурилась, глядя на Калена. — Не так ли, Сэр Тень?

Кален пожал плечами. Первые две ночи дамы делили одну постель, но после бала — на третью ночь — он уступил Мирин свою.

— Конечно.

Мирин колебалась.

— Мне кажется, Калену нужно поспать в своей постели. Он ещё не совсем оправился вроде как, — девушка закусила губу и потупилась в пол.

Калену не хватало ещё пытаться уловить скрытый смысл: он просто хотел спать, неважно где.

Целлика довольно долго смотрела на неё, затем улыбнулась, словно поняв какую-то шутку.

— Как пожелаешь — с тобой спать тепло, — полурослица пожала плечами. — Я присоединюсь к тебе где-то через час. Как только закончу, — Целлика взяла нитку зубами и ощупала покрытую рубцами нагрудную плиту. — Милостивые боги! Наверное, тебе стоило бы получше научиться уклоняться от мечей и стрел.

53

Кольчуга с длинными рукавами и в некоторых случаях с кольчужными рукавицами и капюшоном.