Фрунзе

Эпилог

Те, кто жил в нашей партии, по-настоящему жил в ней, те, конечно, не умирают целиком, лучшее, что в них было, остается бессмертно, бессмертно тем же бессмертием, которым бессмертна сама партия.

Отгремела гражданская война, в эшелонах — с песнями тех лет — разъехались по домам живые и раненые. А Михаил Васильевич так и остался человеком военным, и его «домом» стала Красная Армия.

За разгром Врангеля его наградили почетным революционным оружием — шашкой с орденом Красного Знамени и надписью: «Народному герою Михаилу Васильевичу Фрунзе. ВЦИК РСФСР». Одновременно он был причислен к Генеральному штабу. Такого еще не бывало: не закончив академию, он как бы приобретал высшую военную ученую степень.

Думать о выборе иной профессии — уже не было смысла: сжился он с солдатским бытом, не мыслил себя вне кочевой жизни командира и говорил иногда в кругу друзей, что вагон с салоном — желанный походный его дом. Да и партия возлагала на него огромные надежды именно на армейской стезе.

Троцкий уже не годился для руководства Красной Армией — превеликий путаник и фразер, окруженный раболепствующей перед ним свитой из старых полковников и генералов, не понимал он природы Вооруженных Сил Советского государства и отрицал творческое партийное начало в многосторонней жизни армии. Ленин уже видел в Михаиле Фрунзе будущего руководителя РККА нового типа, всей душой преданного партии.

Остались в рядах РККА и многие его боевые товарищи: Новицкий, Каменев, Зиновьев, Авксентьевский, Кутяков, Тухачевский, Баранов, Буденный, Ворошилов, Блюхер, Уборевич, Корк, Грязнов, Эйдеман. Фурманов ушел в литературу, Любимов вскоре стал наркомом легкой промышленности, но и они не порывали старой дружбы ни с армией, ни с Фрунзе. Даже строптивый и безудержно храбрый Иван Плясунков далеко пошел бы на военном поприще, но при подавлении антоновского мятежа на Тамбовщине в 1921 году попал в окружение со своей частью и врагам не сдался, пустив себе пулю в сердце.

Вскоре появились и новые друзья — Котовский, Якир, Гамарник, Примаков, Уншлихт. И когда развернулась борьба с Троцким, все они оказались в лагере Фрунзе и помогли ему создать новую систему руководства Вооруженными Силами.

С легкой руки Михаила Васильевича многие из них окончили Военную академию и стали выдающимися командирами. И из них выросла плеяда первых маршалов Советского Союза. Были они разными, иногда «трудными». Фрунзе был суров к их ошибкам и промахам. Но доверял им, старался не дать их в обиду. Так было с Авксентьевским, когда его дело слушалось в ЦКК РКП (б), так было и с Тухачевским, когда у него возник конфликт с партийной ячейкой штаба войск Западного округа в Смоленске.

Тухачевский оправдал доверие старшего друга. Он развернулся как выдающийся штабист и написал ряд книг о новых методах управления армией: «Вопросы высшего командования» и «Вопросы современной стратегии».

Многогранной была деятельность Михаила Васильевича в последние пять лет жизни. Три с лишним года он работал на Украине: командовал войсками на территории Украинской Советской Республики и был заместителем председателя Совета Народных Комиссаров в Харькове.

На его плечи легла ликвидация махновских банд. Борьба была упорная, она стоила многих жертв. Но кончилась тем, что «батька Махно», растеряв все свои «армии», с небольшим отрядом бежал в боярскую Румынию.

Руководители Советской Украины — Станислав Коссиор, Григорий Петровский, Дмитрий Мануильский, Влас Чубарь, Николай Скрыпник и Владимир Затонский оказывали Фрунзе большую помощь.

Михаил Васильевич неоднократно ввязывался в бои с махновцами и однажды едва не был схвачен ими. На Полтавщине, неподалеку от Миргорода, попал он в западню: убил пятерых, но и сам был ранен. И Политбюро ЦК КП(б)У вынуждено было принять специальное решение по этому поводу. Оно отметило мужество и личную отвагу Фрунзе, но категорически высказалось против его непосредственного участия в боях с бандитами.

Был страшный момент в 1921 году. Только что подавили Кронштадтский мятеж, как страна стала задыхаться без соли, в Поволжье возник невиданный голод из-за засухи. Хлеб Украины и ее соль, скопившаяся в Бахмуте и в Евпатории, должны были спасти республику. И Владимир Ильич назначил Фрунзе чрезвычайным комиссаром по хлебу и соли. «Урожай на юге превосходный, — писал Ленин Михаилу Васильевичу 18 мая 1921 года. — Теперь главный вопрос всей Советской власти, вопрос жизни и смерти для нас, — собрать с Украины 200–300 миллионов пудов.

Для этого главное — соль. Все забрать, обставить тройным кордоном войска все места добычи, ни фунта не пропускать, не давать раскрасть…

Поставьте по-военному…

Вы — главком соли.

Вы отвечаете за все». Соль была в то лето главной разменной монетой.

Надо ли говорить, что Фрунзе выполнил это поручение Ленина с присущей ему решительностью. Соль пошла по железной дороге и морем — из Евпатории в Одессу на буксире у военных судов. Пошел и хлеб. Более того, по инициативе командующего Украина дала приют голодающим: 200 тысяч взрослых и 50 тысяч детей получили братскую поддержку украинских крестьян.

И еще два дела чрезвычайной важности легли на плечи Фрунзе в Харькове.

Первое — дипломатическая миссия в Турцию на рубеже 1922 года. Новый год встречали в Анкаре.

В конце декабря Михаил Васильевич появился в меджлисе. Депутаты Великого Национального собрания шумно приветствовали Фрунзе: его боевая слава давно перешагнула через Черное море. Он приветствовал турецкий народ, который тогда вел под руководством Мустафы Кемаль-паши, прозванного Ататюрком, то есть «отцом турок», борьбу за национальную независимость. И пожелал скорой победы новой Турции. Потом он говорил о дружеских чувствах советских республик к стране, сбросившей ярмо колониального гнета, и о том, что она может рассчитывать на дружескую помощь не только России, но и Украины.

Мустафа Кемаль послал телеграмму в Москву и в Харьков: «Речь Фрунзе ничем не походила на искусственные, полные лжи и лицемерия речи представителей империалистического строя… Это событие дало нам возможность констатировать ту глубокую взаимную симпатию, которой связаны оба народа, и представило зрелище, оказавшее на всех членов Национального собрания самое глубокое впечатление. Уже один факт, что правительство Украинской Советской Республики для заключения договора дружбы, чтобы еще больше закрепить политические и экономические связи, существующие между обоими народами, выбрало Фрунзе, одного из выдающихся политических деятелей, являющегося в то же время одним из самых доблестных полководцев и героических вождей победоносной Красной Армии, вызвал особую признательность со стороны Национального собрания».

Михаил Васильевич расположил к себе руководителей новой Турции, и они открыто показали ему страну.

Он наблюдал и первые ростки нового и тяжелейшие последствия власти султана и затяжной войны с англичанами и греками за независимость. В дневнике он отметил и неравенство племен, в частности курдов и армян, и слабую подготовку турецкой армии.

Ему дали возможность побывать на передовой, в действующих отрядах, и он высказал ряд ценных замечаний о командирах и солдатах в боевой обстановке.

Возвратившись в Харьков, он имел право заявить украинскому правительству:

— Могу заверить, что общее представление о турецкой вооруженной силе я имею почти такое же, как и об украинской армии. Из этого факта вы можете сделать заключение о том доверии, с каким турецкое правительство отнеслось к представителям Советской Украины.

Он подписал в Анкаре договор о дружбе и братстве новой Турции с Украиной: черноморский сосед стал другом, хотя всегда был извечным врагом царизма.

Встретили и проводили добрую миссию Фрунзе с почестями. Но не обошлось и без забавных инцидентов, которые развеселили Михаила Васильевича.