Страница 21 из 59
— Надеюсь, вы не забыли, о чем я говорил пять минут назад?
— Конечно.
— Ну, так следуйте моему совету.
Закипая бессильным гневом, она повернулась на бок и подложила руку под голову. Ее так и подмывало уязвить его чем-нибудь напоследок, но она вовремя спохватилась: обозлив Уайлдера, она ничуть не приблизит свое освобождение. Перспектива провести ночь связанной по рукам и ногам, с кляпом во рту ее отнюдь не привлекала.
Глаза медленно привыкали к темноте. Сьюзен припоминала, что сказал ее страж. Уайлдер, кажется, решил увезти ее с острова и спрятать на яхте. Когда он запрет ее на этой проклятой посудине, не только уменьшатся ее шансы на побег, но и полиция собьется со следа. Поди отыщи иголку в стоге сена. Если Сьюзен не будет все время стоять у бушприта, никто и не заметит ее. А Уайлдер едва ли захочет держать ее на носу яхты вместо аллегорической фигуры, как на какой-нибудь каравелле. Скорее всего, он просто-напросто запрет ее в каюте.
В который уж раз за последние двенадцать часов ее захлестнуло острое чувство безысходности. Нет, нипочем ей не вырваться из лап Уайлдера ни сегодня, ни завтра — никогда! Свои последние дни, те, что ей отпущены судьбой, она проведет под замком, беспрекословно подчиняясь этому негодяю, приставленному надзирать за ней. И никто в этом не виноват, кроме самой Сьюзен. Снова она потеряла рассудок, придя в бешенство при упоминании о Джералде Фэллоузе, и снова расплачивается за это.
Ей хотелось плакать. Такое желание возникало у нее не впервые, но на этот раз она готова была выть от своего бессилия что-либо изменить. Уайлдер засопел во сне, и ее охватила злоба. Будь она в состоянии дотянуться до настольной лампы, то непременно запустила б ее в голову гангстеру. К счастью, светильник слишком далеко.
Уайлдер лег не больше десяти минут назад, и уже спит без задних ног, а ей предстоит без сна ворочаться до утра. В конце концов, может это не так уж и плохо: неровен час, Уайлдер опять явится ей во сне в образе спасителя, несмотря на то что Сьюзен доподлинно известно, кто он на самом деле.
Уайлдер — обыкновенный мерзавец, напомнила себе Сьюзен. Не имеют значения ни его высокий рост, ни белокурые волосы, ни эффектный вид, особенно когда на нем нет ничего, кроме матросских синих трусов, — такое не забудешь.
Уайлдер — негодяй. До мозга костей. И он особенно отвратителен, когда на нем нет ничего, кроме синих матросских трусов…
Вопреки опасениям, Сьюзен проспала до утра. И если ей что-нибудь снилось, то, к счастью, она не могла вспомнить подробности, проснувшись от звука льющейся воды.
Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя и сообразила: должно быть, близится рассвет; Уайлдер принимает душ; она все еще прикована к кровати. Из-за того, что она всю ночь пролежала в одном положении, тело болело, руки затекли. Ругаясь сквозь зубы, Сьюзен попыталась сесть, насколько позволяли наручники. Свободной рукой пригладила волосы. Затем, прожигая ненавидящим взглядом дверь ванной, приподняла закованную онемевшую руку и начала осторожно массировать.
Если у Уайлдера было намерение заставить Сьюзен до конца осознать свое унижение и беспомощность, то он, безусловно, преуспел. Но ни за что на свете она не согласится признаться ему в этом. Не следует делать поспешных шагов. Ведь он объявил, что станет обращаться с ней еще хуже, если найдет для этого веские причины. Сьюзен не собирается ползать перед ним на коленях. Однако будет осторожнее в словах и поступках, по крайней мере, пока не узнает, что готовит ей Уайлдер.
Шум в ванной стих. Сьюзен услышала, как ее мучитель, тихо напевая, пустил воду в раковину: ага, собирается бриться. Намылит щеки, возьмет бритву, которой она пользовалась, наводя красоту на ногах, и…
— Ох! Будь все проклято!.. — Уайлдер выдал целую обойму ругательств, потом прокричал во все горло: — Если вы еще хоть раз дотронетесь до моей бритвы, я посажу вас на хлеб и воду! Вы слышите?
— Вас слышала, вероятно, добрая половина жителей острова, — дала отповедь Сьюзен.
Подобрав ноги, она положила подбородок на колени. На лице у нее заиграла злорадная улыбка. Она торжествовала свою маленькую победу. На общем фоне, разумеется, пустячок, но приходится довольствоваться и малым.
Несколько минут спустя Уайлдер вышел из ванной. Сьюзен облегченно вздохнула, когда увидела его полностью одетым. Он прошел мимо ее кровати, и Сьюзен заметила у него на подбородке солидную заплатку из пластыря. Она едва не расхохоталась, но сдержалась, поймав его злобный взгляд.
— Я не предполагала, что это ваша бритва, — пропела она самым невинным тоном, на какой была способна, прибегая к откровенной лжи. Уайлдеру незачем знать о ее маленьких уловках.
— Я не шучу. — Он сел на край кровати и включил настольную лампу, затем бросил ей на колени несколько запасных лезвий.
— Глубоко порезались, да? — спросила Сьюзен, изо всех сил стараясь не улыбнуться.
— На ваше счастье, просто поцарапался.
Уайлдер извлек из кармана джинсов небольшую связку ключей и отпер замок наручников, отсоединяя их от спинки кровати.
— Я действительно не знала…
— Кому же, по-вашему, принадлежала бритва? Мышке, что живет в ванной?
— А разве в ванной есть мыши?
Обернувшись через плечо, Сьюзен не без трепета посмотрела в сторону ванной. Впрочем, она ничего не имеет против грызунов, пока они не вторгаются в ее жизненное пространство.
— Ага, попались!
Уайлдер улыбался той же злорадной улыбкой, что и накануне вечером, когда говорил о своих творческих способностях. Но сейчас Сьюзен понимала: он изволит шутить довольно добродушно, и тоже чуть не расплылась в улыбке. Уайлдер нагнулся к ней и отпер другой замок наручников, все еще сковывавших ее запястье. Он как бы напоминал, что, хотя у него есть чувство юмора, он остается самым строгим из ее новых знакомых.
Освободившись наконец от наручников, Сьюзен хотела было отодвинуться подальше, но Уайлдер удержал ее за руку. Он поднял ее запястье к свету с необычайной нежностью провел пальцем по красному рубцу, оставленному металлическим кольцом.
— Больно? — спросил Уайлдер голосом, полным заботы.
— Нет, — призналась она с некоторой неохотой. Хотя красная полоса выглядит не очень изящно, но, честно говоря, беспокоит не больше, чем след от резинки. Однако Сьюзен не хотелось, чтобы Уайлдер думал, будто она не страдала. — Но рука онемела, а плечо затекло, когда я проснулась, — пожаловалась она.
— А как сейчас?
— Жить буду, — натянуто ответила Сьюзен и тут же пожалела, что, не подумав, произнесла именно эти слова.
Сколько ей осталось жить? Сьюзен опустила глаза и отвернулась.
— Конечно будете, — мягко согласился страж.
Сняв руку с ее запястья, он погладил Сьюзен по плечу. Умелые пальцы быстро избавили ее от боли.
— Мне… Мне надо… — Сьюзен кивнула в сторону ванной, внезапно ощутив, как под его целительными прикосновениями по телу разливается блаженство. Ей не устоять перед нежным, ритмичным поглаживанием, хотя не следовало бы терять хладнокровия. Если она не вырвется от него немедленно…
— Мне очень жаль, что пришлось использовать наручники, — пробурчал он и провел рукой по волосам Сьюзен и погладил ее по щеке. — Знаю, вы не поверите, но я приковал вас для вашей же пользы. Больше я этого делать не буду, кроме самых крайних случаев.
— Неужели вы думаете, что успокоили меня? — спросила Сьюзен, не сумев скрыть удивления.
Еще чуть-чуть, и она свернулась бы клубочком у него на коленях и замурлыкала. Но реальность состоит в том, что он просто совершенствует свои манипуляции с нею. Сьюзен резко отпрянула. Уайлдер, очевидно, решил, что пряник на нее подействует вернее, чем кнут, но его ухищрения не сработают! Ее не удастся умаслить жалкими извинениями.
— Послушайте, — прорычал он, снова хватая ее за руку. — Я не какой-нибудь кровожадный садист, испытывающий наслаждение от издевательств над женщинами.