Роковая восьмерка (ЛП)

Денек был славный, небо голубело, и в парке толпился народ. Я припарковалась с дальнего краю стоянки, закрыла машину и вышла на беговую дорожку. Сделала несколько разогревающих растяжек и начала медленный бег. Через четверть мили я поняла, почему никогда не бегала. Я терпеть не могла пробежки. Я ненавидела этот пот. Ненавидела эти большие уродливые кроссовки.

С трудом я преодолела полумильную отметку, где пришлось остановиться, благослови ее, Господи, из-за боли в боку.

Я пропыхтела милю до конца и упала на скамейку. Со скамейки открывался вид на озеро, где катались на лодках люди. У берега плавала утиная семейка. На противоположной стороне озера виднелись парковка и лоток. На лотке стояла вода. На моей скамейке воды не имелось. Черт, кого я обманываю? Я не хотела пить. Я хотела коку. И коробку «Крэкер Джекс».

Я смотрела на уточек и размышляла: ведь были же времена в истории, когда жирные валики считались сексуальными. Жаль, что я не жила в те времена. Огромное косматое доисторическое рыжее чудовище подбежало ко мне и сунуло нос в промежность. Ух, черт, как я напугалась. Это был пес Морелли. Боб. Сначала Боб пришел жить ко мне в дом, но, принюхавшись, решил, что предпочитает жить с Морелли.

— Он возбуждается, когда видит тебя, — заявил Морелли, пристраиваясь рядом со мной.

— Я думала, ты его водил в школу воспитания собак.

— Я и водил. Он учился командам «сидеть», «стоять» и «рядом». Но в курсе не значилось обнюхивание промежности.

Морелли оглядел меня.

— Лицо красное, пот на загривке, волосы собраны в хвост, кроссовки. Дай догадаюсь. Спортом занималась?

— А что?

— Эй, считаю, это здорово. Я просто удивлен. Последний раз, когда мы с тобой бегали, ты свернула в кондитерскую.

— Начинаю новую жизнь.

— Не можешь застегнуть джинсы?

— Могу, но мне хочется еще и дышать при этом.

Боб высмотрел на берегу уток и припустил за ними. Утки бросились в озеро, и Боб с брызгами по уши залез в воду. Он повернулся и в панике посмотрел на нас. Наверно, он единственный в мире ретривер, который не умел плавать.

Морелли вошел в воду и вытащил Боба на берег. Боб повозился в траве, отряхнулся и немедленно убежал, погнавшись за белкой.

— Ты такой герой, — польстила я Морелли.

Он сбросил ботинки и закатал брюки до колен.

— Слышал про твои геройские подвиги тоже. Буч Дзивиш и Франки Белью прошлым вечером зависали в баре Содера.

— Я не виновата.

— Конечно, виновата, — возразил Морелли. — Всегда виновата ты.

Я закатила глаза.

— Боб по тебе скучает.

— Бобу следует время от времени мне звонить. Оставлять сообщения.

Морелли откинулся на спинку сиденья.

— Так что ты делала в баре Содера?

— Хотела поговорить с ним об Эвелин и Энни, только он был в плохом настроении.

— Его настроение испортилось до того или после того, как его отходили сумкой?

— Вообще-то он больше успокоился после того, как Лула огрела его.

— «Ошалел» — вот слово, которое употребил Буч.

— Может, и «ошалел» точнее подходит. Мы там долго после не оставались, чтобы точно сравнить.

Боб вернулся после охоты за белкой и гавкнул Морелли.

— Боб возмущен, — пояснил Морелли. — Я обещал ему прогулку вокруг озера. Тебе в какую сторону?

Обратный путь у меня займет милю, и три мили, если я пойду вокруг озера с Морелли. Морелли здорово выглядел с закатанными штанами, что меня мучительно искушало. Увы, я натерла мозоль на пятке, и у меня все еще покалывало бок, и я подозреваю, что вид у меня был не ахти какой.

— Я иду на стоянку, — ответила я.

Наступил неловкий момент: я ждала, что Морелли протянет наше совместное время пребывания. Мне хотелось бы, чтобы он проводил меня до машины. По правде сказать, я скучала по нему. Скучала по страстным объятиям, и по нежному поддразниванию. Он больше не тянул меня за волосы. Не пытался заглянуть за блузку или под юбку. Мы зашли в тупик, и я не знала, что делать, как покончить с этим.

— Будь осторожна, — посоветовал Морелли. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, а потом пошли каждый своей дорогой.

Глава 7

Я дохромала до торгового лотка и добыла себе коку и коробку «Крэкер Джекс». Крэкеры нельзя ведь считать нездоровой калорийной пищей, потому что они из кукурузы и орехов, а мы знаем, как высоко ценятся эти продукты в питании. И еще у «Крэкер Джекс» приз внутри.

Прогулявшись до кромки берега, я открыла коробку с крэкерами, и тут ко мне бросился гусь и ущипнул клювом за колено. Я отпрыгнула, а он принялся, гогоча и поклевывая,наступать на меня. Я изо всех сил бросила крэкер подальше, и гусак кинулся за ним. Огромная ошибка. Оказалось, бросить крэкер одному гусю, значит, пригласить всю гусиную стаю на вечеринку. Вдруг со всех сторон парка ко мне устремились гуси, переваливаясь на неуклюжих перепончатых лапах, тряся жирными гусиными огузками, хлопая огромными крыльями, а их черные глаза-бусинки пожирали мои крэкеры. Сгрудившись около меня, они стали драться, пронзительно гоготать, ужасно щипаться, отвоевывая себе место.

— Беги, спасайся, милая! Отдай им «Крэкер Джекс», — с ближайшей скамейки завопила какая-то старушка. — Брось коробку, или эти проглоты сожрут тебя заживо!

Я крепко вцепилась в коробку:

— Я же не добралась до приза. Он все еще в коробке.

— Да забудь ты про приз!

С противоположной стороны озера летели еще гуси. Черт, что бы я там себе не думала, они все могли слететься сюда аж с Канады. Одна из тварей ударила меня в грудь, и я растянулась на земле. От неожиданности я взвизгнула и уронила коробку. Стая гусей бросилась в атаку, не считаясь ни с человеческой, ни с гусиными жизнями. Стоял оглушительный гвалт. Крылья били меня по чему попало, а гусиные когти рвали мне в клочья футболку.

Казалось, эта безумная кормежка продолжалась много часов, а на деле все заняло, может, минуту. Стая убралась так же быстро, как налетела, и все, что от нее осталось — гусиные перья и помет. Огромные студенистые кучи гусиного помета… насколько хватало глаз.

Рядом со старушкой на скамейке сидел старик.

— Ты что, совсем зеленая? — обратился он ко мне.

Я собралась с силами, доползла до машины, открыла дверь и все еще в состоянии прострации втиснулась за руль. Хватит с меня упражнений. Выехала на автопилоте с парковки и, не помню как, пробиралась по Гамильтон-авеню. Я уже была в паре кварталов от дома, когда почувствовала какое-то шевеление на соседнем сиденье. Повернулась посмотреть, что там такое, и тут на меня прыгнул паук размером с обеденное блюдо.

— Аааааааа! Черт! Черт гадский!

От неожиданности я боком вляпалась в какую-то припаркованную машину, въехала на тротуар и уперлась в газон. Рывком открыла дверцу и выскочила из машины. Я все еще прыгала и трясла волосами, когда появились первые копы.

— Давайте уточним, — сказал один из них. — Вы почти разбили эту припаркованную к тротуару «тойоту», не говоря уже об ущербе, нанесенном вашему «Си Ар-Ви», потому что на вас напал какой-то паучок?

— Не просто какой-то паучок. Там их не один. И огромных. Наверно, мутантов-пауков. Целое скопище мутантов-пауков.

— Что-то мне лицо ваше знакомо, — продолжил он. — Вы, случаем, не охотница за головами?

— Да, и очень храбрая. Не считая, что боюсь пауков.

И не считая Эдди Абруцци. Уж Абруцци знал, как запугать женщину. Он знал все эти дерьмовые штучки, от которых мурашки по телу, которые деморализуют и неизвестно почему пугают до чертиков. Змеи, пауки и привидения на пожарной лестнице.

Полицейские обменялись взглядами типа «ох, уж эти женщины»… и чванливо полезли в мою машину. Они сунули головы внутрь и мгновением позже вместе завопили, и дверца моментально захлопнулась.

— Иисус долбанный Христос, — заорал один из копов. — Хрень святая!

После краткой дискуссии было решено, что проблема эта за пределами способностей простого терминатора, и посему снова вызвали «Контроль за животными». Часом позже «Си Ар-Ви» объявили зоной, свободной от пауков, я заполучила штрафную квитанцию за неосторожное вождение и обменялась страховками с владельцем поврежденной тачки.