Бомба замедленного действия

— Бомба замедленного действия, — сказал Льюин. Прескотт поднял с земли камешек и швырнул в воду. — И помешать этому мы не сможем, даже если захотим, — продолжал он. — Если уж природа добивается своего, то делает это с многократным запасом прочности. Бомба, узнав свое предназначение, не пожелала взрываться? Черта с два. Ген агрессивности не тикает, как часовой механизм, но он впечатан намертво, попробуйте его вынуть — жизнь прекратится. А жить хочется. Хотя бы до тех пор, пока…

— Можно попробовать, — пробормотал Льюин.

— Как? Развалился Советский Союз, и все мы думали, что теперь с ядерными войнами покончено. Договора, уничтожение ракет, разоружение в Европе… Ну и что? Россия продает ядерные технологии Пакистану, Ирану и Китаю. И МАГАТЭ ничего не может доказать. Становится куда опаснее! Мир катится в тартарары, как и прежде.

— Вы упрощаете, Генри, — с сомнением сказал Сточерз. — Вы строите модель и потому наверняка упрощаете… Уолт, я думаю, что мы потребуем совершенно надежных доказательств. Я имею в виду Комитет. Своей идеей вы привели в восторг Генри. А мне это не нравится. Это философия, это недоказуемо, но даже если вы полностью правы, речь идет об очень далеком будущем!

— Которое, черт возьми, готовим мы с вами сегодня, Джо! — вскричал Льюин. — В понедельник мы начинаем готовить доклад, вы не забыли? И разве мы не напишем, что наиболее вероятным оружием будущего станет изменение мировых постоянных? А те, кто будет принимать решения, опираясь на наш доклад, — чем они умнее нас с вами? Неужели вы не понимаете, Джо, что решение о будущем человечества придется принимать нам? Подскажите, и я приму любой другой вывод. Но другого нет! Нужны доказательства? Комитет их получит. Решать должны мы, и о нашем решении не должен знать никто. Понимаете?

— Я понимаю, — сказал Прескотт.

— А я нет, — буркнул Сточерз.

— Представьте, Джо, — сказал Прескотт, — что наши политики обо всем знают. Например, о том, что мир не сможет погибнуть, на какие бы авантюры они ни пускались. Руки окажутся развязанными. Силовые методы в политике — главным козырем. Атомные бомбы — простым методом решения проблем.

— Филипс знает, что мы готовы писать доклад, — сказал Льюин. — Если мы отложим, станет ясно, что у нас появилась информация, которую мы скрываем. Значит, доклад все равно нужно писать. Писать то, о чем и так собирались. Сверхдальний прогноз развития вооружений — изменение законов природы. Об остальном

— молчать. И думать. И решать.

— Это ваше общее мнение? — спросил Сточерз.

— Думаю, да, — Льюин посмотрел на Прескотта. Тот кивнул. — Вы согласны, Джо?

— Пожалуй…

С Мирьясом и Пановски поговорил Прескотт, а Льюин отправился к Рейндерсу. Сточерз предложил пойти вместе, но Льюин отказался.

Рейндерс действительно отверг идею сразу. Будучи футурологом, он знал, что экспертные оценки и модели страдают обычно преувеличениями или преуменьшениями. Льюину пришлось терпеливо объяснять, что сравнительный анализ, сглаживание и все прочие прогностические процедуры были проведены вполне аккуратно. После бессонной ночи и прогулки по университетскому городку Рейндерс заявил, что модель Льюина, если даже и верна, должна быть включена в доклад. Там же описать и все возможные последствия. Последствия для людей, конечно, а не для Вселенной.

Льюин нервничал — утром предстояло официальное заседание Комитета, фонограмма которого дойдет до Филипса, и нужно, чтобы все шестеро пришли на заседание с единым мнением.

— Послушайте, Уолт, — сказал наконец Рейндерс, — почему вы меня так обхаживаете? С остальными вы поговорили? Что Прескотт и Пановски?

— Все согласны, что сценарий по меньшей мере правдоподобен, — сказал Льюин. — Поймите, Ларри, дело не в том, кто с кем согласен. Анализ, который провели мы с Генри — независимо друг от друга и разными способами, — смогут повторить и в будущем, если в нашем докладе не будут скрыты некоторые частности. Вы представляете, что произойдет, если мы с Генри правы, и если политики это поймут?

— Войн станет гораздо больше, — усмехнулся Рейндерс, — а попытки начать ядерную будут происходить еженедельно. Уолт, я все понимаю. Предлагаю следующее: в доклад включить изменение мировых постоянных, о законе компенсации промолчать, поскольку прямого отношения к делу он не имеет. Дать несколько просчитанных ранее сценариев, о которых Филипс и без того знает. А затем спокойно продолжать анализ — приватно и без опеки Филипса. Если окажется, что вы неправы, проблема будет исчерпана.

Пересчет, анализ и проверка всего массива информации заняли много времени. Лишь месяцев через семь был получен результат. Доклад о долгосрочном прогнозировании систем вооружений был сдан в срок, оговоренный контрактом, и фирма «Лоусон» прекратила существование.

В докладе все было четко. Наиболее перспективное оружие — аппарат, изменяющий постоянную тяготения или постоянную Планка. В обоих случаях — полное разрушение территории противника и гибель населения. О спасении чего бы то ни было и речи быть не может, от оружия этого рода нет убежищ. Для него что свинец, что воздух — все едино, потому что для законов природы преград не существует. В описательной части доклада видна была рука Прескотта. Фантаст выложился, будто действительно писал роман-предупреждение. Он и хотел создать роман, но его от этого удержали.

Когда доклад был сдан, у всех возникло ощущение, будто закончился тяжелый и неприятный эпизод в их жизни. Увлекательный, удивительный и бесконечно важный, конечно. И все же неприятный. Во-первых, из-за открытия, которое они дали слово скрывать. И во-вторых, из-за того, что каждый из них все это время чувствовал себя на грани публичного разоблачения того постыдного, что было в его жизни. Сточерз прекрасно понимал необходимость сохранения секретности, но почему это нужно было делать таким способом? Иезуитство службы безопасности порой приводило к обратному эффекту — хотелось на каждом перекрестке кричать о Комитете и его работе.

Они решили собраться вместе через месяц после официального прекращения работы Комитета. Собрались у Льюина — физик недавно приобрел дом на окраине университетского городка. Жену и сына он отправил в Италию, планировал догнать их в Вероне.

Приехали все, кроме Мирьяса. Химик скоропостижно скончался от инсульта. Их осталось пятеро. Пятеро людей, знающих, для чего существует человечество.

Поразил всех Рейндерс. Он появился в сопровождении некоего мистера Роджерса, который окинул компанию цепким взглядом и удалился, не сказав ни слова.

— Частное сыскное агенство «Роджерс и Доуни», — объяснил Рейндерс. — Теперь мы можем быть уверены, что за нами не следят. Кстати, его люди, с согласия Уолта, проверили сегодня этот дом. Микрофонов нет. Расходы поровну, господа, согласны?

Возражений не было. Рейндерс поинтересовался, насколько внезапной была смерть Мирьяса, не оставил ли он каких-нибудь записей, которые могли бы дать понять людям из Бюро… Решили поручить проверку тому же Роджерсу, если еще не поздно.

— Утечка информации недопустима, — сказал Прескотт. — Об архиве Мирьяса нужно было позаботиться раньше.

— Надеюсь, что Рон не делал глупостей, — пожал плечами Льюин. — Поговорим лучше о деле.

О деле им пришлось говорить долго и еще не раз собираться вместе. Спорили. Появлялась идея очередной проверки, они расходились, а спустя день или неделю встречались опять. Похоже, что ведомство Филипса ими больше не интересовалось.

Сценарии становились все более детальными, варианты начали в значительной степени повторять друг друга. Если требовалась консультация специалистов, контактами занимался Прескотт под предлогом того, что занят новым сюжетом. Он действительно опубликовал два романа, в которых и отдаленно не было ничего похожего на то будущее, которое, по мнению теперь уже всех членов Комитета, ожидало человечество.

Окончательный доклад подготовил Льюин в начале 2005 года. Собрались на вилле Сточерза. Обычно Сточерз бывал здесь редко, распоряжалась на вилле жена, она и выбрала в свое время этот довольно дорогой участок.