Страница 16 из 20
– Как же в таком случае вы намереваетесь искать себе спутницу жизни?
О, Боги! Как будто танцы в этих поисках обязательный элемент. Алисия, ты рискуешь превратиться в пустую кокетку!
– Я вовсе не собираюсь ее искать, – как бы по секрету шепнул нам доктор, но по искрам в его глазах я поняла, что в данном случае он все же больше шутит, чем говорит всерьез. – Брак – это так утомительно. Одно исполнение супружеского долга чего стоит: сначала ты раздеваешься, потом одеваешься…
Алисия начала неудержимо краснеть и, воспользовавшись паузой, я извинилась, подхватила ее под локоток и утащила на другой конец зала, где уже поджидали более галантные поклонники.
Через некоторое время в людской толпе я по неосторожности снова встретилась глазами с леди Радой. Та со своего почетного места стала делать мне такие явные сигналы подойти, что проигнорировать их было бы первостатейной грубостью. Ну что ж, на этот раз я буду готова отбиваться от всех ее атак.
Пожилая дама оказалась не одна: рядом с ней примостилась хрупкая деликатная девушка – старшая дочка нашего мэра. Неужели очередная жертва? Тогда, как ни жаль мне это легковесное создание, я безумно счастлива, что поучения леди Рады наконец-то нашли другую цель.
Но мое видение ситуации оказалось ошибочным. Мучительницей в этой паре оказалась отнюдь не моя незваная покровительница, а скорее ее хрупкая соседка.
– Леди Рада, принести вам пунша? А, может быть, скамеечку для ног? Давайте я прикрою окно, а то сквозняки так коварны. Вы снимаете шаль, позвольте мне ее подержать. Вам, должно быть, жарко, – девушка махала на пожилую даму своим веером с таким усилиями, каких никак не ожидаешь от человека столь деликатной конституции. – Может, смочить вам виски холодной водой?
– Не нужно, Сабэль, не нужно, – леди Рада стала отбиваться от ее веера. – Обо мне прекрасно позаботится леди Николетта. Идите лучше к своему отцу, он уже полчаса зачем-то одобрительно кивает вам с того конца зала.
Такого прямого повеления девушка не могла ослушаться и, бросив на меня ревнивый взгляд, удалилась.
– Вот лиса! Так и ластится! Все хочет подобраться поближе к моему дорогому мальчику! А сама-то тоща!
Я бы не сказала, что Сабель тощая: просто вид у нее настолько хрупкий и кроткий, что каждому невольно хочется ее защитить и найти в комнате место потеплее, чем коварная постоянно пользуется.
– Но мы не дадим его в обиду, правда, душечка? – все не могла успокоиться леди Рада. – Только надеюсь, вы не собираетесь махать на меня своим веером и тереть мне виски мокрым платком. По совести говоря, вам давно пора заменить эти аксессуары – такие, как у вас, здесь не в моде…кхм…как и ваше платье, впрочем.
Так, я, кажется, начинаю потихоньку понимать, отчего эта пожилая дама воспылала ко мне симпатией. Бьюсь об заклад, не пройдет и месяца, она сделает мне предложение руки и сердца (от имени своего сына, конечно же). Но боюсь, к тому моменту я буду, равно как и сейчас, даже не в курсе, как выглядит потенциальный жених.
Мои губы растянулись в абсолютно безумной улыбке, что вызвало к жизни шедевральную речь леди Рады по поводу часто улыбающихся девиц и случающихся с ними из-за этого неприятностей, которую, впрочем, я здесь приводить не буду. Поберегу ваши и свои нервы.
Есть немало признаков, по которым можно определить, что городской бал подходит к концу. Во-первых, предводитель общественного собрания (да-да, тот самый, который самоизбрал себя мэром Кладезя) через каждые десять минут начинает толкать проникновенные речи о славе нашего города и добродетелях его жителей. Причем, чем дальше, тем ярче слава и добродетельнее жители. Так что будьте уверены: первое же предложение поставить кому-нибудь памятник на главной площади – явный сигнал того, что пора уходить. Если памятник собираются поставить вам – это не просто сигнал, это пожарная тревога, оповещающая о том, что вы непростительно задержались. Во-вторых, обратите внимание на музыкантов: с приближением вышеуказанного времени они начинают играть все медленнее, пока не скатываются на колыбельную, под которую дружно засыпают все ваши тетушки и двоюродные бабушки. Танцы прекращаются сами собой, и в середине зала порой можно увидеть только две-три очень настойчивые пары, один из партнеров в которых страстно хочет замуж (или жениться, но это реже), а другой недостаточно решителен, чтобы прекратить сие безобразие. Ну и в-третьих, если отец Алисии, сэр Гвидон, грузно выходя из-за стола и складывая руки поверх живота как на полку, разочарованно заявляет, что угощение было ни к лешему – это еще один из верных знаков.
Хочу сказать, что задерживаться на балу дольше всех у нас считалось неприличным, а в моем случае – так просто опасным. Поэтому, увидев, как один из скрипачей уронил смычок прямо в жерло тубы соседа, я поняла, что пора уходить, пока со мной не случилось очередного казуса, и пошла собирать братьев по залу.
Лас по моему личному недосмотру присоединился к толпе обожателей Алисии и рассеянно держал в руках ее веер, хотя другие много бы отдали за такую честь. Его же оторвать от этого занятия было несложно, потому что и тут он был несерьезен, как несерьезен во всем – к моей подруге брата скорее всего прибило густой волной прочих ухажеров. Гораздо сложнее оказалось вытащить Ивара: тот под непрестанное кивание знакомой старушки пересказывал какую-то проповедь, причем похоже в лицах и с такими эмоциями, что бедная девушка (при ближайшем рассмотрении – младшая сестра печально известного нам господина Клауса), оказавшаяся его слушательницей, все никак не могла найти благовидного предлога, чтобы ускользнуть.