Клятва рода

— Время ланча? — обронил Сема, присаживаясь в соседнее кресло и двигаясь поближе к пламени камина. Немного знобило, и камин в довольно теплый день был кстати.

— За четыре дня на плоту нас спасли четыре вещи, — обронил Скорпион, не меняя застывшей мимики. — Теплое течение, пасмурная погода, отсутствие штормов и… Зея. Вот вещь так вещь…

— Зея? — Сема вспомнил запах на подушке и перед глазами всплыл укоряющий взгляд Марии. Треснул себя по лбу. — Так это точно был не сон. Черт… Да кто она такая, эта Зея?

Взгляд Скорпиона ожил. Он поставил чашку с блюдцем на стол и повернулся к брату:

— Я чувствовал шлейф ауры Мертво. Она близка к нему. Или помощница, или очень приближенный человек. Мне кажется, совсем неслучайно ее яхта бороздила океан. Я только не понимаю, почему мы еще живы. Вероятно, ей…

Воздух в комнате потяжелел и поплыл. Словно незримым паром заволокло помещение, и на ковре материализовалась длинноногая дева с короткой модельной стрижкой черных волос. Она была в облегающем красном платье с глубоким разрезом и невысоких туфлях со сверкающими камнями у носков. Туфли полетели в сторону, а дева приблизилась к камину и неожиданно ловко присела на колени Семы. Блондин оторопел и попытался свалиться с кресла, но хрупкая девушка, которая почти ничего не весила на коленях, каким-то странным образом удержала его. Вдобавок впилась страстным поцелуем в губы.

Сема ощутил, как отнялись руки. Он не мог ими пошевелить, чтобы отстранить ее, он не мог встать и не мог заставить себя поверить в то, что этот поцелуй ему… неприятен.

Сергей сидел в кресле и смотрел в огонь. Голова была странно пуста. Помогать в такой ситуации не видел смысла. Брат вполне мог оттолкнуть ее и сам. Да и помощи не просит. Неужели эта дева за три ночи лечения заткнула за пояс Марию, с которой брат дружил более трех лет? Любовь — странная штука. Видимо, люди непостоянны. И этот случай не хуже, чем у него. Сам уже не мог понять, любит ли ту, рыжую, или то, что пытается догнать, всего лишь миф, всего лишь убеждение и форма эгоизма? Ей, скорее всего, просто нужна была свобода…

Зея наконец разомкнула объятья и отстранилась от блондина. Тот пылал багровой краской, и в глазах горел огонь:

— Зачем?.. Чем я теперь отличаюсь от…

Зея молча прислонила палец к губам. Сема затих. Волной накатило безразличное чувство. Хотелось тепла и покоя. Тело снова начало морозить. Дева словно ощутила этот холод и крепче прижалась. От нее пошло умиротворяющее тепло, и запах ее тела казался Семе близостью ангелов.

Зея повернулась к Скорпиону:

— В моем доме вы под силовым коконом. Можешь использовать ступени без боязни быть застигнутым. — Она разговаривала на английском, а Сергей уже и забыл различие в языках. Со смысловым переводчиком Тосики все языки мира были, как родной, только странно короче, как будто людям было лень договаривать слова, и они ограничивались обрубками.

Сергей едва заметно кивнул и прикрыл глаза. Последовательно в теле всплыли двадцать врат, а затем открылись двадцать первые и… двадцать вторые. На «плоту» было много времени, чтобы подумать, и чем больше он слушал океан и смотрел слезящимися глазами на затуманенное солнце, тем ближе подступал к этим воротам, осознав, как можно распахнуть «материальное физическое тело». Эта ступень была весьма кстати, так как за время плавания в организме скопилось много соли и ее требовалось нейтрализовать, чтобы слабость ушла и тело заработало, как и прежде.

На коже выступили капельки пота. Если бы кто вздумал попробовать их на вкус или провести лабораторные анализы, то обнаружил бы, что состав пота напоминает воду Мертвого моря.

Рубашка промокла, штаны тоже. Скорпион поднялся с кресла:

— Я в душ.

Сема попытался рвануть следом, но новый поцелуй еще надолго пригвоздил его к спинке дивана. Ее чарам в нынешнем состоянии противостоять Сема не мог. А брат, то ли не придавая этому значения, то ли осознанно, и не пытался помочь.

Блондин был в плену и едва ли хотел на волю. Где-то даже понимал, почему на этих землях веками назад пылали костры инквизиций.

Грузия. Тбилиси.

Даниил Харламов тянул из стеклянной бутылки светлое пиво и ловил на себе недоброжелательные, нейтральные и одобрительные взгляды с соседних столиков. Кафешка под открытым небом разделилась на три фронта: тех, кого в стране все устраивало, тех, кому все равно, и тех, кто сегодня будет зажигать. В прямом смысле. Ночь будет полна огней не только от фонарей, вывесок и фар автомобилей. Коктейли Молотова примут участие вместе с гранатами слезоточивого газа, дымовухами, резиновыми пулями, водометами и бронетранспортерами. Оба лагеря готовятся к противостоянию. Скучать не придется.

Первых настроенных было два человека, вторых три, а последних семь… столиков. Терпение народа лопнуло. Власть, словно изгаляясь, настроила против себя абсолютное большинство. Пусть большой северный медведь не бьет лапой, занятый суетой вокруг олимпиады, но антисистема отрезанные головы солдат-миротворцев не забывает. И еженедельные бессмысленные провокации порядком надоели. В конце концов, если Золо выкупил мозг и руки президента, то почему все остальное тело должно напрягать окружение, махая незаряженным автоматом? Триста лет спины и плеча не должны заканчиваться ножом в копчик.

Даниил допил бутылку и кивнул официантке, показывая палец повтора. До задания еще четыре часа. Стоит убить время и остыть, чтобы не начать разносить все в пух и прах, припоминая и не относящиеся к делу обиды.

Девять человек — по введенной вчера Василием классификации семеро «ветеранов» и двое «мастеров» — ждали в разных концах города. В условленное время, когда небо окрасится багровым, будут ждать в условленном месте. С оружием проблем не возникало — посредники снабдили всем необходимым и даже больше. Но огнестрельного брали по минимуму. Не шумиху пришли делать, просто прибраться. Вынести мусор, пока не начал гнить, разнося полчища крыс и заразные болезни. Да и специалисты военного промысла антисистемы носили свои звания не просто так. Харламов (Медведь) ручался за каждого, раздавая звания. При себе держал только самых опытных ликвидаторов.

Взгляд привлек рослый мужик с ранней плешью. Он с самого начала смотрел на русые волосы гостя столицы враждебно. Те по длине закрыли уши, но еще не сползли на плечи. Он походил на борца и, привлекая внимание, кивком в сторону показал, что хочет продемонстрировать заезжему стандарт моды. В ответ Даниил сжал пустую бутылку.

Стекло разлетелось.

На миг кафешка погрузилась в тишину, лишь телевизор у бара продолжал докладывать обстановку в стране: «В Грузии все спокойно». Затем двое за «враждебным» столиком молча поднялись и ушли восвояси. С ними еще пара стариков, не собирающихся ввязываться в какие-то проблемы.

Харламов кивнул официантке, и кафешка снова настороженно загудела. Через три минуты, когда косые взгляды убедились, что тряпка официантки осталась сухой, без кровавых пятен, говор разгорелся ярче. И Даниил, обладая отличным слухом, мог лишь вздыхать — по-грузински знал лишь пять десятков обиходных слов.

Пригубив вторую бутылку и всем видом показав, что не собирается уходить раньше, чем захочется, снова погрузился в мысли.

«Горэ затих, взяв безвременный отпуск, и Золо возликовал, полагая, что раз Дух выбыл, а Слава все еще спит, район автоматически перешел под его юрисдикцию, но антисистема слишком закрепилась на Кавказе, чтобы не пытаться обрубить эти щупальца. Да, Рыси достался во владение огромный кусок: от Курил и Маньчжурии, до Урала и Казахстана. Не по возрасту и сложно усваиваемый, но наследник старается. Было бы больше силенок, взял бы земли до Белоруссии, но Бодро вроде как смотрит за вотчиной спящего. Странная игра. Даниил в принципе не понимал, почему место спящего вакантно. Неужели у Славы не было ближайших помощников? Правой и левой руки?»

Повеяло холодом. Изумленный Даниил отбросил едва открытую бутылку. Та покрылась изморозью, и узор снежинок при температуре воздуха выше нуля на двадцать пять градусов по Цельсию казался бредом.