Проклятие темной дороги

— А почему я должен ему верить? — удивился Барс. — Вон, даже небо изменило себе, Сестры вместо хоровода в догонялки играют… А тут — какое-то слово какого-то мальчишки из благородных…

— Это все, что ты хотел мне сказать? — Гартан устало вздохнул.

После бессонной ночи у него не было ни сил, ни желания спорить или обижаться.

— Это я так, — скривил лицо в невеселой улыбке Барс. — Напоследок свободой балуюсь…

— Напоследок?

— Ты, помнится, меня на службу звал… — Барс говорил с усмешкой, вроде как насмехаясь над своими же словами, но глаза смотрели цепко и серьезно. — Не передумал?

— Нет, не передумал…

— А, ну да, Гартан из рода Ключей не передумывает… — кивнул Барс.

Гартан не ответил.

— Ладно, извини, — Барс оглянулся на сани и вздохнул. — Я наниматься пришел. Просителем, значит. Могу присягу принести, если потребуешь… За службу прошу одного…

Барс снова оглянулся на сани.

— Чего ты просишь? — спросил Гартан.

— Прими под свою защиту тех, кого я привел с собой. Тут — полторы сотни душ. Мужиков — двадцать три со мной. Будем драться. Еще стариков крепких — полтора десятка. Мальчишек от двенадцати годов до четырнадцати — двадцать. В общем, считай, полсотни получается. Если на стене воевать, то еще и бабы, те, что помоложе, в строй станут.

— На стене, наверное, не получится, — тихо, чтоб никто, кроме Барса, не услышал, сказал Гартан. — Нам нужно всем отсюда уходить…

— Отсюда — откуда?

— Из замка.

Барс покачал головой:

— Не получится уйти из замка. На него только надежда…

— Что значит — не получится? Если мы останемся здесь, то завтра…

— А если уйдем, то сегодня, — перебил наместника Барс, оглянулся и сказал ополченцам. — Давайте его сюда, только осторожно.

Мужики подошли к саням, стащили с них большой мешок, поднесли его к Гартану и положили на снег.

— Вот, прихватил с собой, как знал, что ты не поверишь… Ты уж извини, если подарок не понравится… Давайте, мужики! — Барс наклонился и разрезал веревку.

Мужики взяли мешок за углы, подняли, встряхнули. Оттуда медленно выползло человеческое тело. Упало на утоптанный снег. Мертвое тело. Не первый день мертвое, подумал Гартан, приглядевшись.

Он хотел спросить, что именно он должен рассмотреть в этом покойнике, как серая рука, обтянутая сухой кожей, внезапно дрогнула и согнулась. Гартан от неожиданности отшатнулся.

— Не бойся, он связан, — сказал Барс. — А так — очень даже прыткий оказался. Еле мы его увязали. Думал, придется руки-ноги обрубить. Но ничего, целенького привезли.

Оживший покойник тяжело ворочался у ног Наместника, пытался разорвать веревки, которыми были связаны его руки, елозил ногами и не сводил взгляда пустых глазниц с Барса. И такой злобой потянуло от трупа, что Гартана чуть не стошнило.

— Такие дела, ваша милость. Ты бы позвал своих полководцев… Когтя и того, что вроде палку проглотил. Им тоже забавно будет посмотреть. И полезно. Так ты меня на службу берешь?

— Беру, — коротко ответил Гартан, подозвал к себе стражника и велел привести сотника и капитана.

Коготь и Картас были где-то неподалеку, явились почти сразу.

— День добрый, — приветствовал их Барс.

— И тебе того же, — сказал Коготь, а Картас молча кивнул.

— Знакомьтесь, наш новый сотник. — Гартан вынул из ножен кинжал и протянул Барсу. — Извини, меча лишнего нет, и посвящать по всем правилам тоже некогда… Давай, быстро. Клянешься сражаться рядом со мной и подохнуть, если прикажу?

— Клянусь.

— Хорошо. Тогда объясняй сотнику и капитану, зачем звал.

Барс рассказал коротко о Борках, о том, что и возле Семихаток погост ожил и что у других деревень, пока ехали к замку, видели суету между могил. И о том рассказал, что люди, которые еще пока живы, ведут себя страшно. Несколько раз пытались напасть на обоз Барса, один раз пришлось пробиваться. А еще, похоже, лесные твари обезумевших людей не трогают. Громадный ядовитый паук напал на отряд вместе с толпой людей. Бросался только на тех, что были в обозе, а безумцев не трогал.

— Такие вот дела, — сказал Барс, закончив рассказ. — И уходить из замка сейчас — верная смерть. До Порога не дойдет никто, точно вам говорю. Я отправил четверых своих в деревни поблизости, может, кого и успеем предупредить. Если нет, то хоть разведаем.

— А зачем ты поднятого приволок? — Коготь толкнул носком сапога ожившего мертвеца.

— Да вот, чтобы вы глянули и запомнили, — Барс наклонился к покойнику и ткнул подаренным кинжалом ему между ребер слева.

Под лезвием сухо щелкнуло, но шевелиться Поднятый не перестал.

— Сердце, понятно, можно не пробивать, без толку, — Барс ударил кинжалом снова. — Печень, значит, тоже. Кишки, там, всякие… видите?

— Голова, шея, позвоночник, — сказал Картас. — Могу я попробовать?

— Давай, — разрешил Барс. — Голова.

Капитан ударил мечом в голову, между глаз. Выдернул. Мертвец заскрежетал зубами.

— Позвоночник! — скомандовал Барс.

Картас взмахнул мечом, голова отлетела и покатилась под ноги коню, запряженному в передние сани. Конь шарахнулся в сторону, чуть не сломав оглобли.

Тело мертвеца замерло.

— Либо рубить напрочь, либо голову раздробить, — Барс кинжалом подкатил голову покойника к телу. — Всем своим скажите. Если до шеи сразу не доберутся, пусть крушат ноги и руки. Получится тело разрубить — тоже можно, только они после этого еще живут. Следить нужно, чтобы они в ногу не вцепились. Где я могу своих сельчан поселить?

— В замок заезжай. — Коготь подошел к Барсу поближе и прошептал. — На деревянные стены надежда слабая, все равно придется в замок отступать. Так что лучше ты своих сразу сюда.

— Спасибо, — так же шепотом ответил Барс. — За мной должок.

— Поглядим, — Коготь хлопнул Барса по плечу. — Когда, думаешь, они доберутся сюда?

— К вечеру, может быть… К ночи — точно.

Когда Фурриас открыл глаза, был темно. Факел на донжоне не горел, только слабые отсветы по краям Сестер освещали площадку. И было тихо.

Фурриасу даже показалось сначала, что все уже закончилось, что мир прошел по Темной Дороге к своему концу и рухнул. Или стоит, балансируя над пропастью, и малейшее движение любого, самого маленького из людей, может опрокинуть мир в Бездну. В Хаос.

Тело Фурриаса было наполнено болью. Тело было словно обожжено изнутри. Черное пламя Хаоса довершило работу той девочки из прошлого, превратило брата-инквизитора в выгоревшую головешку.

Фурриас застонал. Тело немедленно отозвалось болью, ответило надсадным кашлем. Мир вокруг покачнулся, инквизитору на мгновение даже показалось, что это падает башня, рушится донжон, довершая гибель мира.

Вот сейчас я встану, подумал Фурриас, а вокруг башни нет ничего, только Хаос. Как это будет выглядеть?

Странно, подумал Фурриас, я всю жизнь пытаюсь бороться с Хаосом, но даже представить себе не могу, что это такое. Однажды попытался спросить об этом у наставника, но ответа не получил.

Наставник помолчал, а потом сказал, что этого не нужно знать. Этого не нужно представлять, потому что таким путем крохотная частичка Хаоса может проникнуть в душу… в наш мир.

Для того чтобы убивать или умирать, не нужно знать, нужно верить, сказал наставник. Фурриас поверил и перестал думать об этом.

Если бы Хаос уже победил, то Фурриас не мог бы задавать себе этих вопросов, не испытывал бы боли и головокружения. Не было бы ничего, и сумрачных пятен Четырех Сестер на небе тоже не было бы.

Фурриас перевернулся на живот, подтянул ноги. Схватился руками за парапет. Он должен встать. Встать. В ушах шумело, будто где-то рядом в пропасть обрушивался водопад. Даже сквозь перчатки инквизитор ощутил пронзительный холод камня.

Это было странное ощущение — черный огонь Хаоса все еще полыхал, все еще обжигал Фурриаса изнутри и снаружи, но руки ощущали холод. Ноги и грудь ощущали холод сквозь одежду, а лицо чувствовало ледяное прикосновение ветра.