В ловушке времени

Тува оказалась тут как тут. Она сказала кротким, застенчивым голосом: «Фрекен, я могу пересесть сюда, мне ничего не сделается». Фрекен бросила на нее нерешительный взгляд, а потом кивнула. «Как это мило с твоей стороны, э-э-э…Тува, что ты согласилась поменяться местами!»

Удивительно, но на Туву никогда не дуло. Она прекрасно себя чувствовала на своем наблюдательном посту у окошка.

Очень быстро разобралась она и с учителями. Классная руководительница была славная, правда, немного наивная, иной раз ей изменяло психологическое чутье. Ее Тува решила не трогать. А вот директор, тот, впервые увидев Туву, скривил рот и пробормотал: «Боже мой!». После этого на лице у него высыпали прыщи, от которых было невозможно избавиться. Однажды, когда он выглядел хуже некуда, Тува шла мимо по школьному двору. Взглянув на него с отвращением и состраданием, она пробормотала: «Боже мой». Директор так и залился краской.

В немилость попала и учительница по труду. У нее была скверная привычка восклицать при виде Тувы: «Бедный, бедный ребенок!» Тува отплатила ей тем, что мимоходом дотронулась до ее волос, и волосы начали выпадать, все больше и больше, пока на голове у учительницы не стала розовато просвечивать кожа. «Бедная ты, бедная!» — сочувствовали ей коллеги. Слыша это, Тува усмехалась злобной усмешкой.

Глупые и грубые однокашники также сделались предметом ее «заботы ». В школе, куда она ходила, из-за болезней резко снизилась посещаемость, то и дело кто-нибудь ломал себе руки-ноги, жизнь учеников и учителей без конца подвергалась опасности. Причиной всего этого были Тувины заклинания. Только никто об этом и не подозревал.

У нее была одна заветная мечта в жизни — служить Тенгелю Злому. Но пока еще она не осмеливалась установить с ним контакт. Ее удерживала мысль о любящих родителях и остальных родственниках.

Поэтому все думали, что она держит сторону Натаниеля и печется о благе Людей Льда. Как и надлежит истинному помощнику.

Дети неизбежно взрослеют, не избежала этого и Тува: она стала подростком и окончила в положенное время школу. Несколько раз ей привелось испытать жгучую боль неразделенной любви. Вот тогда-то она и начала мстить более удачливым сверстницам. И мальчишкам, когда те мучили ее и говорили ей гадости.

Однако ее еще так никто и не раскусил.

Потом ей встретился Олав Нильсен, в которого она влюбилась без памяти. Он был шпана шпаной, но он разговаривал с ней. Называл своей в доску, когда она таскала ему деньги, а позднее вызволила его из тюрьмы.

Вот почему ей было так больно, когда он вдруг послал ее к черту, да еще обозвал огородным пугалом и троллем-недоростком с мерзейшим на свете рылом.

Она так и не собралась с духом, чтобы ему отомстить. До того она была уязвлена.

Но теперь эта история была в прошлом — о ней рассказано в той части саги о Людях Льда, которая озаглавлена «Немые вопли».

Всю эту осень Натаниель и Тува работали сообща, как они и договаривались в горах, в Вальдресфьеллене: старались укрепить друг дружку и преодолеть свои слабости, поручали друг дружке нелегкие задания.

Вернее, так полагал вначале Натаниель. Но по мере того, как шло время, он заподозрил, что Тува вовсе не заодно с ним. Она просто его дурачила.

К своему ужасу Натаниель начал осознавать, сколько родового зла заложено в этой несчастной девочке, он знал уже, что она может быть опасной. Опасной! Ведь все это время она только и знала, что развлекалась, предлагая ему самые что ни на есть сумасбродные испытания. Это ему приходилось учиться владеть собой, сталкиваясь с ее невероятной напористостью, с ее неприкрытой бесцеремонностью, а также хитростью. Все, что от него требовалось, это попытаться передать ей толику своего желания побороть зло. Как персонаж положительный, он должен был учить добру, а это далеко не всегда благодарное занятие. Тут легко сбиться на тон проповедника, к проповедям же Тува была явно невосприимчива.

Он почуял опасность, когда она подбила его написать в газету. Пусть он напишет о том, сколько в нашем обществе безвестных тружеников, сказала она, тех, кто ухаживает за своими престарелыми родителями или же родственниками Мало того, что эти люди не получают никакой денежной помощи от государства и коммуны, — они не в состоянии урвать для себя и часа свободного времени. Натаниелю показалась, что тема стоящая, и, уступая напору Тувы, он написал с ее помощью острую статью, которой, впрочем, и сам остался очень доволен.

По счастью, перед тем, как отнести статью в газету, он перечитал ее заново — и у него открылись глаза.

Бесовская сущность Тувы не подвела ее и на сей раз. Если бы эта статья была напечатана, он бы нанес смертельную обиду всем без исключения недееспособным старикам. Он изобразил их какими-то чудовищами, эгоистичными, требовательными, способными высосать все жизненные соки из людей, которые за ними смиренно и кротко ухаживают.

Благодаря завуалированным формулировкам Тувы на первый план вылезло именно это. Появись такое в газете, Натаниелю было бы невозможно дольше оставаться в приходе.

Он изорвал статью на клочки. Он понял: одному ему с воспитанием Тувы не справиться.

Он пошел к Бенедикте и попросил ее вызвать Ганда.

Бенедикте шел уже восемьдесят восьмой год, однако мыслила она по-прежнему ясно.

— Почему ты не вызовешь его сам? — спросила она.

— Я? Да разве я смею!

— Натаниель, дорогой, — удрученно произнесла Бенедикта. — Твоя беда в том, что ты слишком скромен. Ты когда-нибудь пробовал вызывать предков? Или Ганда? Или Имре, его предшественника?

— Нет, я полагал, что…

— А ты вообще знаешь, какой ты наделен силой?

— Честно говоря, нет. Видно, я пошел в мать, она считает, что козырять этим нам не к лицу.

— Да, Криста ведет себя сдержанно из-за Абеля. В то время как ты… Не удивительно, что Туве ничего не стоит обвести тебя вокруг пальца и позабавиться на твой счет! Ах, не понимаю я, почему особо избранный должен быть таким хорошим, таким податливым. То же самое было и с Тарье. Ты помнишь, он был твоим предшественником. Он, можно сказать, не восстал против зла именно потому, что не открыл свою силу. С тобой этого произойти не должно, Натаниель, ни в коем случае!

— А тебе не кажется, что когда противостоишь Тенгелю Злому, важно сохранить спокойный и мягкий нрав?

— О да, конечно, но не до такой же степени!.. А теперь отбрось свою скромность и наберись мужества, чтобы вызвать Ганда. Или еще лучше, Предков. Начни с Линде-Лу, с ним ничего не станется, если он окажет тебе услугу!

— А можно, я возьму с собой Туву? Бенедикта задумалась.

— Я думаю, да. Вероятно, ей будет о чем поразмыслить, когда она встретится с природными силами добра среди Людей Льда. Но будь осторожен! Ибо она работает на два лагеря.

— Тогда мы это сделаем. Где? И когда?

— Дай подумать… На улице не так уж и холодно. Оденьтесь хорошенько и пойдите на кладбище, там вы их встретите наверняка! Завтра вечером, после того, как кладбище опустеет.

— Ты пойдешь с нами?

— Я? Нет, я слишком стара для вечерних прогулок, да еще осенью.

— Но ведь Линде-Лу похоронен не здесь.

— Не волнуйся, Линде-Лу отыщет тебя. Он, должно быть, ждет этого не дождется. А еще…

— Да? — спросил Натаниель.

— Та статья, о которой ты мне только что рассказал… Идея сама по себе неплохая. Переделай ее на свой — а не Тувин — лад! В стране наберется немало людей, которые одиноко несут свою ношу, и они нуждаются в поддержке. Выбери такие формулировки, чтобы не задеть стариков, у тебя получится! Натаниелю эта мысль пришлась по душе.

— У меня же остался черновик. Да и власти тоже не мешает немножко встряхнуть. А то их очень устраивает, что самоотверженные родственники освобождают их от всякой ответственности. Я думаю, я так и сделаю. Напишу дельную статью, чтоб проняла кого следует.