Пешки Хаоса

- Если бы мы лучше знали историю, она могла бы послужить нам еще лучше, - возмущенно возразил Баалберит. Его глаза беспокойно забегали, от одного вида Мелькарта, стоявшего у края балкона, у него началось головокружение. – Проблема не только в том, что оригинальные артефакты лишь изнашивались, расходуя ресурс последние двести лет. Знания  и мудрость наших предков, принесенные в этот мир, были лишь частицей знаний и мудрости Империума. Наши предки не ожидали, что окажутся здесь в ловушке, и не были готовы стать колонистами. Несомненно, их усилия были героическими, и они сделали все, что могли, чтобы рассказать своим детям, что нужно знать,  чтобы сражаться с Вечным Врагом даже на его территории… но сколько знаний до нас так и не дошло – мы не знаем даже этого. Мы не знаем, какие фокусы мог оставить напоследок так называемый Гавалон Великий.

Мелькарт вздохнул. Конечно, все это было правдой, но сейчас это не имело значения. Никто не может быть готов к непредвиденному: ни генерал; ни инквизитор; ни губернатор; ни император, даже если он – Император всей вселенной.

- Мы можем действовать лишь на основании того, что знаем, - сказал он. – Да, может быть, все эти поражения, которые до сих пор терпели наши враги – лишь уловка, с целью усыпить нашу бдительность и внушить фальшивое чувство безопасности. Да, может быть, что последний колдун, которого мы должны уничтожить, сильнее всех остальных вместе взятых. Да, может быть даже, что он обладает силой двигать звезды, или заставить их обрушиться огненным дождем на этот несчастный мир, или превратить каждого зародыша в утробе матери в свирепое чудовище, которое пожрет свою мать изнутри. Но весь наш опыт говорит о том, что сильные здесь – мы: у нас достаточно силы, чтобы править этим миром. У нас достаточно силы воли и решимости уничтожить последние остатки зла, которые сейчас собираются в своем последнем убежище в пустошах. Фульбре не нужен мой самолет.

- Ваш самолет? – Баалберит не замедлил ухватиться за эту обмолвку, но из-за акрофобии нервы Верховного Инквизитора теперь были напряжены до предела. На его лбу выступил холодный пот. Он попятился обратно к двери, хотя оттуда он не смог бы спорить с губернатором, а Мелькарт продолжал стоять на краю балкона, над головокружительной пустотой.

Мелькарт решил, что пришло время закрепить победу, продолжить трудный процесс завоевания психологического превосходства над единственным возможным соперником в борьбе за власть над миром.

- Да, - сказал он. – Мой самолет. В конце концов, я губернатор, единственный наследник власти Первого Губернатора, Звезднорожденного. Вы Верховный Инквизитор, и средства Инквизиции ваши. Я не претендую на них и не помышляю о том, чтобы давать вам инструкции относительно тонкого искусства пыток или таинств священнической магии. Но я губернатор, и аппарат управления принадлежит мне. Самолет – мой.

- Возможно, - произнес Баалберит сквозь сжатые зубы, - вы считаете, что весь мир принадлежит вам, за исключением чудовищных проявлений Хаоса, которых я должен уничтожать для вас.

«Возможно!», мысленно повторил Мелькарт. «Он знает меня всю жизнь, он работал со мной больше двадцати лет, и все еще думает, что я – возможно! - считаю весь мир моим. Столь велико его благоговение перед Звездным Империумом – Империумом, о котором мы не слышали ничего с тех пор, как родился мой прапрадед – что он едва может вообразить дерзость разума, решившегося оставить мысли об Империуме ради собственных амбиций».

Вслух же он сказал:

- Мы люди, Раган, и мы – часть Империума Человечества. Даже аборигены, которые жили здесь еще до Империума, даже они – люди… в некотором роде, как бы ни были они ничтожны. И они тоже часть Империума Человечества, хоть они не знают этого и явно не хотят знать. Наш долг – спасти их от их невежества и заблуждений, и поднять их на тот же уровень понятий о добродетели, нравственности, моральной необходимости и любви к Императору, на котором находимся мы. Что бы ни было необходимо сделать для достижения этой цели, я это сделаю, и от вас ожидаю не меньшего.

Баалберит должен был знать, что Мелькарт неискренен, но губернатор понимал, что у Верховного Инквизитора не хватит силы воли придираться к подобным тонкостям в такой ситуации. Баалберит продолжал пятиться в комнату, издавая придушенные звуки, которые, вероятно, должны были означать согласие со всем, что говорил губернатор.

«Если мне придется жить на этом проклятом балконе до конца кампании», подумал Мелькарт, « я так и сделаю. Я слишком близок к победе, чтобы позволить Баалбериту встать у меня на пути. И когда этот знаменитый колдун будет, наконец, мертв, как и все прочие колдуны, Инквизиция потеряет свое самое важное преимущество. Когда этого пугала больше не будет, простонародье потеряет всякое уважение к тем, кто считался нашей лучшей защитой против сил зла».

Это была приятная мысль.

Когда Баалберит и его телохранители были уже далеко, Орлок Мелькарт соизволил вернуться за свой рабочий стол, и сел, приготовившись к приему более послушных визитеров – или, если никто не придет, заняться ежедневными государственными делами.

Дела находились всегда: прочитать документы, утвердить бюджеты, подписать приказы. Передавать подчиненным слишком много полномочий было куда более опасно, чем передавать слишком мало. Должно быть видно, что правитель правит, особенно это должно быть видно его непосредственным подчиненным. Если у кого-то из этих подчиненных возникнет мысль, что он может справляться с делами так же хорошо, как его начальник, он из подчиненного станет угрозой. Хороший правитель должен быть всегда занят, всегда бдителен, всегда быть в курсе дел, всегда на высоте.

И пока на этой планете есть только один самолет, этот самолет должен принадлежать ему.

Однако через тридцать минут работы – местных минут, не имперских  - Мелькарта прервал Керфоро, один из его лучших шпионов, доставивший срочное сообщение. Сообщение действительно было срочным, в отличие от многих других сообщений, передаваемых его шпионами, боявшимися того, что губернатор сочтет, будто они плохо справляются с работой.

- Один из псайкеров Баалберита утверждает, что установил контакт с имперским военным флотом, - доложил Керфоро. – Баалберит получит эти сведения к концу дня.

- Что за контакт? – спросил Мелькарт.

- Пока только видения, - ответил шпион.

Это «пока», возможно, было лишь попыткой преувеличить важность сведений, но Мелькарт не был таким дураком, чтобы игнорировать его скрытый смысл. Псайкеры Баалберита были такими же оптимистами, как и сам Верховный Инквизитор, и этот их оптимизм всегда влиял на их видения. Уже не в первый раз псайкер думал, что почувствовал поблизости имперские силы, тогда как это были всего лишь оптимистичные видения… но радиосигналы принимались сейчас отчетливо как никогда, а звезды с каждой ночью казались все более спокойными. Если варп-шторм действительно утихал, и псайкеры Баалберита могли действительно уловить настоящую телепатическую передачу из Империума Человечества, было только вопросом времени, когда они пошлют свое сообщение… и тогда все может по-настоящему измениться.

- Ну… - задумчиво сказал Мелькарт. – Полагаю, все имеют право иногда пофантазировать о чем-то приятном. Пока просто будь в курсе событий – но если псайкер действительно добьется успеха в своих попытках, лучше тебе убедиться, чтобы эти попытки прекратились.

- Это будет нелегко, - быстро возразил Керфоро. – Организация Баалберита слишком закрытая. У нас нет доступа в их ячейки – а если агент будет раскрыт, он уж точно не выберется от них живым.

Подтекст слов шпиона был такой: Керфоро был единственным, кто имел возможность избавиться от неудобного псайкера, но после этого он едва ли сможет уйти, а его поимка лишит Мелькарта самого полезного агента в лагере Баалберита. Мелькарт также помнил, что Керфоро боялся псайкеров, и ненавидел находиться поблизости от них, даже когда ему было приказано наблюдать за ними. Все ненавидели псайкеров – даже союзники Баалберита, священники, которые были обязаны сопровождать их, когда те применяли свои силы.