Страница 29 из 55
Покинув свое пристанище, он вышел на воздух и тихо-мирно просидел на лавке с полчаса. Ему надо было дождаться, пока люди не заполнят улицы, тогда вычислить его будет весьма не просто, особенно если учесть его грим.
Быков так и не решил — избавиться ли ему от накладок или нет. Рано или поздно это придется сделать, так как они придут в негодность и будут навлекать подозрение. Но пока еще можно ходить, хотя кожа там, где контуры лица были изменены, чесалась ужасно.
Виктор быстрым шагом шел по улице, делая вид, что куда-то спешит.
Вскоре он понял бесполезность своего хождения и, остановившись на секунду, решил купить в киоске газету с бесплатными рекламными объявлениями.
Киоск стоял рядом с остановкой автобуса, а на противоположной стороне дороги градостроители разбили небольшой парк. Лучшего места для того, чтобы спокойно изучить объявления, Быков не видел.
Спустившись в переход, он увидел женщину в инвалидном кресле.
Бедняга сидела и плакала. Он стремительно приближался к ней. Глаза, наполненные болью, съедали его. Ему и в обычной-то жизни не было никакого дела до больных и хилых, а теперь он должен был спасать свою шкуру, и пропади они пропадом, все эти нищие, калеки, больные. Так он думал, шагая мимо в плотном людском потоке с газеткой под мышкой.
— Помоги-ите…
Быков услышал за спиной полустон-полувсхлип. Какое ему дело до этой несчастной? Он так и не понял, почему остановился.
Лена очнулась, когда кто-то пытался поднять ее. Голова болела немыслимо, ее тошнило.
«Сотрясение мозга», — подумала она.
Ощупав голову, она обнаружила несколько сгустков запекшейся крови.
Последнее, что она помнила, было сморщившееся от боли лицо Юли.
Почему она все это терпела? Они унижали ее, забирали пенсию. Но она была не одна. Может, поэтому? Почему она не жаловалась? Надеялась, что все наладится, и они заживут как настоящая семья. Она любила Генку, да и его «родители», когда были трезвы, были вполне сносными. А может, все дело в том, что ее не выпускали на улицу? Она не имела возможности пожаловаться. Постояльцы говорили, что она больна, что они ее родственники, и никто не проявлял беспокойства.
Когда она увидела крепкого мужчину, идущего прямо на нее, сердце ее сжалось. Лена была уверена, что это он, ее спаситель.
— Помогите, — жалобно сказала она.
Незнакомец подошел к ней.
Посмотрев на ее руки, он увидел, что они привязаны к ручкам кресла.
Справившись с путами, Быков хотел было откланяться.
— Это не все.
Он с удивлением посмотрел на женщину.
— Мое тело тоже привязано.
Тонкий черный провод не был заметен в складках одежды.
«Взялся развязывать — давай уж до конца, — сказал сам себе Быков. — Вот я стою и вожусь с этой несчастной, а люди идут и думают: „Что общего может быть у этого крепкого мужика с этой калекой? Кто он ей? Брат? Сват?“
Цепочка рассуждений привела его к неплохому умозаключению.
Кого заинтересует человек, толкающий коляску с инвалидом?
— Что с вами случилось, — поинтересовался Быков, — у вас вся голова в крови?
Лена не стала молчать, а на что ей надеяться?!
— Меня выкинули из квартиры.
При слове „квартира“ Быков напрягся. Он пристально посмотрел на нее.
— Я как раз ищу себе угол. Их много?
— Мужчина, женщина и ребенок.
— Семейство?
— Что-то в этом духе.
— И как давно вас выставили на улицу? — поинтересовался боксер, разминая пальцы.
— Сегодня ночью.
— Не пустите на недельку квартиранта?
Он улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы.
Улыбка Лене понравилась.
— Звони, — шепотом скомандовал Быков, прислонившись к стене так, что его невозможно было увидеть из квартиры, не выглядывая в коридор.
Она, чуть улыбнувшись, послушно постучала.
— Кто? — услышали они грубый мужской голос.
— Это я, — тихо прошептала Лена, откатываясь назад.
Дверь резко распахнулась.
— Жива, безногая, слава Богу! — воскликнул Гоша и шагнул через порог.
Быков нанес удар вполсилы, но этого было достаточно, чтобы сбить Гошу с ног. Не ожидая, пока тот очухается, Виктор добавил ему еще ногой, после чего, схватив за штаны, выволок на улицу.
Появившуюся на шум Юлю он отправил вслед за Гошей. Попытка завизжать была немедленно пресечена легким щелчком в лоб.
Генке дали возможность удалиться подобру-поздорову. Никто из троицы не смел и пикнуть. Они знали, что такое сила, они сами применяли ее и только ее и уважали.
— Прошу. — Виктор даже не запыхался.
Он вкатил коляску с Леной в квартиру и закрыл дверь.
Квартира парализованной одинокой женщины поражала своей невзрачностью. Дешевая старая мебель, отслоившиеся обои, потолки с желтыми разводами… Какие-то полочки с нехитрыми фарфоровыми безделушками…
Лена обернулась к нему с извиняющимся видом:
— Копила на ремонт, потом вот попала в аварию.
Быков улыбнулся и сжал ее руку:
— Все наладится.
— Естественно… — Глаза Лены просияли, когда Быков отдал ей пятьсот долларов.
— Как долго я смогу жить у вас на эти деньги?
Она посмотрела на него с удивлением и восхищением одновременно.
— Сколько угодно. Вы только что вернули мне жилье, я не могу брать с вас деньги.
— Это настроение быстро у вас пройдет, и все встанет на свои места. Договоримся на полгода, хорошо?
Она кивнула.
— Мы не знакомы. Я — Лена. А как вас зовут?
— Михаил, — соврал Быков.
Она провела его в комнату. Там стояла большая кровать, на которой валялось скомканное голубое атласное покрывало, маленький стол был уставлен пустыми бутылками и засыпан чешуей от воблы.
— Они все загадили, — пожаловалась Лена, — мне потребуется время, чтобы навести порядок.
— Это не самое страшное в жизни. У вас есть телевизор? — поинтересовался Быков.
— Нет, сломался. — Лене стало неловко, но ответ Быкова ее удивил:
— Отлично. Я пойду посижу на лавочке, надеюсь, здесь станет почище.
Действительно, когда через два часа он снова вошел в квартиру, там стало намного чище и приятнее.
— Быстро вы управились. — Он несколько мгновений рассматривал хозяйку, находя ее весьма привлекательной. — Такое жилье на самом деле можно сдавать.
— Спасибо, но я лучше как-нибудь…
Быков удивленно поднял брови.
— Ну, я не имею в виду вас, — смутилась Лена. — Я говорю вообще.
— Понятно, — сообразил Быков. — Женская логика, да?
Лена расхохоталась.
— Вы очень неплохо выглядите, — сделал комплимент Быков и направился в ванную.
Все это время он не снимал грима.
Он посмотрел на себя в зеркало. Еще немного, и грим станет заметным. Придется убрать. Как это перенесет Лена?
Быков осторожно снял наклейки с подбородка и носа. Теперь в зеркале на него смотрело знакомое лицо.
„Потом мы что-нибудь придумаем. Можно отрастить усы и бороду и еще больше укоротить прическу. С обильной растительностью на лице меня никто не видел, — подумал боксер. — Только вот с паспортом на имя Рамазина придется расстаться. Впрочем, может, Верник будет молчать и не станет раскрывать перед милицией свои паспортные дела“.
— Ты стал совсем другой — гораздо лучше. Что случилось? — Лена встретила его на кухне, ловко разливая чай.
Быков молчал.
— Ладно, — Лена махнула рукой, — не хочешь рассказывать — не рассказывай. Ты помог мне, и я не вправе задавать тебе вопросы.
— Позже я сам все расскажу, — пообещал Быков.
— Тебя действительно зовут Михаил?
— Нет, Виктор. Да какая разница?
— Никакой, пей чай. Тебе, наверное, интересно будет знать, — он поднял голову, — что в милицию я не побегу.
Быков отхлебнул горячего чая, и блаженство охватило его.
Положение у него — хуже некуда, но это не означало, что следовало отказаться от бегства в Турцию через Грузию. Но теперь Быкову приходилось полагаться только на себя.