Страница 38 из 122
В середине октября, когда тем моим товарищам, которые вызвались быть "пастухами", стало окончательно ясно, что крыс среди нас нет, в Южную Америку выехали с остатками денег, полученных от Беркута, а это было сто двадцать миллионов золотых рублей, отплыл наш авангардный отряд из почти полутора тысяч бойцов. Это были в основном наши военные. Им предстояло начать окучивать Венесуэлу, Бразилию и Аргентину, а вслед за ними и остальные страны этого континента. Наши идальго успели провести подготовительную работу, а потому их ждали там с большим нетерпением. К этому времени уже очень многие жители этих стран были готовы сотрудничать с нами по всем вопросам, ведь им было обещано экономическое чудо и многомиллионные доходы. И мы не обманули их ожидания, правда, присоединили к этому большую социальную составляющую и потребовали, чтобы коренное население Южной Америки перестало быть изгоями в собственной стране. Может быть кто-то и был против, но и ему пришлось смириться.
Пока в Южной Америке наши друзья будут готовить плацдарм, то есть закладывать целых шесть новых городов, мы должны были хорошо поработать в Соединённых Штатах. Чтобы нас ждали с как можно большей заинтересованностью, мы слили американской разведке, а таковая имелась уже тогда, информацию о том, что чокнутый русский князь для того, чтобы добиться преференций лично для себя, направо и налево раздаёт ценную научно-техническую информацию и направляется Америку с двумя миллиардами немецких марок. Мы отплывали из Гамбурга на роскошном немецком трансатлантическом лайнере "Кайзер Вильгельм дер Гроссе", который также купили, но он должен был перейти в наши руки только после последнего рейса в Нью-Йорк. Таким было условие прежнего судовладельца — судоходной компании "Северогерманский Ллойд".
Эта посудина с четырьмя трубами, признак роскоши, построенная в конце девятнадцатого века, ходила со скоростью в двадцать два узла и полностью устраивала нас по многим параметрам, но самым главным было то, что на нём можно было за один раз увезти полторы тысячи пассажиров. Как только первые пароходы со станками отправились якобы в Америку, а по железной дороге в Россию начали поставлять тракторы и грузовики, мы облегчённо вздохнули и всей толпой, сто пятьдесят семь человек, погрузив на борт сорок восемь роскошных "Мерседесов", нам предстояло хорошенько поездить по стране, поднялись на борт и разместились в каютах первого класса, то есть чуть ли не в самых настоящих дворцовых покоях. До Нью-Йорка было не более шести суток хода, но морское путешествие не обещало быть приятным. Что ни говори, а было восемнадцатое ноября, почти что зима, так что о солнечных ваннах можно было не мечтать. Ну, нам куда больше хотелось просто выспаться.
Большинство моих спутников именно так и делало. Они почти не выходили из своих кают и спали по стольку, словно сном можно было запастись впрок. Мы покинули Гамбург во второй половине дня и потому я тоже успел хорошенько выспаться, но утром второго дня нашего путешествия проснулся в восемь утра, привёл себя в порядок, самым трудным мне когда-то представлялось бритьё опасной бритвой, но мы и это делу научились, и не позавтракав отправился к своей бывшей любовнице Оле. Она вселилась в тело молодого потомственного дворянина, отправившегося в Германию, учиться в Берлинской высшей технической школе. До этого Олег Дмитриевич Васильчиков закончил пажеский корпус, получил звание подпоручика и так как имел тягу к точным наукам, был направлен для дальнейшего обучения в Берлин и уже заканчивал университет, точнее к нашему прибытию закончил, так как не поленился сдать все экзамены экстерном.
Поговорив с друзьями, которые с первого своего дня были в Берлине, я всерьёз обеспокоился душевным состоянием Оли. Олег Васильчиков был талантливым учёным, большим специалистом в области баллистики и вполне нормальным мужчиной до того момента, пока в его тело не вселилась моя бывшая любовница. В общем она явно решила забыть о всех радостях жизни и полностью погрузиться в науку, а мне это жутко не понравилось. Простым внушением тут было не обойтись и я решил действовать прямо и бесцеремонно. Когда я взялся за дверную ручку, то выяснилось, что дверь в каюту не заперта и это позволило мне бесцеремонно ввалиться в неё. Олег ещё лежал в постели и дрых, как суслик. Рядом с кроватью на полке стоял его саквояж с ментальным шлемом. Набрав в грудь воздуха я заорал:
— Рота подъём! На зарядку становись!
Не знаю, так ли кричал ротный офицер в Красном Селе, куда пажей вывозили в летнее время, но подпоручик Васильчиков не только проснулся, но и взвился с кровати в воздух, приземлился на ноги и только потом открыл глаза. Увидев меня, он сонно сказал:
— А, это ты Серж, а я уже грешным делом подумал, что на борту "Союза" произошел отказ какой-то системы. Чего тебе?
— Пришел спасать твою репутацию, — огрызнулся я и с места в карьер взялся воспитывать Олю, — а то кое-кто уже стал подозревать, что ты того, начал потихоньку голубеть. Слушай, Олег, ты ведь в Питере был знатным Ловеласом, даже в самоволку из-за баб удирал и в Берлине тоже не терялся. Что случилось? Не можешь забыть прошлого? Или у тебя имеются какие-то другие причины, чтобы сачковать?
Прежде чем действовать, мне нужно было поговорить с Олегом по душам. Раньше, когда он был Олей, мы часто разговаривали практически на любые темы, кроме того, чем занимаюсь на самом деле, за что я её и любил больше всего. Увы, но самая большая пропасть, какая только может разделять мужчину и женщину, это когда они не разговаривают друг с другом по-дружески, то есть по душам. Старая привычка сработала и Олег, присаживаясь на кровать, ответил:
— Знаешь, Серёжа, во мне всё-таки что-то надломилось. Как только я вижу молодую женщину, которая смотрит на меня заинтересованно, она становится мне не просто противна, а отвратительна. Знаю, что это глупо, но не могу ничего с собой поделать.
— Да, это серьёзная проблема, — согласился я, — ладно, одевайся, будем вышибать клин клином. — Чтобы Олег чего не подумал, я тут же объявил цель своего визита — Сейчас мы с тобой отправимся на охоту. Олег, мы же плывём на корабле, а все женщины, как бы они не храбрились, втайне боятся моря и им нужна опора, крепкое мужское плечо, а ещё лучше — оба, чтобы на них можно было повиснуть. Ну, и ещё они в такие минуты очень нуждаются в ласке.
Бывший бравый подпоручик вздохнул и промямлил:
— Я бы и рад, Серёжа, но думаю…
— А тут не надо думать, Олежка, — сурово отозвался я, — тут нужно действовать на автомате. Поймал, обнял, поцеловал и прыг с разбега в койку. Думать будешь потом, когда возникнет вопрос, как стряхнуть с себя ту дамочку, которая в тебя вцепится. Видишь ли, Олег, борт трансатлантического лайнера это территория охоты для представителей обоих полов и тут не сразу разберёшь, кто на кого охотится. Поэтому, чтобы не попасть в заранее расставленные кем-то силки, мы отправимся сейчас в ресторан. Завтрак самое неудобное время для такой охоты, но только не для таких самцов, как мы.
Мне всё же удалось рассмешить если не Олю, то точно Олега и он, смеясь встал с кровати и, направляясь к выходу, сказал:
— Хорошо, Серж, мне действительно нужно с этим как-то бороться. Сейчас приму душ и пойдём завтракать.
Я тоже громко расхохотался и попенял уже точно Оле:
— Отставить помывку в душе. С утра душ принимают одни только пижоны, а настоящие охотники за юбками делают это перед тем, как завалить красотку в постель. Или после того, в чём тоже нет ничего плохого, если ты перед этим, конечно, не ползал на брюхе по бушу три недели кряду. Но ты знаешь, африканок это почему-то не отпугивало. От настоящего мужика, Олег, должно пахнуть не духами, а табаком, конским потом, порохом и немножко зверем. Так что просто ополосни рожу, побрейся и в бой. Супружеские пары и ловеласы завтракают в каютах, а те дамы, которые нам нужны — в ресторации.
Олег пошел в душевую, но дверь за собой закрывать не стал и я вскоре услышал его вопрос: