Страница 10 из 36
— Ваше судно достаточно вместительно для двух человек…
— Конечно, господин Егер, и в рубке есть два места…
— Именно так мне и показалось.
— Но путешествие будет продолжительным… Может, месяца два, и…
— У меня в чемодане есть все необходимое: и белье, и одежда…
— Так вы уже основательно подготовились? — Илья Круш внимательно оглядел собеседника.
— Да, господин Круш. Я знал, что вы должны прибыть в Ульм, и поджидал вас… я шел за вами во время вашей прогулки по городу… даже оставался всю ночь на набережной, чтобы не пропустить вашего отплытия… и я готов прямо сейчас, если вы позволите составить вам компанию, отправиться в путь.
— И предлагаете пятьсот флоринов? — переспросил Илья Круш.
— Ровно пятьсот, и вот половина в задаток. — Господин Егер протянул пачку банкнот.
Илья Круш принял деньги, осмотрел их, внимательно пересчитал, как бы давая понять, что еще не совсем доверяет господину Егеру, но того, казалось, это ничуть не задело.
К тому времени к берегу стали приближаться люди: одни шли сверху, другие — снизу, часть — по улицам левого берега. Никакого сомнения, весть о присутствии Ильи Круша разнеслась по городу, и, чтобы избежать встречи с поклонниками, рыболову нельзя было терять ни секунды.
Заметим, что господин Егер, чье лицо помрачнело при появлении любопытных, также заторопился. Он снова задал вопрос Илье Крушу:
— Так вы согласны?
Хотите — верьте, хотите — нет, но Илья Круш принял предложение, и минуту спустя плоскодонка уже отдалась течению, а господин Егер стоял на борту рядом с ним.
Когда зеваки приблизились к воде, лауреат «Дунайской удочки» находился в двадцати туазах[40] от берега, так что они смогли лишь издалека приветствовать его громкими «ура!».
V
ОТ УЛЬМА ДО РЕГЕНСБУРГА
Даже в Ульме, пересекая очаровательное королевство Вюртемберг, Дунай представляет собой весьма скромную речку. Она еще не впитала в себя воды больших притоков, которые увеличивают ее мощь, и ничто здесь не предвещало ее превращения в одну из самых значительных рек Европы. Средняя скорость водного потока тут — лье в час. Тяжелые баржи, груженные почти до бортов, и лодки средних размеров спускались вниз по течению, одни просто сплавлялись, другие использовали утренний бриз, веющий из-под облаков на северо-востоке, и поднимали широкие паруса. Солнце сменяли легкие тучки, но дождя не ожидалось.
Такие погодные условия — самые благоприятные для рыбалки, и любой опытный рыболов не преминул бы ими воспользоваться, что уж говорить об Илье Круше!
Он тщательно и неторопливо приготовил снасти, как человек, чьим первейшим достоинством является терпение.
Его компаньон, сидя на корме, казалось, весьма заинтересовался этими приготовлениями. Он заявил, что искусство рыбной ловли особенно привлекает его своей непредсказуемостью.
Будучи по природе словоохотливым, хозяин лодки, не прерывая важных занятий, попробовал выяснить, а не является ли его гость сам рыболовом?
— Господин Егер, — начал он издалека, — мы отправились в долгое плавание…
— О, не по морю, всего-навсего по реке…
— Конечно, — согласился Илья Круш, — но оно, пусть и не такое опасное, продлится много недель, и вам может стать скучно… если только…
— Если только? — повторил господин Егер вопросительным тоном.
— Вы не такой же, как я…
— Какой, господин Круш?
— Рыболов… Как я…
— О! Я никчемный рыболов, — засмеялся господин Егер, — но жаждущий обучаться в вашей школе! Мне достаточно просто смотреть на то, что вы делаете, и, поверьте, это занятие не будет скучным ни секунды!
Смущенный Илья Круш кивнул, а господин Егер поинтересовался:
— Разве вы не начнете нынче же утром?
— Собираюсь, господин Егер, собираюсь, но спешка нам ни к чему… Рыба — существо недоверчивое, чтобы привлечь ее, нужно терпение и предусмотрительность. Попадаются очень умные рыбы, например линь… С ним надо соревноваться в хитрости, у него такая мощная пасть, что если он заглотит крючок и не сорвется с него, то может сломать удочку…
— Насколько я знаю, линь не очень ценится гурманами… — заметил господин Егер.
— Да, чаще всего он невкусный, поскольку любит тинистую воду, где добывает себе пропитание. Но, если повезет и у линя не окажется неприятного привкуса, он становится деликатесом.
— А щука, — поинтересовался господин Егер, — как, по-вашему, не является ли она одной из лучших с точки зрения стола?
— Разумеется, — согласился Илья Круш, — при условии, что она большая — весом не меньше пяти-шести фунтов, маленькие щуки очень костлявы. Но эту зубастую хищницу нельзя отнести к умным и хитрым рыбам…
— Неужели, господин Круш? А я всегда думал, что сии пресноводные акулы, как их называют…
— Столь же тупы, как морские, господин Егер. Безмозглые твари, такие же как окуни и угри! Поймать щуку — выгоды много, а чести мало! Это, как написал один тонкий знаток нашего дела, рыба, которую не надо «брать», поскольку она сама «отдается»!
Господин Егер мог только восхищаться убежденностью и уверенностью, с которой говорил господин Илья Круш, а также тем тщанием, с каким последний готовил свои снасти.
Прежде всего Круш взял удилище, одновременно эластичное и легкое, которое, после того как его перегибали почти до точки перелома, распрямлялось и становилось таким же прямым, как прежде. Оно состояло из двух частей: первая — крепкая, толщиной в четыре сантиметра — сужалась до одного сантиметра в том месте, где начиналась вторая — из тонкого и прочного дерева. Сделанное из орешника, удилище достигало больше четырех метров в длину. Рассудительный Илья выбрал его, чтобы, не удаляясь от берега, ловить на глубине лещей или красноперок. Благодаря гибкому концу удилища оно изматывает их и сводит на нет все рыбьи попытки сорваться с крючка.
И наконец, показав господину Егеру крючки, закрепленные на конце лески из крученого конского волоса, он сказал:
— Как видите, господин Егер, это крючки номер одиннадцать, очень тонкие. Я осторожно, протыкая только с одной стороны, наживляю на них мягкие шарики из пшенной каши, получается лучшая приманка для плотвы…
— Хотелось бы вам верить, господин Круш, — прервал собеседника господин Егер, — но если говорить не о рыбе, а о рыболове, то для него лучшее — это глоточек с утра. Немного водки, как мне кажется, показано…
И господин Егер вытащил из своего чемодана склянку, которая заиграла в лучах восходящего солнца.
— Что ж, охотно, — согласился Илья Круш, — но исключительно потому, что сейчас утро. Видите ли, трезвость для рыболова — прежде всего! Ни в коем случае нельзя употреблять белое вино — оно возбуждает, и вообще алкоголь влияет на глазомер… Предпочтительнее всего холодный кофе…
— Однако вы не откажетесь составить мне компанию, господин Круш?
— Ваше здоровье, господин Егер!
И два небольших стаканчика, наполненных отличной водкой, чокнулись друг о друга в знак доброй дружбы.
Ясно без слов, что, пока Илья Круш занимался своими приготовлениями, плоскодонка спокойно плыла по реке. Она сама держала курс, управлять ею не было необходимости. Да и кормовое весло находилось на месте, в задней уключине, так что, держа удочку в правой руке, рыболов мог поворачивать им левой. На этот раз Илья Круш не намеревался удаляться от левого берега, он рассчитывал плыть вдоль него на расстоянии не более двух туазов.
— Все готово, — закончил он наживлять крючки. — Остается только попытать счастья.
Господин Егер прислонился к рубке, а Илья Круш сел на корму, положив рядом сачок.
После легкого и равномерного, можно даже сказать грациозного, покачивания удочка была наконец заброшена, крючки погрузились в слегка желтоватую воду, грузило придало им вертикальное, как того и требуют профессионалы, положение. Лебединое перышко, которое не смачивается в воде, служило превосходным поплавком.
40
Туаз — старинная французская мера длины, равная 1,949 м.