Тайна

— В это я не верю, — твердо сказала Тура. — Сибирь и боги знают об этом!

— Да, но Шира была здесь однажды, когда отец был еще мальчиком, — возразила Элизабет. — А потом сводный брат Ширы Эрьян навестил ее и Мара в Сибири.

Она задумалась.

— Но ты права, мама. В моем поколении проклятых нет. Ни я, ни сын Эрьяна, ни двое детей Даниэля. Никого! Отец и тетушка Ингрид считают, что это заслуга Ширы. По всей видимости, ей удалось найти чистую воду, что и сняло проклятие с рода.

— Дал бы Бог, чтобы это было так, — проворчала Тура, как будто забыв, что она не верила в безумную историю о волшебном путешествии Ширы.

Даже если она частенько ахала и охала, жалуясь на то, что ее небольшая семья происходила из рода Людей Льда, она боготворила Ульфа и Элизабет. Она не умела показать это в полной мере, так как она была человеком иного склада и воспитания.

Тура почувствовала неловкость. Она упрекала Людей Льда в том, что они витают в облаках. Но сама она жила в постоянной тревоге, опасаясь, как бы они не узнали, что в родной волости ее называли графиней. Если бы они узнали об этом, она бы умерла от стыда.

Элизабет вскрикнула.

— Взгляни, мама! Старый батрак бежит от реки!

Тура тут же открыла окно.

— Что случилось, Нильс?

Батрак остановился, качаясь от усталости. Понадобилось несколько секунд, прежде чем он, овладев собой, смог воскликнуть:

— Мой сын там упал. Его подняли, но он очень сильно ушибся. Вы не могли бы захватить сумку с лекарствами и поехать со мной? — спросил он.

— Я еду, — тотчас отреагировала Элизабет. — Запрягай телегу и поехали, нам нужно привезти его домой. Я возьму лекарства и поскачу верхом.

— Возьми женское седло, Элизабет, — посоветовала мать. — И накинь что-нибудь на волосы. Там ведь мужчины. Грубые, неотесанные сплавщики леса!

— Ерунда, — сказала Элизабет, выбегая из дому. — Сейчас главное — спасти человеку жизнь.

Самый знаменитый и овеянный легендами Людей Льда запас лекарств хранился у Ингрид в Гростенсхольме. Но в Элистранде тоже было немного лекарств, которые и захватила Элизабет.

Батрак уже исчез в конюшне, туда же устремилась Элизабет. Спустя лишь мгновение Тура увидела свою дочь, мчащуюся на лошади.

Мать опять открыла окно.

— Элизабет! — в шоке закричала она. — Не верхом! Да еще без седла ! Элизабет! Элизаб…

Дочь была уже далеко.

— Ну и общество, — ворчала про себя Тура. — И это когда у нас наконец-то появилась возможность выдать ее замуж за чиновника! Или, может быть, даже за священника!

И такую удачу теперь придется упустить из-за какого-то паршивого сопляка-сплавщика!

Какая досада!

Отец Элизабет, Ульф Паладин, сын Иона и внук Ульвхедина, спокойный и сильный, с мозолистыми руками и широким, приветливым лицом, весь день провел на реке, борясь с заторами на лесосплаве. С ним был Вемунд Тарк, купивший у него древесину. Чувствовалось, что ему больше была по вкусу такая работа на свежем воздухе, чем протирание штанов в городской конторе и подсчитывание поступающих денег. А на реке сплавщики упорно боролись с непокорными бревнами. Эта речка, протекавшая по Гростенхольмской волости, была небольшой, но выполнявшей свою задачу, служа основой развития рыболовства, лесного хозяйства и лесопиления. Сплавщики перекликались друг с другом, употребляя крепкие выражения. Однако, было видно, что они знали свое ремесло — во всяком случае большинство из них…

— У этого молокососа, Нильсова сына, ну просто головы на плечах нет, — не выдержал Ульф. — Ни с того, ни с сего, и на тебе — несчастный случай.

Вемунд кивнул головой. Это был видный мужчина, с благородным профилем с русыми, густыми и вьющимися волосами. В его глазах скрывалось что-то затаенное, какая-то боль. Он казался легко ранимым. Судя по цвету кожи, можно было предположить, что большую часть времени он в любую погоду проводил на открытом воздухе.

Сидя на краю утеса, они наблюдали за лесосплавом и сушили на солнышке свою одежду и сапоги, потому что и они отработали целую смену как сплавщики леса.

Ульф как всегда добродушно произнес:

— Я был немного удивлен, когда заглянул вчера к твоему брату. Он совсем не похож на тебя.

— Да нет, — задумчиво произнес Вемунд Тарк. — Малышу сейчас приходится трудно. Такая жизнь его пугает, и он знает, что не унаследует ни дело, ни собственность. Все завещано мне. Я предложил ему стать наследником или по меньшей мере поделить со мной наследство, но он не желал об этом даже слышать. «Мне, — сказал он, — милостыни не нужно!» Он такой гордый, этот Малыш. Чертовски гордый!

Ульф задумчиво посмотрел на Вемунда Тарка.

— Ладно, у тебя ведь тоже есть свои принципы. Ты же не хочешь жить дома в Лекенесе.

— Ну, это совершенно другое дело, — коротко ответил Вемунд. — Я просто не вписываюсь в салонную жизнь.

— А я скажу, что ты туда прекрасно вписался бы, — заметил Ульф, глядя на аристократический профиль Вемунда. — Сменить бы вот только одежду да напудрить волосы. Кстати, а твоего брата действительно зовут Малыш?

— Нет, его окрестили Арнольдом, но так зовут и его отца, поэтому его неизменно кличут Малышом. Думаю, что теперь все, включая его самого, забыли его настоящее имя.

Ульф улыбнулся.

— Да, сейчас-то он уже далеко не маленький. Видный мужчина!

— Да. Девушки, несомненно, такого же мнения. Но ему только двадцать три года, на два года меньше, чем мне, и он совсем не знает жизни, живя дома с родителями. Я часто думал о том, что его спасением могла бы быть женитьба на девушке с приданым в виде усадьбы или дела, чтобы он взял на себя за что-то ответственность. У него, понимаешь, хорошие способности, но вот сейчас он просто раскис.

— Эй вы, не трогайте бревна, — закричал Вемунд Тарк в сторону речки. — А то мы не сможем наладить нормальный порядок.

Сплавщики вняли совету и накинулись на затор с другого конца.

— У нас дома такая же проблема, как и у вас, — усмехнулся Ульф. — Наша единственная дочь ни за что на свете не выйдет замуж за наследника усадьбы или земли, иначе случится светопреставление! Потому что она унаследует наш дом в Элистранде и, возможно, еще две усадьбы в нашей волости.

— Сам Гростенсхольм? — осторожно спросил Вемунд.

Ульф кивнул головой.

— Лучшим выходом для нее было бы охмурить хорошего крестьянского парня, не владеющего землей по наследству.

— Понимаю. Да таких вольных жеребцов везде полно. Младших братьев… Иногда мне тоже хочется быть одним из них. Самому выбрать профессию, свою жизнь. Усердно трудиться, чтобы кем-то стать. А не так, как сейчас, когда ты должен взвалить на себя всю тяжесть дела и усадьбу, которой владеть тебе не по вкусу.

Теперь Ульфу Паладину стало ясно, почему Вемунд Тарк стремился большую часть времени заниматься физическим трудом. Это объяснялось желанием что-то совершить…

— Но ведь не существует более красивой усадьбы, чем Лекенес, — возразил он. — И она достанется по наследству.

— Это отнюдь не усадьба, передающаяся по наследству, — оборвал его Вемунд. — Они купили ее пятнадцать лет тому назад.

— Твои родители? Да что ты говоришь! Так вот почему мне показалось, что у тебя не местный выговор. А откуда вы, собственно, родом?

Вемунд Тарк встал на ноги.

— Осторожно! — закричал он. — О, Боже!

— Да это же сын Нильса Эдвин, — сказал Ульф, молниеносно вскакивая с места. — Побежали!

Они рванули вниз к берегу речки. Вемунд, не раздумывая, бросился в холодную воду. Молодого Эдвина зажало бревнами на речном пороге, товарищам удалось освободить его от них, но дотянуться до него своими сплавными крюками они не могли. Эдвин потерял сознание, и его уносило вниз по течению.

Старый Нильс громко причитал.

— Спокойно, Нильс, сейчас Тарк его поймает, — крикнул Ульф Паладин.

— Но он ведь моя кровь! Посмотри, вся вода красная от крови!

— Все будет хорошо. Езжай домой и выпей медицинской жидкости! Попроси мою жену, чтобы она тебе ее налила!