Проклятие темной дороги

Инквизитор встал.

Шум усилился, но теперь Фурриас понял, что это был не водопад, это кричали люди, сотни людей… Внизу, на стене замка шел бой. Деревянная слобода догорала, багровые сполохи указывали на место, где еще совсем недавно стояли дома. Ветер старательно раздувал угли пожарищ, доносил до замка запах сгоревшего дерева и смрад обугленной плоти.

Нужно идти вниз, подумал Фурриас. Он должен быть там, вместе со своими людьми. Его воины стояли на стене рядом с егерями и наемниками. Палачи… Один из них помогал подтащить к воротам сани, а второй стоял на стене и рубил-рубил-рубил… Фурриас не смог понять, с кем сражается палач, видел только, как взмывает над головами крылатое лезвие его топора, уже не блестящее, уже темное от запекшейся крови.

Из темноты за стеной вылетела стрела, ударила в доспех палача и разлетелась вдребезги. Вторая стрела пробила грудь монаха. Тот покачнулся, сделал шаг назад и рухнул со стены на головы тех, кто строил баррикаду в воротах.

На стенах были женщины. У них не было доспехов, да и сражались они вилами, серпами, лопатами… Лучники в зеленых куртках торопливо выпускали в темноту стрелу за стрелой, прячась за зубцами от ответных выстрелов.

Фурриас оглянулся — люк был открыт.

Инквизитор подошел к нему, постоял несколько мгновений, пережидая головокружение. Ему никогда не было так плохо. Раньше он воспринимал свой дар как благословение. Он мог видеть Зло, мог его ощущать и уничтожать. Но сейчас это самое Зло пропитало все вокруг, превратив дар в проклятие. У Фурриаса почти не было сил. Последние уходили на то, чтобы удержаться на ногах.

Нужно спускаться.

«Нужно спускаться», — повторил Фурриас вслух.

Здесь, наверху, хуже всего. Поток… столб черного огня, охвативший замок, уходит вверх, а инквизитор стоит на его пути.

Осторожно, чтобы не упасть, Фурриас спустился по ступеням. Лестница дальше шла по спирали. Придерживаясь правой рукой за стену, инквизитор пошел по каменным ступеням вниз, от факела к факелу, останавливаясь в каждом круге света, чтобы перевести дыхание, словно языки пламени — обычного, чистого пламени — могли поддержать его силы.

Фурриас прошел мимо парадного зала, дверь была распахнута, в камине горел огонь, но никого в зале не было. Значит, хозяйка замка пошла вниз. Она непременно будет возле своего мужа. До самой смерти.

Инквизитору случалось видеть такую верность. Не часто, но случалось.

Он спустился на следующий этаж. Идти стало легче. Похоже, он был прав, сильнее всего черный огонь на верхней площадке донжона. Следующий этаж…

Спальни наместника и его супруги, их слуг. И тоже пусто. Снизу послышались голоса. Детские крики. Стоны и возгласы боли.

Люди сидели и лежали на полу возле камина. Людей было не очень много: раненые мужчины, перевязанные окровавленными тряпками, совсем маленькие дети, за которыми присматривали старухи и несколько беременных женщин. И Канта.

Хозяйка замка лежала на охапке соломы возле дородной женщины в рваном платье. Лицо Канты было белым, на лбу выступили бисеринки пота, а губы запеклись. Канта открыла глаза и посмотрела на Фурриаса.

И в глазах ее была ненависть.

— Я могу что-то для вас сделать? — спросил инквизитор.

— Уйти, — выдохнула Канта. — Все мужчины и женщины — там. А вы, похоже, слишком любите свою жизнь… Убивать проще, брат-инквизитор? Проще?..

Фурриас не ответил, молча подошел к двери, толкнул ее, но она не открылась. Инквизитор в ужасе подумал, что у него не хватает сил, чтобы открыть дверь, толкнул сильнее, и только потом сообразил, что дверь закрыта на засов.

Он нащупал массивный засов, отодвинул его, и дверь открылась. В башню ворвался холод, лязг железа, крики людей. Фурриас вышел на ступени, закрыл дверь и привалился к ней спиной. Кто-то внутри задвинул засов.

На ступенях лежал человек. Он, похоже, полз сюда, надеясь получить помощь, но силы оставили его. Фурриас стащил с руки перчатку, присел возле лежащего и попытался нащупать пульс. Сердце не билось.

Кровь на ступеньках уже замерзла.

Фурриас спустился во двор. Две женщины под руки тащили залитого кровью латника. Обнаженная голова мужчины моталась из стороны в сторону, женщины остановились, положили латника на камни, одна из них наклонилась к окровавленному лицу.

— Все, — сказала она, выпрямляясь. — Отвоевался…

— Пошли назад, — безразлично сказала вторая, поправила растрепавшуюся косу, глянула мельком на инквизитора. — А ты чего здесь?

Фурриас зашагал к стене.

Внутренние ворота замка еще держались, но с первого же взгляда было понятно, что это ненадолго. Удары снаружи, тяжелые, мерные, раскачивали створки ворот; брус, служивший засовом, явственно хрустел в металлических скобах. Сани, груженные бочками, дровами, какими-то мешками и тюками, никак не входили под арку. Люди, сгрудившись, толкали их, руководил всем этим палач, на голову возвышавшийся над остальными.

— Еще! Еще! Еще! — кричал старик, вцепившийся в оглоблю. — Разворачивай их, навались…

Короткая линия закованных в сталь латников и арбалетчиков выстроилась напротив ворот. Капитан Картас, в окровавленных доспехах и разодранном на полосы плаще, стоял на правом фланге, опершись о меч. Он просто ждал, когда противник ворвется в замок и можно будет вступить в бой.

— Куда ты полез, мать твою! — донеслось сверху.

Это кричал Коготь. Сотник ругался последними словами, требовал, чтобы кто-то там перестал умничать, а просто стоял на своем месте. И подох там же.

Фурриас подошел к лестнице, ведшей на стену. Ступени отливали багровым в неверном свете факелов. Возле стены лежали мертвецы, мужчины и женщины. Инквизитор стал подниматься по ступеням. Медленно. Он все еще плохо держался на ногах, хотя боль уже почти отступила.

Шаг за шагом. Он должен быть там. Он уже почти поднялся на стену, когда мальчишка, один из пажей, рухнул прямо ему под ноги, зажимая живот левой рукой. В правой руке был кинжал. Мальчишка не кричал, он пытался встать, закусив губу, пытался опереться рукой с оружием о камни и подняться. Но не мог. Тело уже почти не слушалось.

— Не двигайся! — к пажу подошел наместник с мечом в руке. — Не двигайся…

Меч коснулся поочередно обоих плеч мальчишки.

— Посвящаю тебя в рыцари, — сказал Гартан. — Ты заслужил…

Мальчишка улыбнулся и лег щекой на камень.

— Извини, я должен идти… — Гартан отсалютовал юному рыцарю мечом и бросился в свалку возле зубцов.

Фурриас присел возле лежащего мальчишки, взял у того из руки кинжал. Мальчишка, не отрываясь, смотрел на Инквизитора сухими от боли глазами.

Рана была смертельная. И болезненная. Мальчишка держался из последних сил, пытаясь до самой смерти соответствовать образу настоящего рыцаря. А настоящие рыцари не кричат от боли, даже если умирают. Больше всего он хотел бы сейчас, чтобы его видела госпожа Канта. Просто увидела. И после этого можно было умереть спокойно.

— Канта… — прошептал мальчишка, впервые в жизни не прибавив к имени слово «госпожа». — Канта…

Фурриас занес руку с кинжалом, мальчишка посмотрел на него снизу вверх, покачал головой и перестал дышать, инквизитор опустил оружие.

— Решил немного развлечься? — прозвучало над Фурриасом.

Коготь был забрызган кровью, с пальцев левой руки падали алые капли, но сотник улыбался.

— Я хотел его отпустить… — сказал Фурриас, выпрямляясь. — С такой раной…

— А… ну да, конечно… — Коготь посмотрел на свою руку. — А меня, часом, не добьешь?

— Могу перевязать. — Инквизитор ножом отрезал от своего плаща полосу. — Где рана?

— Тут, над локтем. Не уберегся, старый стал… — Коготь тронул правой рукой набухший кровью рукав и зашипел. — Прямо поверх куртки и вяжи. Все равно истечь кровью не успею… Тут такое творится… Но эту атаку мы, кажется, отбили… Вырезали. Эти твари не отступают, их нужно убить, чтобы они остановились…

Фурриас перевязал рану.

— Крепче, не бойся… — попросил Коготь, а когда инквизитор потянул повязку за оба конца, затягивая, вдруг схватил его за шею и прошептал в самое ухо. — И перестань болтать о моем прошлом… это мое прошлое, понял? Мое!