Страница 21 из 31
Как она была наивна! Только теперь она понимает, что Ральф добивался ее потому, что она принадлежала его брату, из вечного чувства соперничества, своеобразного комплекса младшего брата. Как она ненавидит его за это! И за то, что он — это он; за то, что он всегда знал, чего добивается, всегда держал себя в руках, планировал и рассчитывал свои действия, за то, что он был человеком, у которого не было слабостей.
Из окна башни она увидела возвращавшихся Фредди и Ральфа. Девочка весело смеялась, лицо, обращенное к дяде, светилось счастьем.
Он что же, планирует играть роль отца девочки? Это было бы забавно! Тем более что дьявольскую иронию всего происходящего могла ощущать только сама Этель.
Она быстро прошла в свою комнату в восточном крыле, пока ее не обнаружили здесь, и всего на мгновение успела опередить Фредди, которая вихрем ворвалась в комнату матери.
— У него есть подружка! — выпалила она прямо с порога.
— Что? — Этель сделала вид, что с головой ушла в работу, и не поднимала глаз от нотных листов, разбросанных по кровати.
— У дяди Ральфа есть подружка, — повторила маленькая сплетница, удивленная и даже обиженная тем, что такая сенсационная новость не произвела на мать должного впечатления, — я уверена! Мы встретились с ней в Сент-Ивз.
Действительно, ничто не дрогнуло в лице Этель, но внутри словно все остановилось.
— Мы там купались, а потом дядя предложил поесть мороженого, — продолжала тараторить Фредди.
— Тебе не кажется, что ты уже выросла для мороженого? — с непонятным ей самой раздражением бросила Этель.
Фредди надула губки.
— То ты все время твердишь, что мне всего двенадцать и не стоит торопиться становиться взрослой! Теперь же ты говоришь…
— Извини, — прервала ее Этель. — У меня нервы не совсем в порядке.
Фредди решила быть великодушной и тут же приняла извинения матери.
— Это из-за работы. Что-то не получается? В этом нет ничего удивительного, ведь эти сосиски по вкусу напоминают резиновые перчатки, — авторитетно заявила Фредди, не уточняя, откуда она знает вкус резиновых перчаток.
Только не опускайся до расспросов! — приказала себе Этель. Но дочь сама вернулась к теме:
— Ее зовут Магдала. Очень высокая и элегантная, но довольно старая. Я полагаю, даже старше тебя.
— Неужели такая старуха? — Этель в притворном ужасе широко раскрыла глаза.
— Но она очень богатая, судя по ее одежде… Сегодня вечером они куда-то идут, а мы останемся одни, — закончила Фредерика с ноткой печали в голосе.
— Не надейся, что дядя будет очень часто брать тебя с собой, Фредди, — предупредила дочь Этель, — у него своя жизнь.
Фредди слегка задумалась, но лицо ее тут же просветлело:
— Но он приглашает нас завтра на ланч в яхт-клубе.
— Вот как! — Этель охватило смешанное чувство, но она решила не уточнять, что означает это «нас».
Фредерика определенно расположена к дяде. Привязанность была взаимной, и ничего плохого в том, конечно, нет. Но Этель помнила, как Артур вторгался в их жизнь, вызывая новые надежды у дочери, а затем снова надолго исчезал. Этель находила это возмутительным и решила прекратить их встречи. Но как поступить теперь?
В сущности, у Артура и не было никакого права на Фредди. Но Ральф… Каждый раз, когда Этель видела его рядом с «любимой племянницей», она не могла не чувствовать, что совершила нечто ужасное, скрыв от него правду о рождении Фредди. И эту тайну ей придется носить в себе днем и ночью, все шесть месяцев, пока они не вернутся в Лондон.
Фредди оказалась права… Во время завтрака Ральф пригласил их на ланч.
— Мне нужно работать, — отрезала Этель, найдя самый простой предлог отклонить приглашение.
Но конечно же, Ральф понял, что дело не в этом.
— Восхвалять сосиски? — спросил он и добавил покровительственным тоном, который заставил Этель яростно сжать кулаки: — Звучит впечатляюще.
— Да, это ужасно! — проговорила она, едва сдерживая гнев. — Но дает мне возможность одевать и кормить дочь, и я не понимаю, почему должна в чем-то оправдываться!..
Она оттолкнула от себя недопитую чашку кофе и попыталась встать со стула, но Ральф удержал ее за руку.
— Извини. Это совершенно верно — твоя работа дает возможность жить тебе и твоей дочери… Но ты так растрачиваешь свой талант.
— Мой талант? — Этель недоверчиво посмотрела на Ральфа.
— Ведь у тебя неплохой голос, ты могла бы сочинять лирические песенки, — уверил ее он, — тебе когда-то хотелось писать песни. Помнишь?
Да, она помнила. Это было, когда они еще любили друг друга. Она доверила ему свои мечты и очень боялась, что он станет над ней смеяться. Но он попросил ее спеть несколько песенок, и они понравились ему. Позднее она думала, что Ральф просто хотел сделать ей что-то приятное. Как бы то ни было, после рождения Фредди она перестала писать песни.
— Ты ведь тоже собирался переплыть через Атлантику в одиночку! — съязвила Этель.
— Правда, — согласился Ральф с улыбкой, — но никогда этого не сделаю, хоть все еще мечтаю об этом. А ты?
Этель посмотрела ему в глаза. Неужели ему действительно интересно знать, сохранила ли она свои мечты? Впрочем, какой смысл говорить и думать об этом…
— Больше я ни о чем не мечтаю, — сказала она сухо. — А теперь извини меня… — и она взглядом указала на длинные пальцы Ральфа, все еще державшие ее руку.
Он отпустил ее, и Этель пошла к двери, но Ральф снова остановил ее вопросом:
— Ты не будешь возражать, если я возьму с собой Фредди?
— А что, если я скажу нет?! — воскликнула Этель воинственно. — Да, я против.
— Тогда я не возьму ее, — ответил Ральф спокойно.
Это обезоружило Этель.
— Поезжайте, если вам так хочется, — проворчала она и поспешила выйти из комнаты прежде, чем могла начаться новая ссора.
Через несколько часов она наблюдала из окна, как Ральф и Фредди, одетые в обычную для яхтсменов сине-белую форму, уехали. Поглядев еще раз на черные волосы дочери, совсем такие же, как у Ральфа, Этель подумала: неужели окружающие не видят этого разительного сходства? Как замечательно выглядела эта парочка — Ральф и Фредерика Макартур! А что, если они разгадают ее секрет?
Да, это вполне могло случиться, но что она могла сделать? Намеренно препятствовать их общению?
Она сама воспитывала дочь и думала, что так будет лучше для Фредди. Артур верил, что она его дочь, но все равно был равнодушен к ней, во всяком случае, пока Фредди не подросла. Откуда Этель знать, как братец Артура относится к детям!..
Нет, все было правильно, убеждала она себя. Да и сейчас она поступает мудро. Во-первых, что, если интерес Ральфа к Фредди объясняется всего лишь желанием оставить за собой «Гнездо чайки»? Но главное — сейчас уже слишком поздно что-то менять.
Этель играла на пианино в гостиной, когда Ральф и Фредди возвратились домой. Услышав их голоса, она вышла в холл и увидела рядом с Фредди девочку примерно такого же возраста.
— Привет, мама, это Лесли, — представила Фредди девочку, — мы собираемся послушать музыку.
— Привет, — улыбнулась Этель девочке прежде, чем они скрылись наверху.
Через минуту на пороге появился Ральф в сопровождении мужчины и женщины.
Этель не успела скрыться и вынуждена была остаться.
— Я привез с собой гостей и хочу познакомить тебя с ними, — обратился к ней Ральф таким тоном, как будто они с Ральфом самые лучшие друзья.
Этель увидела женщину лет тридцати, довольно симпатичную, но несколько полноватую, и мужчину, примерно того же возраста, что и Ральф. Ей показалось, что она уже видела где-то их лица.
— Вы нас не помните, — сказала женщина, выходя вперед и улыбаясь, — это вполне объяснимо. Я значительно прибавила в весе, а волосы Генри теперь далеко не такие густые, как когда-то.
Голос женщины сразу же заставил Этель вспомнить ее имя:
— Ник! Ник Хаббард!
— Она самая, — тепло отозвалась женщина и неожиданно поцеловала Этель в щеку. — А вы, милая, не постарели ни на день, — заявила она, внимательно изучив ее лицо.