Выкуси

Рольф кивнул Македе, и та без лишних слов кинулась в глубь переулка. Они шли по следу — по отметкам там и тут, много кварталов, пока не вышли к Миссии, где следы начали расходиться лучами.

— Я не знаю, куда идти, — сказала Белла. — Надо выбрать точку с хорошим обзором.

Рольф огляделся и приметил самое высокое здание в округе.

— Вон то, к примеру? На которое будто робот-птеродактиль сел? — Он показывал на Федеральное здание из черного стекла.

— Это извращение, — высказалась Македа.

— Сказало извращение, — парировал Рольф. — Сам пойду. Придется по-плотскому идти, мне понадобятся очки. — Он стряхнул с себя пыльник и сверху сложил на него оружие.

— Если хватку разожмешь, мы уйдем в туман, — сказала Македа. — Очки я поймаю. Если ты с этого уродства свалишься во плоти, тебя в мешок придется соскребать, чтобы отнести на яхту.

Рольф осклабился, показав клыки, и непреклонно полез вверх по отвесному углу Федерального здания.

Белла вытащила из куртки пачку сигарет, одну вытрясла, закурила и пустила вслед Рольфу длинную струю дыма.

— А если Илия соврал насчет обращения других людей? Раньше он же врал.

Когда они в первый раз забирали из Города старого вампира, он притащил с собой блондинку, утверждая, что она — единственная вампирица. Она не пережила первого месяца в море. Таких вот и называют «немощнейшими сосудами».[11]

— Он и про кота не признавался, пока мы не нашли новость в Интернете.

— Надо опять с ним поговорить, когда вернемся на борт, если останется время.

Рольф брякнулся на мостовую рядом с ними.

— Туда. Кварталов шесть. Оттуда следы расходятся звездой кварталов на десять во все стороны. А на крыше я разглядел около сотни котов.

— Так и пошли, — сказала Македа.

— Это еще не все, — продолжил Рольф. — На них там охотится группа людей. Восемь человек.

— Откуда ты знаешь, что они охотятся на котов?

— Потому что двое зажгли на себе куртки. Я бы ослеп без очков. На них эти солнечные куртки, о которых Илия предупреждал.

— Ну, блядь, — сказала Македа. — Еще восьмерых зачищать.

— Это как минимум, — сказал Рольф. — Сколько до рассвета?

— Два с половиной часа, — ответила Белла, глянув на часы. — А снайперской винтовки у нас на яхте нет?

— Где-то есть, — сказал Рольф.

— Они ж не смогут зажечь солнечную куртку, если до нас еще пятьсот ярдов, а они уже мертвые.

— Грязная работа, — промолвила Македа. — От пуль остаются тела.

— Да лучше избавиться от пары лишних трупов, чем поджариться солнечной курткой. — Теперь вела Белла. — Рольф, мы с тобой — на котов. Снимаем как можно больше. Македа, ты идешь за охотниками, держишь дистанцию, смотришь, куда они придут. Встретимся на борту. Сегодня коты. Завтра люди.

— Терпеть не могу кошек, — сказала Македа.

— Я знаю, — ответила Белла.

— И вот еще что, — произнес Рольф. — На крыше с котами было что-то еще. Побольше.

— В каком смысле — что-то? — спросила Македа.

— Не знаю, — ответил Рольф. — Но тепла оно не излучало. Значит, кто-то из наших.

20

Охотники

Томми и Эбби

Раньше почему-то казалось, что в интерпретации Эбби предсказание Мадам Наташи имеет смысл. А теперь, стоя на причале у огромной черной яхты, когда ночь была почти совсем на исходе, Томми как-то сомневался.

— Думаешь, она там?

— Может быть. В «Городском блоге» я видела, что судно пришло. Там была картинка, четко смотрелась, и… ой, я не знаю, я ж тут новенькая. Нельзя ожидать, что у меня все будет получаться. Сходи в туман, заберись на борт.

Раздались шлепки босых ног по тику, и вдруг из-за гладкого черного углеволокна кокпита выпрыгнула горгона светлых дредов.

— Благ-будь, братушка. Благ-будь, сестренка. Как оно ничо? — Молодой и очень загорелый человек, он излучал жар жизни, но в его ореоле было тонкое темное кольцо.

Эбби пихнула локтем Томми, и тот кивнул: вижу, мол.

— Что он сказал? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Эбби. — Вроде по-австралийски. Если заведет про свое под-низом и не хочу ли я подудеть в его диджее-ду, я пну его по почкам моим «чаком» запретной любви.

— Тада лана, — сказал Томми.

Блондин извлек бинокль ночного видения, быстро в него глянул и вновь отложил.

— Етти-с-матей, так вы мертвячики! Люби вас Джа, мертвенькия мои!

Он перескочил фальшборт на палубу в восьми футах ниже, а оттуда — на причал. Очень подтянутый, очень мускулистый, и пахло от него рыбьей кровью и неморской травой.

— Пелекекона по прозванью Кэп Кона, пират рассольнай науки, лев Сиона и дредовейшия корешок мертвячкам первого ранга, поди не знаете.

Он протянул руку Томми, и тот ее пожал — с опаской.

— Томми Флад, — произнес он и добавил, ибо чувствовал, что и ему не хватает какого-то титула: — Писатель.

Затем раста-блондин сгреб в охапку Эбби, обнял ее и расцеловал в обе щеки. Руки его задержались у нее на спине и соскользнули пониже. Отпустил он ее, когда Эбби резко согнула одно колено, и он рухнул на настил пирса.

— Отвали, ебанатический пеньковый маппет! Я Графиня Абигайль фон Нормал, аварийно-резервная владычица тьмы Большого Района Залива.

— Графиня? — уточнил Томми уголком рта.

— А к тому ж стройная и аппетитько-печеняшная мертвячка, изячныя, что снежин’чка, ага, — сказал Кона. — Страху нет, мертвячики мои, у нас со мной вам шикарныя алоха, но на судно вам низзя. Этот «Ворон» уббёт вас намертво, и не пикнете. Но Вавилон мы и тут’чки воспеть могем, чувак. — Из одного кармана шортов он извлек трубку и зажигалку, из другого — стерильный ланцет, каким диабетики тычут себя в пальцы, чтобы взять кровь на анализ. — Ежли кто-нить из моих новых корешков-мертвячиков пожертвуйт чуваку на туманность. Каплюшку-другую.

Эбби посмотрела на Томми.

— Ренфилд, — сказала она, закатывая глаза.

Томми кивнул. Она говорила о Ренфилде — сбрендившем кровавом рабе Дракулы из классического романа Брэма Стокера. О первом «жукоеде».

— Не исключено, что в этом мы вам и поможем, — сказал Томми. А Эбби добавила:

— Ты не достоин нашей помощи, не достоин быть свободным, и мы оба точняк будем дебилы, если поможем тебе, вампирский дурак. — Она сделала книксен. — Бодлер, «Les Fleurs du Mal». Я, конечно, парафразирую.

— Мило, — сказал Томми. Романтическую поэзию она знала — не очень хорошо и не очень точно, но знала.

— Ах, чувачок, я такую пару-фраз в Мексике как-то пробывал. Лодка — она слишком быстро по тормозам, и этот братушка с неба как фигак одним камешком. Не-е, чувачок, Кона высоты не полюбляйт.

— Да это не парасейлинг, имбецил, а парафраза.

— А. Тада друг-дело.

— Казалось бы, — сказала Эбби.

А Томми произнес:

— Кона, я уступлю тебе каплю крови, но сначала подтверди: ты и впрямь говоришь, что это судно принадлежит вампирам?

— Ну, чувачок. Моим хозяйвам-мертвячкам. Стар-могучим.

— Они сейчас на борту?

— Не, чувачок. Они тута бедствие разрульвайт. Котов-вампиров старпер наоставлял.

— Только котов?

— Не, чувачок, они тута все почистят. Всех, кто их видел, кто про это знайт. Они уборку в доме делайт, братушка.

Эбби покачала головой, будто ей в уши затекла вода. Томми понимал, каково ей.

— Значит, старые вампирюги пригнали сюда мочить свидетелей и кого не, а тебя оставили тут за главного, так? Тебя одного?

— Щ-щёб, сестренка. Кона — итибан[12] пирацкий кэп, перво-класс по рассольныя науке.

— Как же они так? Ты даже секретов хранить не пытаешься.

С Коны слегка соскользнула вся его добродушная бравада — плечи его обмякли, а когда он заговорил, пиздодуйский акцент солнечных островов куда-то девался:

— Ну а кто мне поверит-то?

— Верно заметил, — заметил Томми.

— А кроме того, вы же все равно про вампиров знали. Я проверил, тепло не излучаете.

— Еще раз верно заметил, — еще раз верно заметил Томми. — Так это те же самые, что изымали Илию?