Страница 46 из 52
В помещении прокуратуры Коля Ладушкин проводил «опознание вещественного доказательства». Он торжественно и дотошно объяснял понятым их роль. Сидевший в углу Бобров со снисходительной улыбкой наблюдал за его действиями, но, когда практикант бросал на него быстрый, как бы вопрошающий взгляд, одобрительно, без всякой иронии кивал: дескать, молодец, все правильно!
Наконец Ладушкин открыл дверь и пригласил Панкратова.
— Константин Григорьевич, — стараясь говорить ласково и спокойно, произнес Коля, — перед вами на столе находятся пистолеты системы «парабеллум». Посмотрите внимательно и ответьте: может быть, какой-нибудь из них вам знаком?
Дедок вынул из кармана пиджака очки, нацепил их на свой курносый нос. Чуть склонился над оружием и, понимая серьезность момента, не прикасаясь, указал пальчиком:
— Вот моя «смерть».
— То есть вы хотите заявить, — Коля выразительно махнул рукой в сторону понятых, — что этот пистолет принадлежит вам.
— Так точно. Могу и номер назвать. 261763.
Ладушкин облегченно вздохнул:
— Граждане понятые, прошу вас подойти и убедиться, что свидетель сказал абсолютную правду.
Когда все протокольные дела были завершены, в кабинете остались трое: Панкратов, Ладушкин и Бобров. Следователь, казалось, был чем-то недоволен, а может, у него снова разболелся бок. Он косо глянул на Колю и приказал:
— Ведите допрос.
Ладушкин собрался с мыслями, шмыгнул носом и ринулся в атаку:
— Итак, Константин Григорьевич, как вы в прошлый раз утверждали, этот пистолет Арланову вы не давали и вообще не встречались с потерпевшим уже несколько лет.
— Так точно, — подтвердил Панкратов.
— Ключ от вашей квартиры все эти годы оставался у него?
— По крайней мере, он мне его не возвращал.
— Значит, Арланов в ваше отсутствие мог зайти и, зная, где хранится парабеллум, забрать его.
— Весьма возможно, — согласился Панкратов.
— Константин Григорьевич, вы в последнее время не замечали в своей квартире следов присутствия чужого человека?
— Нет, — уверенно ответил Панкратов, — врать не буду, не замечал.
Тут Ладушкин посмотрел в сторону Боброва и пояснил:
— Я, Иван Петрович, вчера сразу вызвал бригаду Волобуева, чтобы они исследовали на предмет дактилоскопии. На шкатулке и вообще во всей комнате только отпечатки пальцев свидетеля.
Следователь, сухо кивнув, принял к сведению. Коля покашлял в кулак — забуксовал, не знал, что делать дальше. И тогда Иван Петрович недовольно пробурчал:
— По логике идите, по логике… — И сам резко спросил: — Свидетель, а когда вы последний раз видели пистолет?
Панкратов встрепенулся, сощурил глаза, как-то необычно посмотрел на Боброва.
— Вы меня поняли? — раздраженно бросил следователь.
— Да, конечно, — медленно, задумчиво ответил Константин Григорьевич. — Девятого мая, милок, на День Победы… Достаю, протираю — вроде как традиция.
— Еще меня интересует такая информация. — Бобров закурил, жадно затянулся, лицо его укутало облачко сизого дыма. — Вы знали сожительницу Арланова?
Панкратов неуверенно дернул плечом:
— Пару раз я возвращался к одиннадцати часам, а они еще не ушли. Василий Сергеевич тогда бывал сильно выпимши. Меня подсаживал, угощал. И женщина эта рядом сидела. Звали Надя. Фамилию не знаю.
— Опишите ее.
— Как это?
— Ну, блондинка, брюнетка? Высокая, полненькая?
Панкратов смутился, даже покраснел.
— Да я стеснялся на нее смотреть. Знаете, чужая баба… тем более такого начальника. Помню, что красивая, грудастая… Пела хорошо… Вася все ее просил: «Надя, давай мою любимую!»
— Это какую же?
— Про Стеньку Разина. Знаете?
— Знаем, знаем… — усмехнулся Бобров. — А у нее ключ от вашей квартиры тоже был?
— Наверное… Для удобства. Но точно утверждать не могу.
Бобров опять усмехнулся и официальным тоном обратился к Ладушкину:
— У вас есть еще к свидетелю вопросы?
— Нет, — торопливо ответил Коля.
— Тогда отпускайте…
Бобров и Ладушкин остались в кабинете одни. Коля сидел смурной, нахохлившийся. Иван Петрович неожиданно ласково потрепал его по волосам и спросил:
— Чего загрустил? Умница! Хорошо работаешь… Быть тебе настоящим следователем. И дотошность у тебя есть, и аккуратность… А логическую цепочку научишься выстраивать. Это с опытом приходит.
Коля просиял, так тепло у него на душе стало! И тоже захотелось ему подарить Боброву какие-то значительные слова:
— Да что вы! Если бы не вы…
Но Иван Петрович тут же жестом оборвал его, снова надел привычную маску и сказал:
— Ладно, ладно! Хватит миндальничать… Давай бери лист бумаги и рассуждай, черти схему, исходя из новых данных.
Коля достал шариковую ручку. Нарисовал первый квадратик и написал в нем: Арланов В. С.
— Итак, мы узнали, откуда взялось оружие, с помощью которого потерпевший свел счеты с жизнью или… был убит. — Он посмотрел на Боброва. Тот не возражал, и Ладушкин продолжил: — В принципе ясен и механизм, с помощью которого оружие исчезло из квартиры Панкратова.
— А самого дедулю ты из списка подозреваемых исключаешь? — хмыкнул следователь.
— Если строить «логическую цепочку», — Коля нарочито важно надул щеки, — то, конечно, нет. Алиби у Константина Григорьевича формально отсутствует. В ночь с субботы на воскресенье он был дома. Но никто этого подтвердить не может… — Ладушкин начертил второй квадратик. — Из списка его исключать не будем… Однако, Иван Петрович, я очень сомневаюсь, что Панкратов мог провернуть такую операцию. Он хоть и бывший фронтовой разведчик, но так филигранно угробить «старого товарища», не оставив ни одного следа, навряд ли бы смог. И потом, совершенно не просматриваются мотивы убийства…
— Это ты брось! — раздраженно махнул рукой Бобров. — Это еще изучать надо. Психика человека — материя тонкая. Ладно, продолжай пока…
— Версию о том, что Арланов покончил жизнь самоубийством, я почти отвергаю.
— Вот как! — Следователь удивленно вскинул брови. — Обоснуй…
— Нет, Иван Петрович, ну правда!.. — горячо воскликнул Ладушкин. — Посудите сами. Вы решили свести счеты с жизнью. Вспомнили, что у друга в шкатулке хранится «смерть». У вас есть ключ от его квартиры. Но зачем тогда при изъятии пистолета надевать перчатки? Чтобы не оставить ни одного пальчика? Он же с этим парабеллумом не банки грабить собирался… И потом — вы ведь в квартире Арланова тщательно работали. Но неопознанный ключ в ваших протоколах не значится. Ни в карманах, ни в столе вы его не обнаружили…
— Это слабый аргумент. Арланов мог этот ключ просто выбросить, — недовольно проворчал Бобров. — Хорошо… Если ты настаиваешь на версии «убийство», то кто твои подозреваемые?
— Во-первых, Арланов-сын. Махорин ездил в пансионат «Березка» проверял его алиби. Очень размытое!.. Да, многие видели «наследника», в субботу вечером и в воскресенье утром. Но у него был одноместный номер. Рядом — железнодорожная станция, электрички ходят часто. Он мог знать про связь отца, про Панкратова, про его «смерть», про ключ…
— Предположим. Еще варианты есть?
— Второй вариант — Надя, любовница Арланова. Цепочка та же: ключ — сложные взаимоотношения — вероятное знание, где хранится пистолет…
Бобров тяжело вздохнул, снова закурил. Затем взял в руки материалы дела, полистал страницы.
— А почему ты во время первого допроса не спросил у Панкратова, откуда он получил известие о гибели Арланова?
Ладушкин подошел к шефу, заглянул в документ.
— Да… — растерянно пробормотал он. — Как-то упустил… А давайте сейчас выясним.
— Как?
— По телефону позвоним. Он наверняка уже добрался до дома.
Коля быстро набрал номер, гудки сразу же оборвались.
— Але… — послышался в трубке хрипловатый голос.
— Константин Григорьевич, извините. Это ваш Ладушкин из прокуратуры беспокоит.
— Слушаю вас, Николай Борисович.
— Скажите, пожалуйста, а кто вам сообщил о смерти Арланова?