Жених напрокат

ему на свою любимую, синюю, которая стоит на верхней полке, слишком высоко для меня.

— Можешь достать?

Он дотягивается до вазы и ставит ее на стол. Начинаю подрезать стебли и приводить букет в порядок. В его глазах я просто олицетворение домашнего уюта.

— Мы все-таки это сделали, — шепчет он мне на ухо.

По спине у меня побежали мурашки. Ставлю цветы в вазу и наливаю воды, затем оборачиваюсь и целую его. Шея у него теплая, и волосы сзади еще влажные после парикмахерской. Пахнет одеколоном — не таким, как обычно. Я и сама побрызгалась не повседневными духами. Сегодня особый случай. Когда привыкаешь урывать минутку, череда дней кажется бесконечной. То, что я чувствую, напоминает мне последнюю поездку в школьном автобусе накануне летних каникул. Думаешь только о том, чем бы сейчас заняться: покататься на велике, пойти в бассейн, поиграть с Дарси и Аннелизой в «веришь-не-веришь» в моем прохладном недостроенном шалаше? Впрочем, сегодня я знаю, с чего начну; уверена, мы скоро этим займемся. Целую Декса в шею и чувствую приятный запах его кожи и аромат лилий.

— Кажется, мы готовы потерять над собой власть, — говорит он, через голову стягивает с меня топик и бросает его на пол. Расстегивает бюстгальтер, прикасается сначала к моей груди, потом к лицу. Его пальцы у меня на затылке.

— Я так рада, что ты здесь. Просто счастлива.

— Я тоже, — отвечает он, расстегивая мне джинсы.

Ложимся на постель, я освобождаю его от одежды, в очередной раз восхищаясь его телом, целуя его снова и снова. Колени. Локти. У нас много времени.

Занимаемся любовью не спеша, пробуя все новые и новые позы, не отрываясь друг от друга, пока только хватает сил. Задыхаясь. Не думая ни о чем. Декс полностью принадлежит мне — больше, чем когда-либо, и я знаю почему: сегодня он не вернется домой к Дарси. Ему не придется отмываться в душе или как-то иначе скрывать следы нашей близости. Я вцепляюсь в него и сильнее прижимаю его к себе.

Потом мы заказываем еду из закусочной и при свечах поглощаем гамбургеры. Снова возвращаемся в постель, болтаем и слушаем музыку, борясь с усталостью и стараясь получить максимум удовольствия за то время, которое нам отпущено. Неохота тратить его на сон.

Нам приходится прерваться только в полночь, когда Декс говорит, что должен позвонить Дарси. Я сообщаю, что это хорошая идея, и задумываюсь, нужно ли мне оставить его в одиночестве или не стоит вылезать из постели. Наконец решаю пойти в ванную, пусть улаживает свои дела. Включаю воду, так что разговора мне не слышно. Через минуту Декс зовет меня.

Приоткрываю дверь.

— Ты все?

— Да. Иди сюда. Не нужно было уходить.

Возвращаюсь, беру его за руку.

— Прости, — говорит он.

— Ничего. Я понимаю.

— Простая предосторожность... теперь она уже не будет звонить сама. Я сказал, что еду домой спать.

— Чем она занимается?

— Они все в «Толкхаусе». Пьяные и счастливые.

А мы, трезвые, счастливы вдвойне — лежим, завернувшись в одеяло, и наши головы покоятся на одной подушке. Когда Декс садится, чтобы задуть свечу, горящую на подоконнике, я замечаю у себя на наволочке обрезанные кончики его волос. И эти крошечные черные волоски отчего-то меня так умиляют, что хочется плакать.

Закрываю глаза, чтобы удержаться.

И мы засыпаем.

Просыпаюсь и вспоминаю, какая паника охватила меня в то воскресное утро, когда мне стукнуло тридцать и мы впервые проснулись в одной постели. Сегодня я ощущаю прямо противоположное чувство. Тихую радость.

— Привет, Рейчел.

— Привет, Декс.

Оба улыбаемся.

— С Четвертым июля, — говорит он, поглаживая мое бедро.

— И тебя тоже.

— Это будет необычное Четвертое июля. Ни пикников, ни пляжа, ни салюта. Ты согласна? — спрашивает он.

— Да. Конечно, согласна.

Занимаемся любовью, а потом вместе лезем в душ. 3 Сначала мне неловко, но несколько минут спустя я расслабляюсь и позволяю ему потереть мне спину. Он так же любит горячий душ, как и я; мы стоим под струей воды так долго, что пальцы у нас покрываются морщинками. Потом выходим из дому, спускаемся по Третьей авеню в кафе. День сырой и пасмурный — видимо, будет дождь. Но нам хорошая погода ни к чему. Я переполнена счастьем.

Стоим одни перед кассой, из динамиков льется музыка. Заказываю «супер»-кофе со сливками. Декс говорит:

— Еще один большой кофе с молоком, пожалуйста.

Мне нравится, что он избегает слова «супер» и делает свой заказ именно так, как положено настоящему мужчине.

Бойкая девица за кассой передает наш заказ товарке, и та немедленно помечает две кружки черным фломастером. Работники в этой закусочной неизменно удивительно бодры, даже утром, в те ужасные часы, когда им приходится обслуживать толпы раздраженных посетителей, которые рвут и мечут, дожидаясь своей дозы кофеина.

— Минуточку, — говорит девушка, улыбаясь. — Вместе или отдельно?

Декс быстро отвечает:

— Да, мы... то есть — да, считать вместе.

Улыбаюсь его оговорке. Мы вместе.

— Что-нибудь еще?

— Э-э... Да. Черничный пирог, — говорит Декс и смотрит на меня. — Рейчел?

— Мне тоже, — отвечаю я, подавляя в себе желание заказать что-нибудь низкокалорийное. Не хочу ни в чем походить на Дарси.

— Значит, два пирога. — Декс расплачивается и опускает сдачу в специальную кружку перед кассой — на чай. Девушка улыбается мне, как бы говоря: твой парень не только красивый, но и щедрый.

Мы высыпаем в кофе сахар из пакетиков, размешиваем и садимся на свободные места за стойкой, лицом к улице. Тротуар пуст.

— Таким Нью-Йорк мне нравится, — говорю я, пробуя пенку. Смотрим, как тащится по Третьей авеню одинокое желтое такси. — Послушай... никаких гудков.

— Да. Все просто вымерло, — отвечает он. — Спорим, что сегодня мы сможем заказать столик где угодно. Хочешь?

Я смотрю на него:

— Нам нельзя этого делать.

Пойти выпить кофе — одно дело. Поужинать — совсем другое.

— Мы можем делать все, что захотим. Разве ты не воображала себе ужин вдвоем? — Он подмигивает мне и прихлебывает кофе.

— А если кто-нибудь нас увидит?

— Никого нет. — Он кивком указывает на улицу. — А даже если и так, то что? Нам ведь никто не запрещает пойти поесть. Черт возьми, я мог бы даже заранее сказать Дарси, что мы с тобой собираемся где-нибудь вместе перекусить.

Она знает, что мы оба здесь по горло завалены работой.

— Верно.

— Ну же! Хочу куда-нибудь с тобой пойти. Я ведь никогда еще не приглашал тебя на свидания как положено. И мне стыдно. Так что скажешь?

Удивленно поднимаю бровь и фыркаю.

— И что это значит? — спрашивает Декс, губами касаясь края чашки.

— То, что у нас с тобой едва ли хоть что-нибудь было «как положено».

— Ах, это, — говорит он и отмахивается, как будто я указала ему на самую несущественную деталь наших отношений. — Ну, дело ведь было не в нас. Я хочу сказать, что обстоятельства... складывались далеко не идеально.

— Слабо сказано. Давай называть вещи своими именами, Декс. У нас роман.

Впервые решаюсь обозначить то, что между нами происходит, таким громким словом. Знаю, что Хиллари меня не похвалит за спешку, но сердце так и колотится. Для меня это слишком дерзко.

— Знаю, — нерешительно говорит он. — Но когда мы вместе, я просто не думаю о том, что наша связь... незаконна. Не чувствую, что мы поступаем неправильно.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — отвечаю я, думая, что очень немногие могли бы с этим поспорить.

Жду, что он скажет еще что-нибудь. О нас. О нашем будущем. Или хотя бы о том, как удачно у нас все устроилось. Но вместо этого он заговаривает о том, что можно заказать кофе на дом и поваляться с газетой в постели.

— Звучит неплохо, — соглашаюсь я. Интересно, с чего он начинает читать газету? Хочу знать о нем все, до мельчайших подробностей.

Целый день идет дождь, и поэтому мы сидим дома, перебираясь с кровати на кушетку и обратно, разговариваем и не следим за временем. Болтаем обо всем — о школе, колледже, университете, родителях, друзьях, любимых книгах, фильмах. Но не о Дарси. И не о нашем положении. Даже когда она звонит ему на мобильник, чтобы узнать, как дела. Я изучаю свои ногти, а он говорит, будто только что улучил на работе минутку и выбрался перекусить. И что совсем измучился, целый день работал как проклятый. В конце их короткого разговора Декс бормочет: «Я тоже», и я знаю, что он имеет в виду. Говорю себе, что многие парочки почти автоматически заканчивают телефонную беседу словами «Я тебя люблю», и это все равно что «До свидания». Ровным счетом ничего не значит.