Двойник

– Сэр, мне можно войти?

– Конечно.

Я указал ему наполовину опустошенным стаканчиком на хромированный трон с бордовыми и бежевыми подушками. Я поставил его для клиентов напротив своего кресла.

Мужчина вошел в комнату. Он был примерно моего роста, с изможденным, морщинистым и обветренным лицом, с глазами странного голубого цвета, каким иногда в летние дни бывает небо.

Он держал соломенную шляпу в руках и вежливо улыбался, так, что можно было сказать, что и не улыбался вовсе. Я сел на свое место за столом в кресле завтрашнего дня.

Пришедший был явно из вчерашнего дня. Он слегка горбился, но не от силы земного притяжения, а от груза собственной трагедии. И этот груз пригибал его к земле. Его одежда плохо сидела на нем, хотя темно-коричневый костюм был не из дешевых, но он не был сшит на заказ. Подобно моей мебели он мог быть куплен по каталогу «Сиерс», да и то по заказу по почте. Его блестящие коричневые туфли и светло-коричневый галстук-бабочка явно были из гардероба воскресной одежды на выход. Мужчине не было удобно в этой одежде. Мне показалось, что ему вообще неуютно в жизни.

Он с подозрением оглядел модное кресло, но все-таки опустился на сиденье – у него просто другого выбора не было. Я понял, что он не испытывал удовольствия от сидения на модной мебели. Человек снова улыбнулся – на лице появилось еще больше морщин. Потом погладил рукой черное покрытие подлокотников поверх хромированных трубок и сказал:

– Нечто подобное я видел в прошлом году на выставке «Столетие прогресса». Я попытался улыбнуться.

– Никто не надеялся, что нам будет легко в. будущем.

Он наклонил набок голову, как гончая собака, пытающаяся понять нечто абстрактное.

– Простите, сэр, боюсь, что я вас не понимаю.

– Не обращайте внимания, и не называйте меня «сэр». Если хотите, можете говорить «мистер». Если не хотите, то и не надо. Мне все равно.

Я попытался улыбнуться еще раз.

– Лишь бы вы платили.

Снова лицо его сморщилось в некоем подобии улыбки, но он никак не мог привыкнуть к моей манере выражаться. Юмор для него был так же необычен, как кресло, в котором он сидел.

– Итак, – сказал я, доставая желтый блокнот и ручку из ящика стола, – скажите ваше имя и причину визита ко мне.

– Я – фермер или был таковым.

Я хотел узнать, что ему от меня нужно. Мужчина был молод, чтобы бросить работу. Несмотря на морщинистое лицо, волосы оставались густыми и черными, и только за ушами чуть-чуть проглядывала седина. Может, у него не было денег, чтобы заплатить мне?

– Вас лишили права пользоваться вашим имуществом?

– Нет, – обиженно ответил он мне. Потом подумал и спокойно добавил:

– Нет. Я знаю многих, кто получил подобные уведомления. Но сейчас стало лучше.

– Вы хотите сказать, что стало проще зарабатывать деньги?

Он положил шляпу на краешек стола.

– Да нет, просто люди помогают друг другу. Например, совсем недавно, когда банки продавали фермы, то те, у кого были деньги, ходили на торги, выкупали за гроши плуги, лошадей, тракторы, а потом отдавали купленное настоящему владельцу. Мы всем объявили, что если кто-то станет повышать ставки, то ему придется худо. На аукционе нас было несколько сотен человек, и поэтому...

– Но у вас до сих пор имеется ферма?

– Нет, я ее продал. Потерял на этом, но продал.

– Простите меня, мистер...

– Петерсен, – сказал он, вставая и протягивая мне руку через стол. – Джошуа Петерсен. Я подал ему руку.

– Рад с вами познакомиться, мистер Петерсен. Он снова сел в кресло.

– Сейчас я живу в городе в Де Кальб. Чтобы повидать вас, мистер Геллер, сегодня утром мне пришлось ехать на поезде.

Наверное, поездка на поезде была большим событием в его жизни.

– Меня вам кто-то рекомендовал? Он отрицательно покачал головой.

– Просто увидел ваше имя в газете, когда убили Диллинджера.

Значит, реклама сыграла свою роль. Я сказал ему:

– Почему вы пришли ко мне, мистер Петерсен? Он смутился.

– Понимаете, мистер Геллер, в Де Кальб нет хороших детективов. Мне же нужен человек, который сможет разобраться в моих делах.

Петерсен откашлялся и постарался мне все объяснить.

– Я приехал сюда, чтобы получить помощь от детектива из большого города.

Я не знал, плакать мне или смеяться. В блокноте я нарисовал несколько кружков и спросил:

– Почему вам понадобилась помощь детектива? Он наклонился ко мне. На его осунувшемся лице была запечатлена настоящая трагедия.

Когда он продолжил, кое-что прояснилось.

– У меня пропала дочь.

– Понимаю.

– Ей будет... уже девятнадцать.

– И давно она пропала?

Он кивнул головой и продолжал кивать, пока рассказывал.

– Я знаю только одно, что она в плохой компании.

– В плохой компании?

Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, пустыми, бесплодными, как незасеянное поле.

– Лучше я вам все расскажу.

И он поведал мне историю дочери. В семнадцать лет Луиза вышла замуж за фермера, который был моложе отца всего на несколько лет. Когда девочка была совсем маленькой, отец овдовел. Он – религиозный человек и дал Луизе строгое воспитание.

– Вы хотите сказать, что вы ее били? – спросил я. Опустив голову, он кивнул. Его глаза наполнились слезами.

– Я знаю, и признаю добровольно, что делал именно так.

– Мистер Петерсен, мы не в суде и не в церкви. Вам не следует здесь винить себя. Я не собираюсь ни судить, ни осуждать вас. Но, чтобы я смог вам помочь, вы должны рассказать все подробно.

Он все кивал головой.

– Не нужно меня наказывать, об этом позаботится Бог.

Я вздохнул.

– Наверное, это так. Пожалуйста, продолжайте. Мужчина продолжал подавленным голосом. Его рассказ звучал монотонно, чувствовалось, что он повторял его уже не раз.

– Мое жестокое отношение к Луизе оттолкнуло ее от меня, – сказал он. – И она попала в руки мужчины, который оказался еще хуже меня – более жестокий и ревнивый.

– Мистер Петерсен, я вас не понимаю. Вы говорите о ее муже?

Он быстро глянул на меня.

– Да, о ее муже.

– Он тоже фермер?

– Да. Она без его разрешения уехала в город и творила там Бог знает что. Мужчины. Выпивка.

Он прикрыл лицо загорелой рукой и заплакал. У меня никогда в офисе не плакал ни один клиент, даже когда я отдавал им список расходов. Мне стало не по себе. Я понимал, что этого человека раздавила судьба его дочери.

Наверное, он, верующий человек, очень переживал о своей распущенной дочери.

Я налил ему стаканчик холодной воды. Потом сказал:

– Муж бил вашу дочь, и она удрала от него.

– Да, она убежала, – сказал он, вытащив из кармана платок и вытерев глаза.

Я подал ему воду, он с жадностью ее выпил, и потом не знал, что делать с пустым стаканчиком. Забрав у него стаканчик, я выбросил его в мусорную корзинку позади стола и уселся на свое место.

– Она вернулась домой после того, как ушла от мужа? – спросил я.

Мужчина покачал головой.

– Она даже не помышляла об этом. Она сравнивала меня с Сетом. Ей наверное, казалось, что я такой же ужасный, как он.

– Сет – это ее муж? Быстрый резкий кивок.

– Его это не интересует. Я слышал, что он после этого имел дело с разными женщинами.

– Понимаю.

– Но я хочу, чтобы она меня простила и вернулась. Я буду хорошо к ней относиться. Ей понравится жить в городе...

– Я уверен в этом. Вы сказали, что она связалась с «плохой компанией». Насколько плохой? Он побледнел.

– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Кэнди Уолкер?

– Господи!

Петерсен тяжело вздохнул.

– Значит, вы слышали о нем.

Конечно, я о нем слышал, хотя никогда не видел. Кэнди Уолкер был достаточно известный хулиган, шофер и гангстер из Норд-Сайда. Красавчик лет тридцати, любимец женщин. Раньше он водил трейлеры с пивом для Багса Моргана, а примерно год назад еще прислуживал Фрэнку Нитти. После «сухого закона» стал водить машины для Баркеров, тех самых, которые грабили банки.