Две воительницы

— Спасибо, спасибо… — пробормотал Лонерин, не веря, что судьба подарила ему это счастье. Он прижал Дубэ к себе, стал баюкать, покачивая в своих объятиях. — Все хорошо, Дубэ, все хорошо. Я дал тебе напиток, теперь тебе станет лучше.

Она посмотрела на него, прошептала его имя и потеряла сознание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Я видел, как они оба сели на Оарфа — сначала Ниал, потом Сеннар. Там были только я и Соана: так они захотели. Это их выбор, который я понимаю и с которым, как я думаю, мы должны примириться. Мы обменялись короткими приветствиями — только объятие и несколько слов. Все, что мы должны были сказать друг другу, уже было сказано в предыдущие вечера. Потом Оарф раскрыл свои большие крылья, пару раз взмахнул ими на месте в нежном утреннем воздухе, а потом просто оторвался от земли; я и Соана видели, как он становится все меньше, улетая в сторону Саара.

Они улетели, это факт. И они не вернутся. Они улетели в Неведомые Земли.

20

СПАСЕНИЕ

Лонерин остался один, он сидел на земле, поддерживая голову Дубэ. После всего этого грохота тишина, воцарившаяся на равнине, его оглушала. Он ошеломленно огляделся вокруг. По ту сторону обвала лежало тело Реклы — похожее на кучку черного тряпья, залитого кровью. С другой стороны, почти точно напротив стража ядов, лежал Филла. Он тоже уродливо скорчился на земле.

Лонерин на мгновение задержал взгляд на его лице. Глаза Филлы были открыты и полны боли. Они были повернуты в сторону женщины, которую он любил. Она — последнее, что он видел, о ней была его последняя мысль. Ненависть, которую Лонерин чувствовал к этому человеку, исчезла без следа, превратившись в мучительную жалость. Зачем столько боли? Ради кого? Ради Тенаара?

Он опустил взгляд на Дубэ, лежавшую у него на руках. Даже теперь он не спас ее. Несмотря на его любовь и преданность, проклятие поглощало ее навсегда. Лонерин устал, у него не было сил продолжать борьбу. Это было уже слишком. Он прижал Дубэ к себе и почувствовал, как слабо бьется ее сердце. Он был готов заплакать.

«Ей нужна твоя помощь; берись за дело, идиот!»

И пришел в себя, попытался проанализировать обстановку и оценить состояние Дубэ. Ему было трудно: тоска и тревога рвали на части его душу, и он лишь с огромным усилием сохранял ясность ума.

У Дубэ была большая резаная рана на груди, и лезвие кинжала Реклы насквозь пробило ей ладонь. Почти все ее тело было покрыто порезами и синяками. Дыхание девушки было слабым, а ее бледность тревожила молодого мага. Если он не примет решение сейчас же, на этот раз он может действительно ее потерять.

«Спокойно, Лонерин, сохраняй ум ясным!»

Тошнота. Он почувствовал спазм в горле, как при рвоте, и соленый вкус слез во рту. Ему хотелось кричать, пока не кончатся силы, умоляя небо о помощи. На свою беду он был совершенно один.

Дрожащей рукой он ощупал раны Дубэ. Они были не очень тяжелыми, но она потеряла слишком много крови. Нужно было остановить кровотечение, а ему еще не приходилось лечить так сильно израненного человека.

Его сердце бешено стучало, кровь шумела в ушах. Ему хотелось кричать от ужаса.

Лонерин медленно опустил голову Дубэ на землю. Потом обхватил свою голову руками и сидел так, дрожа всем телом. Его мысли сплетались в запутанный клубок вокруг образов смерти и одиночества, и одна картина заслоняла собой все остальные — белое тело, завернутое в длинную белоснежную рубаху, большое красное пятно на груди и черные волосы на лбу и плечах. Его мать в общей могиле.

Дубэ была как она. Одна — женщина, которую он не сумел защитить, другая — та, которую он любой ценой хотел спасти. Как будто у них была одна общая судьба и они занимали одинаково важное место в его сердце. Лонерин отчаянно закричал.

«Спокойно, спокойно!» — тут же приказал он себе и попытался сосредоточиться.

Он оторвал кусок ткани от своей рубахи, смочил этот лоскут водой из фляги и начал промывать раны — одну за другой. Их было очень много, и кровь, покрывавшая кожу, не давала видеть, насколько они серьезны. Лонерин не мог понять, какие движения ему надо делать. И израсходовал всю воду раньше, чем успел промыть их все.

«Мы погибли… мы не выберемся».

Он попытался оттеснить эти мысли в дальние углы сознания, но не смог.

Он разорвал оставшуюся часть рубахи на бинты, но их было слишком мало, тогда он разорвал плащ, и это было непросто, он слишком устал. От напряжения и гнева он снова начал кричать.

Маг не стал обращать внимания на поверхностные порезы и занялся только самыми глубокими ранами, начиная с пробитой ладони. Он сжал ее, вложив в это весь остаток своих сил. Его пальцы стали липкими от крови, молодой маг снова почувствовал приступ тошноты, но смог его подавить. Он выкрикнул исцеляющую формулу, но понял, что она не подействовала: струя энергии, стекавшая с его ладоней, была тонкой и прерывистой. Этого слишком мало.

«Так уже было. Это то же, что в пустыне, — ну давай, сосредоточься».

Нет, сейчас было не так, как в тот раз. Его силы были на исходе, а состояние Дубэ было еще хуже. И не было никого, кто мог бы им помочь. Они были одни, затерянные в незнакомой стране.

Лонерин как можно сильнее затянул повязки и стал заниматься другими порезами. Каждый из них он несколько секунд пытался лечить магией, но усталость лишила его силы. Постепенно туман встал у него перед глазами, руки начали дрожать. А его ум все время продолжало мучить воспоминание о той общей могиле.

«На этот раз будет иначе! Я не дам Гильдии забрать и ее тоже!»

К тому времени, как Лонерин закончил лечить, он совсем обессилел. Теперь надо было взять Дубэ на руки и идти искать помощь. Он попытался поднять девушку, но не удержал тяжелую ношу. Все же с третьей попытки он сумел взвалить Дубэ себе на плечи, но и теперь держался на ногах нетвердо.

Он совершенно не представлял себе, куда идти, и решил идти вперед. Лонерин думал о Сеннаре. Он надеялся, что сможет его найти, а если нет?

Он потерпел поражение. Гильдия взяла верх над ним. Бесполезно было подавлять в себе ненависть и пытаться стать сильнее, вступать в ряды сопротивления и воевать. Черный Бог сильнее и пожирает все, что любит он, Лонерин.

Молодой маг упал на одно колено. Ему захотелось сдаться, бросить все и забыть.

Слезы застилали ему глаза, мешали видеть. В его душе все перепуталось и потеряло ясные очертания.

И в это мгновение Лонерин вдруг понял, что он не один, те, чьи округлые силуэты он заметил раньше по сторонам дороги, теперь вышли из-за скал и направлялись к нему. Они прибежали сюда на крик Бога-Дракона и присутствовали при сражении, но не осмелились вмешаться. Теперь, увидев перед собой плачущего человека, они перестали бояться и вышли на открытое место.

Лонерин, сделав всего несколько шагов, упал на землю, а бесчувственное тело Дубэ свалилось ему на спину. Он поднял взгляд вверх и хорошо рассмотрел одно из подошедших к нему существ. Это было самое странное создание из всех, которые ему приходилось встречать, но в этот момент Лонерину было не до того, чтобы спрашивать подошедшего, кто он такой и чего хочет. Он думал лишь о том, что он не один и, может быть, кто-то здесь ему поможет.

Подошедший был ростом с гнома, но более худощавый, с быстрыми и резкими движениями. У него были длинные волосы и длинная борода. В волосах и бороде маг заметил украшения, которых никто никогда не видел во Всплывшем Мире. Из копны густых лохматых волос выглядывала пара остроконечных ушей.

— Ей плохо! Помогите нам! — крикнул Лонерин.

Гном держал в руке копье, а на поясе у него висел длинный меч. Он был без куртки, в одних кожаных штанах. Он стоял неподвижно и смотрел на Лонерина.