Страница 9 из 9
«Букинист». Из распахнувшихся дверей на Ганну повеяло теплом. Тепло пахло книжной пылью, патиной, паутиной, чем-то еще… Памятью?
Она не хотела заходить, но ноги сами понесли ее внутрь магазина. Крошечное помещение, полутемное, хотя на улице свободно расправивший плечи зимний яркий день. Покупателей немного – неопрятный толстяк листает у стеллажа альбом Бердслея, две девушки, перешептываясь, примеряют какие-то колечки кустарной выделки. В стеклянных витринах, таинственно подсвеченные, покоятся осколки разбитого мира. Монеты. Марки. Открытки. Янтарные брошки. Серебряные ложки и кольца для салфеток. Подстаканники. Образки и крестики. Бусы из мерцающего зеленого камня. Нефритовая фигурка китайца – лысый, в халате, он хохочет, схватившись за бока. Огромная, телесно-розовая раковина. Фарфоровые статуэтки – мальчик с собакой, свирепый турок, боярышня. Тяжелый на вид нож, на рукоятке перламутром выложена ломаная буква «Z». Он почему-то очень дорогой.
У кассы нестерпимо для глаз сияет, горит, озаренный лучом солнца, медный самовар. Дородный, с медалями. «Пусть бы все это было мое, – подумала Ганна. – Янтарная брошка в виде паука, нефритовый китаец, монета с профилем толстой женщины, нож с перламутром. Хочу, чтобы все это было мое».
– Чем-то конкретным интересуетесь?
У продавщицы пергидрольная гривка начесана и спущена на низенький лобик, кружевная кофточка вот-вот лопнет на пышной груди, на шее, на запястьях, в ушах – яркая пластмассовая бижутерия. Она не подходит этому месту, она опошляет его. Справа от продавщицы – темная икона, видны только белки глаз. Слева стоят часы черного дерева, золотой маятник застыл в ожидании, когда время начнется снова. Ганна кивает. Она не хочет уходить отсюда без покупки. Палец девушки шарит по стеклу прилавка, продавщица не без интереса наблюдает за его блужданиями. Посматривает и в лицо покупательнице. Ганна уже знает, что ее шрамы и отталкивают, и привлекают людей, притягивают взгляды больше, чем красота.
– Открытку? – утверждающе спрашивает продавщица и выуживает из-под стекла толстенькую пачку. – Выбирайте. Или все возьмете?
Ганна бы взяла, но это ей не по карману. Да и потом, для того чтобы сохранить память об этом месте, довольно будет и одной. Она выбирает, не глядя, из пачки, которую продавщица тасует, как колоду карт. Мальчик и девочка, одинаково пухленькие и кудрявые, в одинаковых нарядных матросках, сидят на скамеечке и кушают черешни из большой миски, что стоит между ними, а под ногами у них путается белая болонка. Открытка черно-белая, но черешни в миске, в руках у детей, на ушках у девочки, и ее губки, и бантик на шее собачки, подкрашены кармином. Внизу вьется надпись: «Люби меня, как я тебя». Уголки открытки обломаны, и пахнет от нее пылью. Памятью. Ганна выгребает из замшевого кошелечка мелочь и выходит на улицу, в намечающиеся сумерки. Теперь она знает, куда ей идти.
Ганна отнесла документы в книготорговый техникум. Ксения Адамовна была разочарована и не скрывала этого. Напрасно она выпытывала у племянницы, чем объясняется этот странный выбор. Ганна молчала и улыбалась, она выглядела вполне счастливой, впервые за долгое время, и тетя Ксана отступилась. Над изголовьем своей постели Ганна прикнопила старинную фотографию – двое детей едят черешню. Девочка отходила от пережитого, успокаивалась, душа у нее отмякала… Так думала Ксения Адамовна, но ошибалась в своей наивности. Ганна ждала чего-то, и слащавая открытка была только знаком, только пропуском в будущее счастье…
Однажды Ганна взяла карандаш и написала тонко-паутинным почерком на обороте свою фамилию: «Марголина». Это получилось смешно, как-то по-школьному, но она словно утвердила право собственности.
Девушка продолжала заходить в «Букинист». Ее там уже знали. Блондинистая продавщица не стала приветливее, но и не следила за Ганной так, словно видела в ней воровку. Ганна время от времени покупала разную мелочь – томик стихов, хрустальный флакон из-под духов, в котором таилось эхо старинного аромата, один раз даже украшение, серебряную подвеску-сову. Крошечная сова щурила глаза, у нее была умная и грустная физиономия. Она все знала о Ганне, и Ганна, повесив сову на шелковый шнурок, стала носить ее на шее. Это украшение шло ей больше, чем бриллианты, подаренные Вадимом. Из всего, что было в мире, Ганна любила только эту сову да еще сам «Букинист».
И он отвечал ей взаимностью. Крошечный магазинчик открывал Ганне свои тайны, делился секретами. Он ведь, в сущности, тоже был одинок – выставленным на продажу вещам, обломкам чужих кораблекрушений, нужна была хозяйка. И Ганна соглашалась ею стать.
Оказывается, кроме общего зала, был еще один, дверь в который скрывалась за коричневой бархатной шторой, в тени стеллажа. В этот зал не проникали солнечные лучи, там даже не было окна. Он освещался галогеновой лампой, издававшей характерный звук – не то шип, не то свист. Там безраздельно царил сутулый седенький старичок с неожиданно молодым и пронзительным взглядом светло-серых глаз. Под стеклянными прилавками лежали особо ценные вещи. Золото? О да. Но не та штамповка, которой завалены витрины ювелирного магазина «Кристалл».
В это святилище Ганне удалось проникнуть один только раз, за спиной дамы в лисьих мехах. Дама принялась рассматривать какую-то брошь, а старичок принялся рассматривать Ганну. Она смутилась, замялась и опрометью убежала. Но это ничего. Всему свое время. Ганна была уверена, что после окончания техникума она попадет работать в этот магазин. Отчего так? Просто знала, и все. Почему бы и нет? Она отлично учится, идет на красный диплом, судьба должна хоть как-то ее отблагодарить. Не киснуть же ей за прилавком с канцтоварами, продавая сопливым первоклашкам и их озабоченным мамашам пластилин да счетные палочки?
Самые сильные, самые жгучие желания обладают таинственной силой. Они изменяют пути судьбы, искривляя ее векторы, и случается так, что в математически далекой точке параллельные линии пересекаются, и невероятное становится неизбежным.
Глава 4
Пышная, белокурая, начесанная продавщица покинула «Букинист», переместившись туда, где ей и следовало быть по ее достоинствам – в цветочный ряд. Директор «Букиниста» вздохнул с облегчением. Ему давно не по душе была эта служащая, которая не нашла общего языка со странными, слегка какими-то запыленными, лакомыми до букинистических раритетов покупателями. Апогеем стал камерный скандал, устроенный в магазинчике некоей ученой дамой. Дама эта, вредная горбунья, была профессор кафедры русской литературы, дверь в «Букинист» не открывала ногой только в силу врожденной воспитанности, потому что у нее самой библиотека была ого-го! Но даже в этой библиотеке как-то не нашлось очень важной книги, и профессорша пожаловала в магазин, где и попросила, не теряя время зря, показать, что есть из произведений поэта Алексея Толстого, автора бессмертной, давно ставшей народной, песни «Колокольчики мои, цветики степные». Разумеется, ей тут же вручили два тома «Петра Первого», три – «Хождения по мукам», шесть экземпляров «Детства Никиты» и прекрасно иллюстрированный, дорогой фолиант книги «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Профессорша собрала скупо отпущенную ей природой кротость, и сказала:
– Деточка, вы немного ошиблись. Вы дали мне книги не того Толстого.
– То есть как? – возмутилась «деточка». – Вот – Алексей Толстой! Вы сами просили. А есть еще Лев. Вон, аж девяносто томов стоят! Так вам Лев нужен? Так бы и говорили! А то сами не знают, чего хотят…
Последние слова нахалка произнесла как бы про себя, но бывалая ученая услышала. Взбучки, что она задавала, помнили уже три поколения студентов, некоторые из них всю оставшуюся жизнь просыпались по ночам, когда во сне им вдруг слышался знакомый голос, который в изысканно-вежливых выражениях объяснял, почему именно этот студент недостоин марать своим потрясающим невежеством великую русскую литературу. Но наглой продавщице профессорские реприманды были как об стенку горох, она продолжала по-коровьи тупо глядеть в пространство, причмокивая, сосать барбарисовый леденец, и размышлять на актуальную тему: брать ли у парфюмерно-косметической Ленки кружевной бюстгальтер, или подкопить чуток и купить демисезонное пальто… А вот выбежавший на шум директор принял нагоняй близко к сердцу.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.