Страница 45 из 59
С самого прибытия на остров Коули каждое утро Фрэнка радовало ясное небо и ослепительное солнце. Сегодня же рубку заволокло густым серым туманом, в котором зловеще тонули все звуки, и моросил противный мелкий дождь. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. С середины яхты не различишь ни носа, ни кормы.
Каждый день по радио Фрэнк слушал метеосводки и знал, что погода портится. Да при иных обстоятельствах он, вероятно, и сам бы почувствовал приближение непогоды, еще не выходя на палубу. Но в это утро он был безраздельно поглощен одной Сьюзен.
Вообще-то ни туман, ни ненастье ему не страшны. Разумеется, некоторое время они со Сьюзен не смогут двинуться с места, но это, с точки зрения Фрэнка, даже лучше. Пока он заинтересован лишь в том, чтобы в их жизни ничего не менялось. Фрэнк поежился от сырости, отхлебнул кофе. Любые перемены, как ему казалось, не предвещают ничего хорошего. Значит, надо беречь то, что есть.
Размышляя о том, что происшедшее между ними основательно меняет ситуацию, Фрэнк пришел к печальному выводу, что надо безотлагательно вернуться на остров Оркас, связаться оттуда с Максвеллом и просить, чтобы тот прислал для охраны Сьюзен другого своего помощника. Фрэнк нарушил одно из главных правил, которым неизменно руководствовался, получая то или иное задание. Он влюбился в женщину, которую ему приказано оберегать от бандитов, хотя превосходно знал, как это может повлиять на его способность беспристрастно и объективно оценивать ситуацию.
В то же время Фрэнк понимал: появление новой фигуры на шахматной доске этой драмы может оказаться исключительно опасным. Шансы сохранить в секрете место, где они прячут Сьюзен, сокращаются по мере того, как увеличивается число посвященных в дело лиц. Сейчас, когда суд над Люком Трейдером в самом разгаре, приспешники бандита скорее всего с ног сбились в погоне за любой завалящей информацией, способной привести их к дочери судьи. Наверняка у них повсюду есть глаза и уши. Достаточно кому-нибудь сболтнуть ненароком лишнее, и Сьюзен пропала.
Одним словом, выходило, что Фрэнк как профессионал должен был требовать замены, но пусть его режут на части, но он ни за что не станет докладывать о происшедшем своему боссу. Даже и не заикнется. Несмотря на перемены, случившиеся в его отношениях со Сьюзен, а может, и благодаря им, Фрэнк был уверен: никто не способен обеспечить ее безопасность лучше, чем он сам. Теперь эта женщина принадлежит ему, соединенная с ним самыми сокровенными узами, и он полон решимости защищать ее от любой напасти. Он не позволит ни единому волосу упасть с ее головы.
Но как быть еще с одной закавыкой: как рассказать ей о настоящем Фрэнке Уайлдере? Каким образом по прошествии стольких дней он сможет объяснить Сьюзен, что не имеет ничего общего с Люком Трейдером? Правда, он ни единым словом не обмолвился, будто выполняет преступный заказ, но и не отрицал категорически своей причастности к банде наркодельца. У Сьюзен сложилось стойкое мнение о нем как о наемном убийце, и теперь Фрэнку предстояло разубедить ее в этом, чем бы ему самому это ни угрожало. То, что поначалу казалось чуть ли не безобидной шуткой — пусть, мол, считает его кем угодно, лишь бы слушалась, — сейчас могло здорово осложнить их отношения. Фрэнк уже давно тяготился навязанной ему ролью, понимая, что обманом и запугиванием он может лишь убить в Сьюзен волю к борьбе, а без этого уже не будет той Сьюзен, которая ему так дорога. Кроме того, с некоторых пор Фрэнк стал замечать, что в ней исподволь шла какая-то внутренняя работа. Перелом наступил, наверное, в тот день, когда в запертой каюте с ней случился приступ клаустрофобии. Фрэнк не мешал Сьюзен думать, делать свои заключения, но отчего-то же она сама, казалось, еще немного, и готова была начать ему помогать. Даже когда Фрэнк пресек ее попытку сбежать при появлении в бухте посторонней яхты, применять силу ему не потребовалось. Хватило нескольких разумных слов. А теперь, после столь ошеломительной ночи любви…
Может быть, она уже способна услышать правду? Понятно, нельзя исключать и иного оборота.
Если уж он признается, отступать назад будет поздно. А Фрэнк почему-то не мог избавиться от предчувствия: Сьюзен явно взбесится, узнав, что ее держат под арестом по приказу судьи Фэллоуза. Она примирилась, видимо, со смертью мужа, но обман, так жестоко оттолкнувший ее от отчима, все еще не позволяет Сьюзен забыть о своей враждебности к некогда близкому человеку. Она и не пытается скрывать, что не терпит никакой фальши в отношениях с теми, кто ей дорог.
Стоит ему признаться, что он работает по поручению Джералда Фэллоуза, и Сьюзен увидит в нем подлого предателя. Зная ее темперамент, можно с уверенностью предположить, что Сьюзен придет в полное неистовство, и тогда ему придется-таки проделать то, чего он все это время так тщательно избегал, — посадить Сьюзен под замок. Он будет вынужден прибегнуть к тюремному режиму, чтобы она не совершила чего-нибудь из ряда вон выходящего, какого-нибудь безумного поступка, смертельно опасного для них обоих.
И как же он себе представляет их дальнейшее существование? Он будет преспокойно заниматься с ней любовью, а Сьюзен будет по-прежнему думать, будто он уголовник? Оставить все как есть для Фрэнка — сущий ад. К тому же он гордился своей профессией и хотел, чтобы Сьюзен знала об этом. С другой стороны, рассказать правду — значит наверняка потерять ее. В общем, не желая рисковать, Фрэнк решил положиться на волю случая. Если она спросит, действительно ли Фрэнк служит у гангстера Трейдера, лгать он не станет. Но, если не спросит, сам он на рожон не полезет, по крайней мере в ближайшие дни.
К четвергу надо вернуться на остров Оркас, чтобы, как было заранее условлено, Фрэнк мог связаться в пятницу с шефом Максвеллом. Вроде неплохая мысль — отложить разговор со Сьюзен до того, как они вновь окажутся в коттедже. Там, если она взбунтуется и пойдет все крушить, в ее распоряжении будут все-таки несколько комнат, а не одна крошечная каюта. При необходимости в коттедже можно задержаться на некоторое время, пока Сьюзен не успокоится, не попытается понять его, а потом вернуться на «Утреннюю звезду».
К тому же Фрэнк собирался на полную катушку использовать те дни, что им предстояло еще провести вместе. Он хочет быть со Сьюзен. Вернее, он должен быть с нею постоянно, потому что только время способно сделать их настолько необходимыми друг другу, что его невольный обман не сможет помешать их любви.
Еще не до конца проснувшись, Сьюзен поняла, что находится одна в кровати. Уайлдера не было, хотя всю ночь он провел рядом с ней. Сьюзен захотелось плакать — так недоставало ей в эту минуту его спокойного тепла, основательности, мужской силы. Гадая, куда и почему ушел Фрэнк, она пошевелилась, и легкая боль в мышцах напомнила о ночном неистовстве.
Сьюзен бросилось в глаза, что нигде нет и его одежды. Значит, он не вернется к ней в постель. Но ведь она может сама пойти к нему. Фрэнк оставил дверь каюты открытой, как бы в знак того, что ждет ее. Надо лишь собраться с духом, чтобы не смутиться при встрече. Сьюзен знала, что лучше не медлить. Вчера она говорила Уайлдеру, что абсолютно уверена в себе, и не солгала. Тогда она действительно ни о чем не жалела и не собирается убиваться теперь. Разумеется, если не будет мешкать до тех пор, пока не появятся сомнения и она не начнет раскаиваться.
Решительно отбросив плед, Сьюзен встала и поспешно оделась. Спустя несколько минут, умывшись и приведя себя в порядок, она уже направлялась к кухне. Ей еще многое предстоит выяснить, но это не главное, это может и подождать. Сейчас ей хочется просто быть с ним рядом, как ночью.
Выглянув из открытого люка, Сьюзен увидела, что Фрэнк неподвижно сидит в рубке и словно силится разглядеть что-то в тумане, окутавшем яхту.
Схватив куртку, она торопливо накинула ее на плечи и вскарабкалась вверх по трапу.
— Уайлдер, — робко окликнула его Сьюзен, входя в рубку, и замерла, внезапно усомнившись в реальности всего, что произошло между ней и Фрэнком.