Слепой дождь

— Рузиев слушает!

— Товарищ старший лейтенант, закончили проверку?

— Так точно!

— В таком случае зайдите ко мне с вещами Саидовой и результатами проверки.

Капитан Алиев машинально открыл папку, принесенную врачом, пробежал взглядом записи.

— Разрешите?

Вошел старший лейтенант Рузиев. Это был высокий, смуглый, примерно одних лет с Султановым, молодой человек. В руках он держал металлическую коробку. Открыв ее, стал выкладывать на стол содержимое.

— Серьги. Золотые. С бриллиантовыми камешками. Стоимость — четыреста восемьдесят рублей. Золотой перстень с крупным рубином. Стоимость — триста сорок шесть рублей. В Ташкенте были в продаже год назад — в ювелирном магазине на Урде, и всего три штуки. Все три покупателя нам известны. А где куплен этот перстень, выяснить пока не удалось. Серьги нынешней весной приобретены в магазине «Рубин», по улице Богдана Хмельницкого… Золотые часы. Мужские. Сто восемьдесят рублей. Подарок от Р. Саидова. Имеется надпись.

— Это муж, — вставил лейтенант Султанов.

— В сумке также найдены тридцать рублей, — продолжал Рузиев. — Помада, пудреница, карандаш для бровей. Носовой платок, приобретенный в магазине, подержанный. Пользовалась только сама. И вот эта маленькая коробочка, завернутая в клочок газеты. — Он протянул коробочку капитану Алиеву.

— Что в ней было? — спросил тот, разглядывая ее.

— Мы выяснили, что в ней находился вот этот самый перстень с рубином. Коробочка новая. И перстень новый. Вот еще — обручальное кольцо. Шестьдесят четыре рубля… Ее одежду я не принес.

Капитан Алиев, глядя на разложенные на столе женские украшения, задумался.

— Она, оказывается, состоятельная женщина. Где ее муж работает? — спросил он.

— В Научно-исследовательском институте биологии растений, — ответил лейтенант Султанов. — Кандидат наук. Старший научный сотрудник.

Алиев оглядел своих помощников:

— Ну, что вы скажете?

— Думаю, следует допросить ее мужа, — предложил лейтенант Султанов.

— В то время, когда на него и без того обрушилось столько хлопот? — проговорил капитан задумчиво. — Допросим позже. А сейчас надо выяснить, где Саидова была вчера.

Капитан решил сам побывать в институте, где Саидова работала, но сначала заехать на Чорсу. Он прошел в комнату отдыха, расположенную рядом с его кабинетом, переоделся в гражданский костюм и вышел на улицу.

— Давай на Чорсу! — сказал он шоферу.

Машина миновала улицу Ленина, свернула на проспект Навои.

Обогнув сверкающий серебристыми струями фонтан, расположенный посредине площади Хадра, свернули направо.

— Подождите меня здесь, — сказал капитан.

Машина стала неподалеку от ворот трамвайного парка.

Было душно и безветренно. Размякший асфальт вдавливался под каблуками. Над шашлычной стлался густой синий дым.

Капитан надел темные очки, пересек улицу, направляясь к шашлычной, потом быстро зашагал по широкому тротуару в сторону Чорсу. Он и сам понимал, что вряд ли сможет там выяснить более того, что ему доложили. Здесь прошло столько людей — все следы затоптаны. Однако привычка взяла верх. Хотя он ясно представил все, выслушав донесение лейтенанта Султанова, все же чувствовал необходимость увидеть это место собственными глазами.

Вот и тот тротуар. Прохожих не счесть.

Капитан остановился у края тротуара около зарослей шиповника. Двое пожилых мужчин стояли, опершись на кетмени, у арыка и негромко беседовали. Капитан закурил. Мужчины не обратили на него внимания.

— Найдут, никуда он не денется, — сказал один. — Убил человека, и чтобы тебя не нашли? Как бы не так!

— Рассуждаешь, будто ты сам милиционер или прорицатель! — с усмешкой заметил второй. — Думаешь, тот, кто убил, так глуп, чтобы не замести следов? Он, злодей, давно унес ноги куда-нибудь подальше!

«Прорицатель» опять сплюнул.

— Куда ему бежать? Попадется рано или поздно.

— А ты не знаешь, кто она?

— Никто не знает. Э, Мамарасул, какая разница! Дитя какого-то несчастного человека — разве этого мало? Представляешь, какое горе у родителей…

К остановке подкатил переполненный трамвай. Из обеих дверей выплеснулся шумный поток пассажиров. А те, кто ожидал на платформе, ринулись в вагоны и снова заполнили их до отказа. Беседовавшие у арыка люди тоже протиснулись в трамвай.

Капитан обвел внимательным взглядом заросли. В небольшой клумбе, отделяющей тротуар от проезжей части улицы, он заметил несколько смятых кустиков райхона. Как раз напротив зарослей шиповника! Снова пришла в голову мысль, промелькнувшая, когда садился в машину: «Может, ее здесь оставили, привезя откуда-то?» Шагнув к клумбе, он сорвал сломанные стебли.

— Эй, что вы делаете? — раздался позади сердитый женский окрик.

К Алиеву направлялась решительная женщина средних лет с метлой в одной руке и совком для мусора в другой.

— Взрослый человек! Не стыдно? Разве для этого их сажали?

— Извините, тетушка, они были сломаны. Кто-то прошел здесь, глядите — следы. Вы здесь работаете? — спросил капитан, пряча улыбку.

— Уже больше месяца, как подметаю эту улицу вместо покойного мужа.

— И до которого часа вы тут наводите лоск?

— Э, братец, думаешь я часы соблюдаю? Я здесь и живу! Домишко мой рядом, вон за той будкой. Как свободная минута выпадет, так я и спешу сюда, подметать да поливать.

— А по вечерам приходите сюда?

— Для меня разве существует вечер или утро? Говорю же: как только освобожусь от хлопот по дому, бегу сюда. И утром и вечером.

— А вы слышали, что вчера произошло на этом месте?

— С тех пор места себе не нахожу, братец. Вчера я как раз отмечала сороковой день смерти мужа. Только один раз не вышла — и уже, видите, что случилось. А сами-то вы откуда?

— Я из милиции, — признался капитан Алиев. — Вы не возражаете, если мы зайдем к вам?

— Прошу, братец, прошу. Обеденное время как раз. Идемте, милый.

Держа в руках обломанные веточки райхона, капитан пошел вслед за женщиной. А перешагнув порог калитки, остановился и прикрыл дверь. Как хозяйка ни приглашала зайти в дом, он отказался. Вынул из кармана фотографию Мунис Саидовой и показал ей:

— Вы встречали где-нибудь эту женщину?

Женщина вгляделась в фотографию:

— Что-то не припомню, братец…

— Попробуйте хорошенько вспомнить. Волосы подстрижены. На левой щеке родинка… Белая сумка, белые туфли.

— Постойте, постойте! Белая сумка, говорите? Волосы подстрижены? Я же ее позавчера видела! Днем. Вон у той будки газводу пила. Я как раз мела около будки. Ну конечно, это она, милый, она… — Женщина оживилась и будто даже обрадовалась. — На лице, вот здесь, правда родинка. С соевое зернышко. И одета с иголочки. Загляденье. Она мне даже что-то сказала. Ага, вспомнила! Видела, что я подметаю, и говорит: «Что же вы так пылите, тетя?» Я рассердилась на нее. «Во-первых, никакая я тебе не тетя, — говорю. — А во-вторых, сама разве не видишь, что убираю?» Она промолчала.

— Напилась воды. А потом?..

— Потом? Что потом? Потом ушла. В сторону Самаркандских ворот направилась. И сумка в самом деле белая, одна сторона будто плетеная…

— Да, именно такая. С ней никого не было?

— Нет, одна была. А там кто знает… Не обратила внимания.

— Тетушка, я вас прошу, о нашем разговоре никому… Хорошо?

— Не дура, понимаю.

— И потом… подумайте еще. Может, еще припомните что-нибудь. Не исключено, что вы ее и раньше видели с кем-нибудь, только забыли, а? Постарайтесь вспомнить. Я через день-два навещу вас.

— Если вспомню, тотчас сама к вам приду, милый, сама.

Капитан кивнул и вышел со двора.

Направляясь в сторону Хадры, он размышлял. Местожительство Саидовой известно. Место работы тоже. Это в разных концах города. Что привело ее к Самаркандским воротам?

К вечеру ему была известна биография Саидовой. Родилась в Коканде. Отец, Убайдулла Халиков, заслуженный учитель, сейчас на пенсии. Мать — домохозяйка, в военное время проработала два года в какой-то артели. Время большей частью проводит дома. Дочь их в 1963 году подала заявление в ТашГУ, но провалилась на экзаменах. После этого отнесла документы в институт иностранных языков. В шестьдесят восьмом году закончила этот вуз и около года преподавала французский язык в школе. Затем около восьми месяцев работала в «Интуристе». А с сентября прошлого года заведовала кабинетом французского языка в институте, который закончила. Муж — биохимик. Старший научный сотрудник Научно-исследовательского института экспериментальной биологии растений. Занимается главным образом проблемами хлопководства. Принимал непосредственное участие в выведении нового сорта хлопчатника «Ташкент». Сейчас работает над созданием препарата для борьбы с вилтом.