Страница 72 из 100
В конечном итоге «Хиппер» оказался далеко к югу от трассы конвоев Галифакс — Ливерпуль, при этом не обнаружив ни одного вражеского корабля. К этому времени, хотя крейсер находился в море менее месяца, Мейзеля уже начало серьезно беспокоить стремительное уменьшение запасов корабельного топлива. Капитан решил идти в Брест, при этом крейсер должен был пересечь маршрут конвоев, следовавших из Фритауна в Англию, так что Мейзель надеялся повстречать какой-нибудь крупный конвой. Однако ввиду плохой погоды надежда казалась нереальной. Ей никогда не суждено было бы оправдаться, если бы не стечение обстоятельств.
Канун Рождества, 24 декабря 1940 года, являвшийся для оставшихся на берегу поводом для скромного торжества, оказался подлинным ночным кошмаром для моряков конвоя WS 5A. Штормовой юго-западный ветер начал дуть после захода солнца и бушевал всю ночь, внося беспорядок в строй медленно двигавшихся судов. Сильное волнение на море и плохая видимость в условиях безлунной ночи превращали соблюдение строя в почти невыполнимую задачу, однако каким-то чудом корабли все же держались вместе. В предрассветные часы 25 декабря одна из машин «Эмпайр Трупера», поврежденная немецким экипажем при захвате корабля англичанами, временно вышла из строя. Лайнер пытался держаться своего места в строю, идя лишь на одной машине, но вскоре начал сильно отставать и задерживать движение конвоя. И при этом выдавать противнику свое местоположение. Длинный и широкий корпус корабля был вскоре обнаружен радарной установкой «Хиппера». Мейзель, заподозрив, что ему повстречался не одиночный союзный транспорт, решил следовать за ним до наступления утра, чтобы атаковать сразу после восхода солнца.
В это рождественское утро рассвело очень поздно, темнота неохотно уступала место проблескам дневного света. Но это было в чем-то даже лучше для конвоя WS 5A, находившегося на данный момент в 650 милях к западу от мыса Финистерре. Погода начала понемногу улучшаться. Правда, волнение на море оставалось, однако ветер дул уже не с такой силой. Моросящий дождь вместе с туманом по-прежнему ограничивали видимость, но тучи уже не нависали над самой водой. По мере того как на кораблях вновь вступал в свои права обычный дневной распорядок, а из труб камбузов начал валить дым, можно было даже сказать, что атмосфера стала по-настоящему рождественской.
«Эмпайр Трупер» теперь, когда обе его машины вновь заработали, усиленно пытался догнать конвой. В строю непосредственным соседом транспорта являлся корвет «Клематис», которому надлежало оставаться рядом на протяжении всей ночи. В этом отношении транспорту определенно повезло, поскольку корветом командовал 46-летний Йорк Маклеод Кливс, выдающийся офицер, ранее командовавший торговым судном и отличившийся в норвежской кампании.
Прямо перед «Эмпайр Трупером» и корветом шел 5874-тонный «Арабистан» под командованием капитана Меткалфа. Транспорт сейчас находился на расстоянии многих миль от тех мест, где он обычно плавал, — теплых вод Красного моря и Персидского залива. Какие-нибудь три недели назад корабль, привлеченный, как и многие другие суда, к военным перевозкам, находился в наполовину вымершем порту Пенарт в Южном Уэльсе. Транспорт стоял у причала, у которого некогда швартовались знаменитые барки, огибавшие мыс Горн. В этой непривычной для экипажа обстановке на судно было погружено множество бомб, снарядов, равно как и другого военного снаряжения, включая большую десантную баржу — одну из первых барж такого типа. Ее разместили на палубе в разобранном виде. И, наконец, на борту «Арабистана» находились солдаты новозеландских территориальных войск, в основном маорийцы, возвращавшиеся в свои подразделения после прохождения дополнительной подготовки в Англии.
Канонир Реймонд Бак в одиночестве нес вахту у кормового 4-дюймового орудия «Арабистана». По мере того как вокруг становилось светлее, в пелене тумана и дождя он заметил большой корабль, приближавшийся справа. Бак, ставший канониром лишь в силу того, что провел несколько дней в морской артиллерийской школе до войны, поначалу решил, что это крейсер «Бервик» — приятно было думать в такое хмурое утро, что это именно он. Однако когда корабль вновь нырнул в полосу тумана, канонир понял, что ошибался. Внезапно горизонт по правому борту осветился яркими желтыми вспышками, за которыми последовал знакомый и пугающий визг тяжелых снарядов, пролетавших над головой. «Адмирал Хиппер» предпринял свою утреннюю атаку.
На какой-то момент Бак оцепенел; затем до его сознания дошло, что сбывался один из кошмаров, преследовавших всех моряков конвоя с момента выхода в море. Он не мог в одиночку подготовить к стрельбе 4-дюймовое орудие, а связи с мостиком у него не было. Поэтому канонир бросился вниз по лестнице на главную палубу, чтобы разбудить остальных матросов артиллерийского расчета, которые еще спали. Хотя Бак и старался пригибаться к палубе, его все же задело несколько осколков свистевшей вокруг шрапнели.
На мостике «Клематиса» вахту нес младший лейтенант Джон Эллиот. Поскольку корвет захлестывало волнами, его впередсмотрящие не смогли разглядеть «Хиппер», внезапно появившийся из тумана, а Эллиот поначалу принял вспышки от выстрелов за молнии. Но когда снаряды начали падать рядом с корветом, он быстро сообразил, что к чему, и потянулся к сигнальной кнопке.
Мейзель предпринял атаку в тот момент, когда конвой оказался практически незащищенным — и в этом не было ничего удивительного. Ночь оказалась довольно долгой и вся прошла в попытках заставить неуклюжие транспорты держаться вместе в условиях ужасной погоды. Когда наконец рассвело, конвой оказался рассеянным на обширной площади. Капитан «Бервика» Дж. Л. Уоррен заявил по этому поводу: «Точные позиции кораблей на рассвете 25 декабря 1940 года невозможно указать. Известно лишь, что „Бервик“ шел впереди, и на экране его радара отражались многочисленные перемещения других кораблей.
Позиция „Эмпайр Трупера“ не была известна, как и позиции обоих корветов; я знал лишь то, что они находятся в хвосте конвоя.
После проверки, проведенной днем 24 декабря, определить истинные позиции судов конвоя едва ли представлялось возможным».
Для командира «Хиппера» едва ли могла бы быть удачной ситуация для атаки.
Крохотный «Клематис» водоизмещением всего 900 тонн, вооруженный одним-единственным 4-дюймовым орудием, первым вступил в бой с противником. Моментально оценив сложившуюся обстановку, капитан Кливс, демонстрируя свое полное презрение к опасности, развернул свой корабль в сторону «Хиппера» и устремился вперед на предельной скорости, открыв огонь из орудия. Его радиограмма Адмиралтейству — «Веду бой с неустановленным вражеским кораблем» — была столь же смелой, как и он сам. Этот бой являл собой образец невероятной отваги, поскольку Кливс прекрасно понимал, что одного-единственного залпа из орудий главного калибра вражеского корабля окажется достаточно, чтобы смести «Клематис» с поверхности моря. Младший лейтенант Джон Палмер позднее рассказывал:
«Должен признаться, мне показалось, что Кливс решил заполучить Крест Виктории посмертно. Такие поступки характерны для него. У него не возникло ни малейшего сомнения, когда он приказал изменить курс, идти по направлению к „Хипперу“ и открыть огонь.
Вне всякого сомнения, он продолжал бы сражаться до конца — а закончиться такой бой мог в любой момент».
Ринувшись в сражение, капитан Йорк Кливс думал прежде всего о защите судов конвоя. Теперь, когда корвет, вокруг которого вздымались столбы воды от взрывов 8-дюймовых снарядов, оказался между «Хиппером» и транспортами, капитан отдал в машинное отделение приказ поставить дымовую завесу. «Клематис» был судном старой постройки, и на нем не имелось дымогенератора. Однако старший кочегар Гарри Пентер, несший вахту в котельной, моментально сообразил, что необходимо закрыть вентиляционные клапаны топок. Это привело к образованию большого облака густого дыма. Стелясь по воде, оно создавало непроницаемую для глаза стену между «Хиппером» и судами конвоя, которые начали рассеиваться. Сообразительность Пентера, без сомнения, избавила многие корабли от печальной участи.