Потерянный принц

Я снял доспехи и положил их осторожно на мат.

Гуро показал жестом, чтобы я следовал за ним, и я пошел, собирая по пути разбросанные у стены «лапы» и ротанговые трости. Сложив их аккуратно на угловых полках, я обернулся к Гуро, наблюдающему за мной с серьезным выражением лица.

Гуро Ксавьер не был бугаем, на самом деле я был на дюйм или два выше его, хотя очень высоким меня не назовешь. Я хорошо сложен — не так здоров, как полузащитник, но накачан достаточно, Гуро же жилист и сухопар. Я никого в жизни не видел грациознее, чем он. Даже разминаясь или тренируясь, он похож на танцора, вращающего оружием с такой скоростью, которой я только мечтаю достигнуть, но, боюсь, не смогу. И он атакует как кобра — в одну секунду стоит перед вами, показывая технику борьбы, а в другую вы уже лежите на земле, моргая и задаваясь вопросом, как вы на ней оказались.

Возраст Гуро трудно определить. В его черных волосах заметны пряди седых волос, а у глаз и губ — морщинки от смеха. Он тренирует меня жестче, намного жестче остальных своих учеников, отрабатывая со мной различные комбинации приемов, требуя от меня отточить технику до совершенства, прежде чем перейти от одной комбинации к другой. И дело не в том, что я его любимчик. Думаю, он просто знает, что я нуждаюсь в этом, хочу этого больше, чем другие ученики. Кали для меня не хобби. То, что дает мне борьба, может когда-нибудь спасти мне жизнь.

— Как дела в новой школе? — как бы между прочим спросил Гуро.

Я еле сдержался, чтобы не передернуть плечами. Я очень стараюсь не прибегать с ним к своим старым повадкам — замкнутым и строптивым. Я обязан ему большим, чем пожатием плеч или односложным ответом.

— Нормально, Гуро.

— Ладишь с учителями?

— Стараюсь.

— Хм. — Гуро отрешенно взял в руку трость и крутанул ее в воздухе, но по его глазам было видно, что мысли его витают не здесь. Он часто вращал тростью, обдумывая что-то, показывая технику борьбы или даже разговаривая с нами. Наверное, это что-то вроде привычки. Скорее всего, он даже не осознает, что делает это.

— Я говорил с твоей матерью, — продолжил Гуро, и у меня подвело живот. — Я просил ее сообщать мне о том, как у тебя дела в школе. Она волнуется о тебе, и не могу сказать, что мне понравилось, что я услышал. — Трость замерла в его руке, и он посмотрел мне прямо в глаза. — Я обучаю кали не ради насилия, Итан. Если я услышу о том, что ты дерешься или что твоя успеваемость падает, то сочту, что тебе нужно больше сосредоточиться на учебе, чем на кали. И ты не будешь выступать на турнире. Ясно?

У меня перехватило дыхание. Ну, здорово. Большое спасибо, мама.

— Да, Гуро.

Он кивнул.

— Ты хороший ученик, Итан. Но я хочу, чтобы ты добился успехов не только в борьбе, понятно? Кали — далеко не всё в этой жизни.

— Я знаю, Гуро.

Трость снова начала выписывать в воздухе узоры, и Гуро кивком показал, что отпускает меня.

— Тогда увидимся в субботу. Помни, что прийти нужно, по меньшей мере, на полчаса раньше!

Поклонившись ему, я пошел в раздевалку.

Мобильный мигнул, когда я вытащил его, показывая, что мне пришла смс-ка. Номер мне был незнаком. Озадаченно открыв голосовое сообщение, я услышал знакомый чрезвычайно бодрый голос:

«Хей, крутой парень, не забудь, что обещал дать мне интервью. Позвони мне сегодня, ну, когда закончишь грабить банки и угонять машины. Жду звонка!»

Я простонал. Совсем забыл о ней. Засунув мобильный в сумку и перекинув ее через плечо, я уже готов был идти домой, когда свет в раздевалке замигал и погас.

Ну, супер. Видать, Реддинг опять решил меня попугать. Закатив глаза, я ждал, когда он покажется, слушая, не раздадутся ли шаги или смех. Крис Реддинг, мой спарринг-партнер, считал себя еще тем шутником и выбирал для своих шуток тех, кто надирал ему задницу на тренировке. То есть, обычно — меня.

Я задержал дыхание, настороженно замерев на месте. Тишина ничем не нарушалась, и мое раздражение сменилось беспокойством. Выключатель света был рядом с дверью — я видел его через проход между шкафчиками, и никто там не стоял. В раздевалке я был совершенно один.

Я медленно снял с плеча сумку, расстегнул молнию на ней и достал трость — на всякий случай. Держа трость перед собой, и неспешно продвигаясь вперед, я обошел ряд шкафчиков. Мне сейчас было совсем не до шуток. Если Реддинг выскочит и заорет «ура», то сначала получит тростью по башке, а уж потом услышит мои извинения.

Где-то над головой послышалось тихое жужжание. И только я поднял голову вверх, как что-то крохотное полу-свалилось полу-опустилось с потолка прямо мне на лицо. Я шарахнулся назад, и оно шлепнулось на пол, подергиваясь, как оглушенная птица.

Я осторожно приблизился, готовый шарахнуть это что-то тростью, если оно снова кинется на меня, но оно осталось лежать распластанным на цементном полу. Похоже оно было на огромную осу или крылатого паука, зеленое, с длинными лапками и двумя прозрачными крыльями, сложенными на спине. Шагнув вперед, я ткнул в него концом трости. Оно слабо оттолкнуло трость длинной тонкой ручкой.

Пикси? Что она делает здесь? Пикси обычно довольно безвредны, хотя со скуки или обиды могут гадко напакостить. И, несмотря на свой крохотный размер, они все же фейри. Мне жутко хотелось запихнуть ее под скамейку, как дохлого паука, и пойти, как я и собирался, домой, когда пикси подняла с пола голову и уставилась на меня огромными, полными ужаса, глазами.

Это была Чертополох, подружка Тодда. Ну, или похожая на нее фейри, все пикси для меня на одно лицо. Но мне показалось, я узнал ее треугольную мордочку и стоящие дыбом пушистые желтые волосы. Ее губы двигались, широко открываясь, и крылья слабо трепыхались, но, видимо, ей не хватало сил подняться.

Нахмурившись, я опустился на колени, чтобы получше видеть ее, все еще не выпуская из руки трости, на случай если она притворяется.

— Как ты здесь очутилась? — пробормотал я, мягко поддевая ее тростью. Пикси ухватилась за ее конец, но не сдвинулась с пола. — Ты следила за мной?

Издав искаженное жужжание, она снова распласталась на полу, явно лишившись последних остатков сил. Я колебался, не зная, что делать. Ясно, что ей плохо, и она попала в какую-то беду, но помочь ей значило нарушить все правила, которым я следовал все эти годы. Не привлекать к себе внимания. Не общаться ни с кем из Фейри. Никогда не заключать с ними никаких сделок и никогда не принимать от них помощь. Самое разумное, что я могу сделать — уйти отсюда, не оглядываясь.

И все же, если я помогу этой пикси, она будет у меня в долгу, и на ум сразу приходит несколько вещей, которые я мог бы потребовать у нее взамен. Я могу потребовать, чтобы она оставила меня в покое. Или оставила в покое Тодда. Или вышла из той игры, которую просит ее вести полукровка.

Или, что еще лучше, потребовать, чтобы она никому не говорила о моей сестре и о моей связи с ней.

Это глупо — убеждал я себя, наблюдая за тем, как пикси еле ползает вокруг моей трости, пытаясь забраться по ней вверх. А ведь знаете, фейри любую сделку обернут в угоду себе, даже если сами вам что-то должны. Все это плохо закончится.

Ну да ладно, когда это я делал что-то разумное?

Вздохнув, я наклонился, подцепил пикси за крылья и поднял на уровень глаз. Она обессиленно висела в моих пальцах, находясь практически в полубессознательном состоянии. Что с ней такого приключилось? И мне так только казалось, или фейри действительно была почти… прозрачной? Я не имею в виду крылья, она вся была какой-то расплывчатой, как размытый кадр.

И вдруг за обмякшей пикси я увидел, что в конце раздевалки что-то прячется в темноте. Что-то бледное, похожее на приведение, с длинными, плывущими по воздуху, как туман, волосами.

— Итан?

Голос Гуро эхом отдался от стен раздевалки, и существо исчезло. Поспешно расстегнув сумку, я засунул в нее пикси как раз в тот момент, когда в дверях появился тренер. Увидев меня, он сузил глаза.

— Все в порядке? — спросил он.