Дороги на Ларедо

Но все это может в одночасье измениться. Ее может настичь следующий Мокс-Мокс, навалиться следующая эпидемия или буря, пожар или война. Мария была доброй женщиной, но судьба относилась к ней отнюдь не по-доброму. Жила она тяжело, а закончила ужасно. Это было предупреждение, но предупреждение об обстоятельствах, которые невозможно предотвратить, или об угрозе, которую нельзя отвести.

Лорена накинула плащ Пи Ая и вышла из дома. На дворе стояла холодная ночь. Мужчины расположились на некотором удалении от дома. Они развели небольшой костер и сидели, уставясь на огонь. Из рук в руки переходила бутылка виски. Лорена направилась к костру.

Мужчины увидели ее и почувствовали себя неловко. Она была любезна с ними, а Билли Уильямса навсегда сделала своим союзником, проявив необыкновенную доброту к Марии. Марии было бы гораздо тяжелее умирать, если бы она не знала, что Лорена позаботится о ее детях.

Билли с Олином провели на границе большую часть своей жизни и помнили Лорену еще с тех времен, когда она была молодой и красивой проституткой в Лоунсам Дав. Оба они навещали ее. Олин Рой вспомнил француза Ксавье Ванза, который был так влюблен в нее, что с горя сжег свой салун и себя вместе с ним, когда узнал, что Лорена уехала на север с компанией «Хэт крик». Никто из них не предполагал встретить ее спустя столько лет, да еще в качестве жены долговязого Пи Ая. В ней поубавилось изящества и свежести, но она оставалась все такой же видной и умелой. Иначе как бы она смогла ампутировать ногу Вудроу Каллу и благополучно доставить его, преодолев сотню миль по пустыне. Не каждому мужчине такая задача оказалась бы по плечу. И вот теперь она направлялась к их костру, набросив на себя большой плащ своего мужа. В лихорадке последних дней никто из них не вспоминал о своих прежних встречах с Лореной. Но теперь в голове у каждого мелькнула одна и та же мысль, а помнит ли она, что они были когда-то в числе ее посетителей?

— Не могли бы вы дать мне немного выпить, джентльмены? — спросила Лорена. — Я продрогла.

— Вот, мэм, мы только что открыли новую бутылку, — с готовностью откликнулся Билли, протягивая ей бутылку. — К ней еще никто не прикладывался.

Лорена взяла бутылку и сделала глоток. Виски обожгло горло, но она присела у костра, поплотнее запахнула плащ и сделала еще несколько глотков. Затем накинула на голову капюшон и отпила еще. Мужчины замолчали при ее появлении, чем вызвали у нее легкую досаду. Ее раздражало, что мужчины чаще всего чувствовали себя неловко в ее компании. С этими она была любезна — почему они немедленно прекратили разговор, стоило ей только появиться? Даже Пи Ай иногда чувствовал себя скованно в ее обществе. Сейчас она делала то же самое, что и мужчины: сидела у костра и пила виски. Почему они молчат?

— Я не собираюсь вмешиваться в вашу беседу, — сказала им Лорена. — У вас нет нужды прекращать разговор только из-за того, что здесь я.

— Мы не говорили ни о чем особенном, — отозвался Билли. — Просто вспоминали Марию.

— Расскажите мне о ней, — попросила Лорена. — У меня не было времени, чтобы узнать ее как следует.

— Она была замужем четыре раза, — сообщил Билли. — Трое ее мужей были убиты, а четвертый сбежал. Я никогда не был высокого мнения ни об одном из них, но это было ее дело, а не мое. А потом свихнулся Джо, — добавил он.

— Она была счастлива когда-нибудь? — спросила Лорена.

— Мэри? Да, мы много танцевали, — ответил Билли.

— Мне кажется, вы оба были неравнодушны к ней, — заметила Лорена. — Похоже, что так, иначе бы вас не было здесь. Кто-нибудь из вас предлагал ей руку и сердце?

— О, да. Я предлагал, — отозвался Билли. — Она не захотела, но мы все равно ладили с ней.

Олин Рой хранил молчание. Его разочарования, связанные с Марией, были слишком глубокими, чтобы их можно было выразить словами.

— Кто-нибудь из мужей относился к ней хорошо? — поинтересовалась Лорена.

Теперь молчали оба. Им было известно немногое из того, что происходило в семейной жизни Марии. Когда она жила с Роберто Санчесом, ее лицо часто украшали синяки. По всей видимости, он бил ее, хотя она никогда не говорила об этом. Карлос Гарза был пастухом и постоянно пропадал на пастбищах с другими пастухами. Хуан Кастро был скрягой. Кроме своего акушерства Мария, пока была замужем за ним, постоянно подрабатывала уборкой у белых людей за рекой. Бенито был просто лентяем, хотя и беззлобный.

Но была ли Мария счастливой когда-нибудь? Оба могли припомнить ее улыбку и смех, и выражение ее лица, когда она была довольна, а также когда была недовольна. Но вот была ли она когда-нибудь счастлива? Этого они сказать не могли.

— У нее были ее дети, — ответил Билли. — Она отдавала им всю себя.

Лорена больше не задавала вопросов. Она чувствовала, что глупо расспрашивать об этом. Эти двое, очевидно, были приличными людьми. И были преданы Марии, а иначе зачем бы они стали торчать здесь, не желая уходить от ее могилы? Но что чувствовала женщина по ночам, когда за ней закрывались двери дома, и она оставалась со своим мужем и детьми, этого они, естественно, знать не могли. Это ушло вместе с ней. Кто может знать, что она пережила, потеряв четверых мужей и одна воспитывая детей? Как могут мужчины знать, какими бы приличными они ни были, что делает женщину счастливой или несчастливой? Сама она знала немного счастья, пока не уговорила Пи Ая взять ее в жены. Почему она чувствовала, что будет счастлива именно с Пи Аем, а не с любым другим, кто годами добивался ее руки после смерти Гаса Маккрае, тоже не поддавалось объяснению. Одно время она вроде бы знала, что привлекло ее в Пи Ае, но сейчас у костра, в Мексике, ей никак не удавалось восстановить свои собственные соображения на этот счет. Однако она оказалась права в том, что благодаря Пи Аю узнала настоящее счастье. Вероятно, ни на один из этих вопросов просто не существовало ответа. Наверное, главную роль здесь играла удача.

Ночь становилась холоднее, звезды еще ярче засияли на темно-фиолетовом небе. Лорена выпила почти всю бутылку виски. Она знала, что утром будет трещать голова, но не придавала этому значения. Гораздо важнее подавить засевшее внутри беспокойство и притупить глубокую внутреннюю тревогу. А для этого нужно было оглушить себя виски, и, в конце концов, она добилась своего.

Но даже несмотря на выпитое виски, Мария не шла у нее из головы. Лорена жалела, что, вынужденные заниматься раненым, они не смогли даже поговорить друг с другом как женщины. Затем Мария сама оказалась пострадавшей и должна была беречь силы для последней борьбы.

В конце концов глаза Марии стали просто-таки преследовать Лорену. Ей хотелось забыть предсмертный взгляд мексиканки, но не давало покоя пережитое этой женщиной. Если бы у них состоялся хоть один небольшой разговор о жизни! Лорене очень хотелось этого, но теперь такое желание было неосуществимо.

Вскоре на востоке, за рекой, белой полосой стал проступать рассвет, и Лорена поняла, что ей надо возвращаться в дом и, какой бы пьяной и невыспавшейся она ни была, начинать заниматься ранеными и детьми. Она никогда уже не узнает того, что так интересовало ее в судьбе Марии. Столь важный для нее шанс разобраться в жизни и в самой себе утрачен навсегда.

Белая полоска на востоке расширилась, и висевшие над ней звезды стали бледнеть. Там, всего в нескольких шагах за местом, где спали козы, на берегу Рио-Гранде, в тесной могиле была похоронена Мария Санчес.

ЭПИЛОГ

1

Калла больше всего смущало то, что он не может встать и выйти из дома, чтобы справить нужду. Костылей у него пока еще не было, да и воспользоваться ими он все равно бы не смог, ибо был слишком слаб. Мочиться приходилось в кувшин, но даже это не всегда удавалось сделать как надо. В его распоряжении находилась только левая рука, суставы пальцев на которой все еще до такой степени были распухшими от артрита, что не позволяли справляться с собственными пуговицами. Чаще всего ему помогал Пи Ай. Но если Пи Ай спал или играл во дворе с детьми Марии, на помощь Каллу приходила Лорена и делала это как нечто обыденное, не обращая никакого внимания на его смущение.