Страница 2 из 13
Несладко пришлось даже теням: открыв глаза и вглядевшись в ночную тьму, Шершень увидел, что они начали сереть и съеживаться. А потом пропали — Бог-Отец, снизойдя в дольний мир, разорвал сплошной черный саван из облаков и на миг показал Растану лик Уны[11]!
— Благодарю тебя, о Великий!!! — еле слышно выдохнул брат во Свете, осенил себя знаком животворящего круга и почти сразу же расплылся в счастливой улыбке: на стене, ограждающей городские владения Рендаллов, появился лишний зубец…
— Брат Савари… — шепнул лежащий рядом Слива. — Дождались…
Почувствовав, что его верный слуга обрел потерянную было силу духа, Вседержитель милостиво прикрыл лик Уны еще одним облаком и вернул в мир нужную братьям во Свете тьму.
Мысленно вознеся господу еще одну молитву, Шершень махнул рукой — и пять силуэтов, выскользнувших из подворотни, без особой спешки перебрались через улицу и нырнули во мрак у основания стены. А через мгновение им на головы опустилась веревка с узлами через каждый локоть.
— С нами — Бог-Отец! — тихонечко выдохнул Шершень, поудобнее передвинул меч и полез вверх по стене…
Несмотря на работу нескольких артелей мастеров, территория особняка Рендаллов все еще хранила следы недавнего мятежа: парк, в который Растан попал после того, как перебрался через стену, оказался завален обломками статуй; фонтан, некогда радовавший глаз домочадцев и гостей графа Грасса, — полон какого-то мусора. А в торце небольшой пристройки, прячущейся в тени высоченного ореха, зиял здоровенный пролом.
Кстати, и сам особняк выглядел неважно — добрая половина окон чернела дырами, весь первый этаж оказался обнесен строительными лесами, а на месте балкона второго этажа вообще торчали обломки несущих балок…
«Туда?!» — жестом поинтересовался Шершень у брата Савари, показывая на дверь над теми самыми балками.
Тот утвердительно кивнул.
«А куда идти дальше, знаешь?»
Тот снова кивнул. Потом, шевельнув руками, показал на себе весьма немаленький женский бюст и кивнул в сторону дома.
«Есть кому показать…» — удовлетворенно усмехнулся Шершень. И мотнул головой — мол, веди…
Савари пожал плечами, посмотрел на небо и неторопливо пошел в сторону кордегардии! Душераздирающе зевая и почесывая у себя между ног…
«Еще один жонглер… — невесть почему разозлился Растан. — Нет чтобы вести себя как полагается?»
Впрочем, приступ злости на подчиненного прошел так же быстро, как и появился: не успел Савари сделать и десятка шагов, как из тени рядом с кордегардией вышел невысокий крепыш с алебардой в руке и лениво поинтересовался:
— Тебя че, давно не пороли?
— А я что, я ничего!!! — залебезил брат во Свете. — Не спалось. Вот я и решил подышать воздухом…
— Так я тебе и поверил… — фыркнул воин. — Завтра гляну самолично. Если окажется, что в саду появились следы твоего «дыхания», — получишь плетей…
— Не появились! Слово! — сделав вид, что испугался, Савари заломил руки. — Клянусь Вседержителем!!!
При упоминании о Боге-Отце вассал графа Грасса сморщился и сплюнул! Так, как будто брат во Свете помянул Двуликого:
— Ладно, вали спать… Завтра поговорим…
— Кстати, Лех, как насчет того, чтобы хлебнуть чего-нибудь горячительного? А то на улице зябко, а пить в одно рыло я не привык…
— Вот, теперь — совсем другое дело! — ехидно ухмыльнулся воин. — А то «Вседержитель», «Слово»… Надеюсь, ты припас для меня кувшин-другой белогорского[12]?
— Эх, если бы… — вздохнул Савари. — Самая обычная медовуха…
— Ну ладно, Двуликий с тобой, сойдет. А где?
— Э-э-э… Может, лучше показать?
Стражник осклабился, и «каменщик», проработавший в особняке Рендаллов целых два дня, повел его к дальнему углу особняка.
Дождавшись, пока парочка пропадет из поля зрения, Шершень осенил себя знаком животворящего круга и скользнул к помосту. Стараясь не вылезать из тени. Добрался. Влез. Запрыгнул на обломок балки и исчез в темноте. Мысленно моля Вседержителя, чтобы тот отвел глаза всем, кому не спится…
Тот, наверное, смотрел на своих сыновей, не отрываясь: не только Шершень, но и остальные братья во Свете проникли в особняк незамеченными. И, попрятавшись за остатки мебели, принялись дожидаться появления Савари.
«Каменщик» вернулся только через полчаса. Слегка покачивающийся и ощутимо пахнущий дешевым пойлом. И, вглядевшись во тьму, царящую в комнате, икнул…
— С-с-сав!!! — взбесившись, зашипел Растан. — Ты что творишь, паскуда?
Брат во Свете мгновенно протрезвел. И, вытерев со лба пот, жестом поманил Шершня за собой.
«Выберемся — отправлю его к братьям-надзирающим. Пусть вправят ему мозги…» — мысленно пообещал себе Растан, выскользнул в коридор и двинулся следом за Савари.
Идти оказалось совсем недалеко — «каменщик» осторожно отворил третью дверь справа и скользнул внутрь. Шершень вошел следом, вгляделся в темноту и удовлетворенно хмыкнул: слава Вседержителю, Савари пропил далеко не все мозги. И догадался спеленать не какую-нибудь бабищу, не боящуюся ни Вседержителя, ни Двуликого, а тоненькую, как хворостинка, девчушку лиственей пятнадцати от роду.
Увидев склонившиеся над ней фигуры, она перестала мусолить кляп и задрожала мелкой дрожью.
— Жить хочешь? — шепотом поинтересовался Растан.
Девчушка утвердительно кивнула.
— Тогда расскажи, как пройти к покоям графа Грасса…
Она вытаращила глаза, а потом одновременно пожала плечами, кивнула и отрицательно мотнула головой.
— Не скажешь? — удивился Шершень и демонстративно вытащил из рукава метательный нож.
Кивок. Утвердительный. За ним — еще один. Движение ногами, больше похожее на судорогу. И дикий взгляд, полный смертельного ужаса.
— Что, не сможешь объяснить из-за кляпа?
Еще один кивок. Вернее, несколько…
— Покои графа Грасса пострадали больше всего, и говорят, что он ночует где попало… — тихонечко объяснил Савари.
Девчушка подтвердила его слова десятком энергичных кивков.
— А ты вообще знаешь, где он сейчас?
Знала. Согласилась отвести. И пообещала не делать глупостей. Естественно, молча. А когда ей развязали ноги и поставили на пол, рухнула. И еле слышно застонала.
«Слишком сильно связал, — мысленно усмехнулся брат во Свете. — Впрочем, а чего с ней церемониться? Все равно доживает последние минуты…»
Когда девчушка смогла держаться на ногах, она взглядом показала на дверь и налево.
— На черную лестницу… — объяснил Савари. — А на какой этаж?
Пленница задумалась, а потом пять раз встала на цыпочки.
— Пятый?
Кивнула.
— Что ж, пошли.
Черная лестница особняка Рендаллов таковой только называлась — широченная, с отполированными до блеска каменными ступенями, она отличалась от виденных Шершнем белых только разве что отсутствием окон, разного рода декоративных ниш, гобеленов, картин и статуй. Если бы не дикая смесь из запахов еды, свечей, лампадного масла и нечистот, то он решил бы, что девчушка лжет.
Не лгала — этажом выше на одной из ступеней красовалось темное пятно, препротивно пахнущее мочой. На четвертом сиротливо стояло ведро с плавающей в нем тряпкой. А на площадке пятого этажа пол оказался усыпан виноградинками.
Наступив на одну из них, Растан недовольно скривился и удивленно уставился на девчушку: увидев его реакцию, она виновато покраснела.
«О как! — мысленно восхитился монах. — Значит, ее вина…»
Тем временем Савари, вслушивавшийся в тишину за дверью, удовлетворенно мотнул головой, повернулся к служанке и еле слышно шепнул:
— Ну, и куда дальше?
Девчушка задумчиво посмотрела на Шершня и… показала взглядом вниз!
— Ниже? — взбеленился «каменщик».
«НЕТ!!!» — замотала она головой. И снова показала вниз.
Оказалось, что на свою ногу. Которой пыталась нарисовать схему коридоров…
«Прямо до второй развилки. Потом — одесную. Там будет что-то вроде ступенек. За ними — снова одесную, а там то ли вторая, то ли третья дверь ошую…» — перевел ее объяснения Шершень. Потом почесал затылок и спросил:
11
Уна и Дейр — две луны Горгота.
12
Белогорское — одно из самых дорогих вин этого мира.