Дым в глаза

Футбольных корифеев залихорадило. Шестидесятилетние ветераны первых поражений отечественного футбола в 1910 году и студенты факультета журналистики, проходящие практику в спортивных отделах газет, спешили поделиться с читателями своими соображениями. Предлагались всевозможные проекты. Сомкнутыми рядами выступили тренеры команд класса «Б». Они стремились доказать, что именно их команды должны быть в классе «А». Попутно высказывалось много замечаний, дельных и недельных. Посыпались письма. У каждого автора была своя теория. Кто-то выдвинул предложение вообще разогнать класс «А» и устроить веселый турнир ста пятидесяти дворовых команд. Футбольная секция заседала, экспериментировала.

А тем временем в лидеры вышел «Спутник». По меткому выражению одного умного человека, захотевшего остаться неизвестным, «Спутник» стал сильнейшей командой, но не сильной. Скоро пришла новая смена в «Мотор», в «Ракету». Выдвигались киевляне. Бойкая команда из класса «Б» учинила пиратский налет на мастеров и только в финале (говорят, совершенно случайно) не взяла Кубок СССР. «Спутник» со всех сторон поджимали. Участившиеся международные встречи вскрывали изъяны.

Владимир Петрович и Маркелов, теперь уже капитан «Спутника», все понимали, все видели. Срочно укреплялся и реорганизовывался «Спутник». Создавался тот самый костяк, который несколько позже вошел почти целиком в сборную Союза.

С вратарем не очень везло. Коля Воротов в труднейших, решающих матчах иногда «глотал» до обиды легкие «штуки», и все усилия команды пропадали. Правда, он же иногда парировал совершенно фантастические удары, вытаскивал безнадежные мячи и наводил смятение на нападающих. Но, увы, как правило, это случалось, когда «Спутник» вел 5:0, и, может быть, требовалось пропустить один гол хотя бы ради поддержания дружеских отношений с противником в будущем.

В защите дело обстояло благополучно. Там резкость и порывистость Челнокова подпирались железной выдержкой, спокойствием Маслова. Полузащита всегда была сильным местом команды. Определились крайние нападающие (и даже был резерв).

Центр! Тут дело не ладилось. Газеты сваливали неудачи «Спутника» на беспрерывные замены и неразбериху в центре. Газеты очень проницательно замечали, что в команде есть хорошие, растущие игроки, способные стать № 9.

Игроки были. Но сейчас команда выдвинулась в лидеры. В центре нужен был экстра-класс. Такой еще не вырос. Об этом в газетах не писалось.

И вот на юге…

Весенним утром к ним пришел человек, которого они приняли за сумасшедшего. Над ним смеялись, потом дали стукнуть по воротам.

Скоро стало ясно, что Игорь Серов займет место центрального нападающего.

Маркелова любили в команде и побаивались. Он не прощал промахов. К нему очень прислушивался тренер. И все же Маркелов был своим парнем.

Серовым гордились, но относились с некоторой настороженностью, несмотря на то, что он старался ничем не выделяться.

Серов сошелся довольно близко только с Маркеловым. Во-первых, они оба были студентами с более широким кругозором, чем у остальных. (Маркелову тут большую помощь оказывала Максимова.)

Во-вторых, в игре они были больше всех связаны между собой. В-третьих, оба молодые, обаятельные, знаменитые. Оба «примы».

На первых порах Маркелов стал как-то менее заметен. Он делал «черновую» работу, выпуская Серова на эффектные прорывы, которые мог сделать только он или Серов. Серов это видел и шутил: «Ты чего мне популярность завоевываешь!»

Стадионы все больше кричали «Серов!», или: «Гляди, ребята, Серый пошел!»

Конечно в глубине, в подсознании, Маркелов являлся более лучшим игроком, чем Игорь, хотя в техническом отношении Серов иногда превосходил Маркелова, и это подхлестывало Маркелова, и он не сдавался до тех пор, пока не повторял в точности (или даже лучше), тот или иной финт Серова.

Последний матч в конце лета, центральный матч на выезде в Будапеште со сборной Венгрии, заставил многих взглянуть по-другому на Игоря.

Это была одна из тяжелейших встреч. Атаки разбивались о каменную стену венгерской защиты. Территориальное преимущество, инициатива сходили на нет. Было упущено несколько выгодных моментов, что оказало свое моральное воздействие на команду. От беспрерывных атак ребята выдохлись. Счет был 1:1. До конца оставалось двадцать пять минут.

И тогда, подбадриваемые громовым зовом стадиона, вперед пошли венгры. Защита шаталась под ударами знаменитой венгерской тройки нападения.

Ребята ложились под удар, играли самоотверженно. Кочиш три раза выходил один на один, и только фантастические броски нашего вратаря Кашина спасали команду.

Надо было выстоять. И ребята не жалели себя. Но у Маркелова было предчувствие (оно никогда его не обманывало), что гол неминуем.

Венгры напирали. Вот штанга спасла ворота. Наши все ушли в защиту. Гол нависал.

И тут произошло совершенно необъяснимое. Серов стремительным рывком прошел все поле и перекинул через Грошича мяч. Счет стал 2:1.

Говорят, в Москве у приемников целовались. В Будапеште неделю в разговорах склонялось одно и то же русское имя: Серов.

Но, пожалуй, лишь футболисты, участники этого матча, могли оценить не только превосходную технику и рывок Серова, но, главное, его выдержку, стойкость, тонкий психологический расчет и в конечном итоге смелость.

«Далеко может пойти парень», — решил Маркелов.

Теперь они еще чаще стали бывать вместе. На какие-нибудь совещания, на собрания, на торжественные приемы из всей команды нередко приглашали только двоих: Маркелова и Серова.

Как-то Маркелова очень подробно расспрашивали о Серове в ЦК комсомола. «Активный комсомолец, студент, скромный парень». Маркелов понял, что там заинтересовались Игорем. И однажды заведующий отделом ЦК ВЛКСМ сказал Маркелову:

— Есть такое мнение, Леонид, начать привлекать Серова к общественной работе. Не сразу, но присмотреться надо. По-моему, он толковый. И нельзя забывать, что Серов чуть ли не самый популярный из наших спортсменов.

Маркелов ответил, что присмотреться стоит, но в принципе все верно. Серова послали в одну командировку, потом в другую. Начали давать поручения покрупнее. Серов относился к ним очень добросовестно.

ГЛАВА VII

ДА, ЕМУ ФАНТАСТИЧЕСКИ ПОВЕЗЛО!

Молодой человек вошел в собор. Для верующего он был одет несколько необычно. Остроносые лакированные полуботинки, нейлоновые носки, узенькие брюки, пиджак, хорошо сидящий в плечах, короткий, с короткими, узкими рукавами. Через плечо перекинут яркий шарф.

Человек на секунду остановился, вытянулся и, держась очень прямо, заложив левую руку в карман брюк, а другой помахивая свернутой газетой, прошел в глубь собора. Молодому человеку было все интересно! Что там делают люди? Ведь раньше он никогда не бывал в церквах.

У длинных рядов деревянных скамеек, напоминающих школьные парты, виднелись головы стариков и старух, стоящих на коленях. Две толстые дамы были с двумя девочками. Взгляд молодого человека скользнул по ним и остановился на молодой девушке. Та почувствовала его взгляд, повернула голову, но сразу, опустив глаза, отвернулась.

Молодой человек поднял глаза к потолку, увидел в нишах старые, полинявшие фигурки архангелов и пап в зеленых и красных юбках. Потом взглянул на часы и сел на скамейку с краю. На него падала тень колонны.

Казалось, что молодой человек искал уединения. Он тихо развернул газету и, оглянувшись, углубился в спортивный отчет, беззвучно шевеля губами и, видимо, с трудом понимая текст.

С газетной страницы смотрело фото этого молодого человека. Только там он бежал за мячом.

В соборе было тихо и прохладно. Тишину изредка нарушали покашливание, скрип скамеек, шарканье да отдаленные гудки земных автомашин.

Молодой человек опустил газету. Наконец он один. Пропустит тренировку, и что с ним сделают? Ничего. Надо хоть один раз остаться наедине с самим собой. Ведь нет ни минуты свободной! Тренировки, товарищи, занятия, рейсы в комфортабельных самолетах, города Европы, шикарные отели, где все мальчишки-служащие в первый же день чопорно приветствовали его («Доброе утро, месье, камрад, господин Серов!»), шумные, расшитые рекламами пестрые улицы, рестораны, банкеты, репортеры, вспышки магния, газетные отчеты, где всегда повторялась его фамилия.