Страница 51 из 71
А потом случилось нечто совсем неожиданное: меня вызвали из комнаты отдыха и сообщили, что ко мне пришел посетитель. Краем уха слушая, что можно и что нельзя делать во время общения с гостями, я чувствовал, как внутри все сжимается от радости. До сих пор я не знал, что ко мне могут приходить гости, и теперь пытался угадать, кто же решил меня проведать.
Вбегая в маленькую комнату для посещений, я уже предвкушал встречу с Лилиан или мисс Голд. Но, увидев посетителя, едва сдержался, чтобы не отпрянуть. За небольшим столом возле стены сидел отец. Помимо мамы, папа был последним человеком, которого я бы хотел увидеть во время моего пребывания в тюрьме для несовершеннолетних.
Схватившись за спинку стула, я заметил, как дрожат мои руки.
– Итак, Дэвид, – обратился ко мне отец абсолютно бесстрастным голосом. – Как поживаешь?
– Хорошо, сэр, – быстро ответил я, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Понятно… а ты подрос. Когда мы виделись в последний раз?
– Год назад, сэр.
Наконец я решился посмотреть на папу. В тот момент я смутно помнил нашу последнюю встречу. Наверное, тогда я еще жил в мамином доме. Сейчас папа, облокотившийся на стол, казался мне очень худым. Лицо и шея стали красными и морщинистыми. Когда-то тщательно расчесанные черные волосы поседели и висели неровными жирными прядями. Папа практически ежесекундно кашлял. Наконец он залез в карман куртки и достал оттуда пачку сигарет. Вытянул одну, постучал ею по столу, после чего зажег. Сделав несколько затяжек, отец сумел справиться с дрожью в руках.
А мне все еще было стыдно смотреть ему в глаза.
– Эмм… пап, прежде чем ты что-нибудь скажешь… Я просто хочу, чтобы ты знал…
– Замолчи! – внезапно прикрикнул на меня отец. – Даже не начинай вешать мне лапшу на уши! – Глубоко затянувшись, он затушил сигарету и достал новую. – Ради бога, если на станции кто-нибудь узнает о том, что ты сделал… ты хоть представляешь, чем это мне грозит? Как будто у меня без этого проблем мало!
Я весь сжался, мечтая исчезнуть.
– Ты доволен? – рявкнул папа. – Теперь у твоей матери полностью развязаны руки! – Он снова затянулся и продолжил, потрясая сигаретой: – Господи! Ну вот что тебе еще нужно было? Мне начала названивать эта женщина из социальной службы…
– Мисс Голд? – пробормотал я, но папа не обратил на меня внимания.
– И когда я наконец нашел время, чтобы поговорить с ней, вдруг выясняется, что ты крадешь вещи из магазинов, сбегаешь из дома и ввязываешься во всякие…
– Папа, подожди, я правда…
– Закрой рот, Дэвид, пока я тебе его не закрыл! – прорычал отец. Выпустив облако дыма, он, прищурившись, посмотрел на меня: – Ты не можешь нормально жить, так? Разве недостаточно того, что полиция забрала тебя из школы, а матери и братьям пришлось таскаться по судам? Как так можно? Ты же все получил. Новую жизнь с чистого листа. И всего-то надо было сидеть и не высовываться. Но ты же так не можешь, правильно? Ты хоть представляешь, что твоя мать хочет с тобой сделать? Представляешь? – возмущенно спросил папа, повысив голос. – Она требует, чтобы я подписал какие-то бумаги. Преследует меня с ними уже… знаешь, сколько это продолжается? – Этот вопрос он задал скорее самому себе, нежели мне. – Знаешь, сколько она уже ходит за мной по пятам с этими проклятыми документами?
Я покачал головой, даже не пытаясь вытереть слезы с лица.
– Несколько лет! С тех самых пор, как выгнала тебя из дома. Черт, а может, она была права? Может, тебя действительно нужно было… Думаешь, мне легко? Знать, что мой сын находится в таком месте? – Папины глаза были настолько холодными, что, казалось, могли проморозить меня насквозь. – Поджог. Тебя обвиняют в поджоге! Черт, может, она права. Может, ты на самом деле неисправим.
Я смотрел, как оранжевый ободок на сигарете подбирается все ближе к папиным пальцам. Что я мог сказать?
– Ну что ж… – сказал отец, помолчав несколько минут. – Мне еще нужно машину вернуть. Я… это… – Он оборвал себя на полуслове и резко встал из-за стола.
На прощание я все-таки решился посмотреть отцу в глаза. Они оказались неожиданно усталыми и пустыми.
– Спасибо, что приехал повидать меня, – пробормотал я, надеясь, что мой голос звучал не слишком уныло.
– Ради бога, мальчик, постарайся не впутываться в неприятности! – бросил он в ответ. Уже стоя на пороге комнаты, папа обернулся и взглянул на меня: – Я очень многим пожертвовал ради тебя. И я устал; видит бог, я очень устал. Я сожалею о многих вещах в своей жизни. И тебе я могу простить многое, даже то, что ты сделал с нашей семьей, но поджог – поджог я тебе простить не могу. И никогда не прощу.
Он ушел, захлопнув за собой дверь. Я сидел и бездумно таращился на стену.
– Я люблю тебя, пап, – сказал я в пустоту.
За обедом, когда множество ребят толпились возле контейнеров с едой, сражаясь за каждую порцию, я тоскливо грыз салат и чувствовал себя невероятно одиноким. Только я был виноват в том, что мои родители были несчастливы. Только из-за меня они развелись, только из-за меня начали пить и только из-за меня отец – человек, спасший столько жизней, – был вынужден жить в убогой съемной квартире. Я намеренно выставил напоказ наш семейный секрет. Внезапно я понял, что папа был прав. Он все это время был прав.
После обеда, пока я мыл полы в столовой, ко мне подошел работник тюрьмы.
– Пельцер, к тебе посетитель, – сообщил он.
Несколько минут спустя я снова стоял перед маленькой комнатой. Глубоко вдохнув, я зажмурился и потянул на себя дверь, молясь, чтобы за столом сидела не мама. Проморгавшись, я понял, что ко мне пришла Лилиан. Она перегнулась через стол и тепло обняла меня.
– Как твои дела? – участливо спросила миссис Катанзе.
– Замечательно! Теперь замечательно! – радостно воскликнул я. – Вы даже не представляете, как… как здорово, что вы приехали!
Лилиан улыбнулась и сжала мои руки в своих ладонях:
– Дэвид, пожалуйста, успокойся и выслушай меня. Нам о многом нужно поговорить, поэтому будь внимателен. Отец уже приезжал к тебе?
– Да, мэм! – с готовностью ответил я.
– А ты не мог бы мне рассказать, о чем вы говорили?
Я откинулся на спинку стула и постарался представить встречу с папой от начала и до конца, чтобы ничего не упустить в своем рассказе.
– Может быть, он говорил о каких-то документах? Важных бумагах? – поинтересовалась Лилиан тем временем.
– Да вроде нет. Во всяком случае, я не помню, – ответил я, почесывая в затылке.
Миссис Катанзе сжала мои руки так сильно, что мне стало немного неуютно.
– Дэвид, пожалуйста, – взмолилась она. – Постарайся вспомнить! Это очень важно.
Перед глазами мгновенно возник образ отца, который раздраженно жалуется на то, что мама не дает ему покоя и требует подписать какие-то бумаги. Я попытался вспомнить, что именно он говорил.
– Папа рассказывал, что мама была права и он собирается подписать бумаги, в которых говорится, что я неисправим… – В последнем слове я был неуверен.
– Но он их еще не подписал? – подскочила Лилиан.
– Не… не знаю… – Я пожал плечами.
– Да что ж такое! – взорвалась миссис Катанзе. Я втянул голову в плечи, убежденный, что снова сделал что-то неправильно. Лилиан какое-то время смотрела в сторону, собираясь с мыслями, потом обратила внимание на мою реакцию. – Нет! Нет! Ты ни в чем не виноват. Дэвид. Просто… ты разговаривал с матерью? Может, она приезжала тебя навестить?
– Нет, мэм! – твердо ответил я.
– Хорошо. А теперь слушай меня внимательно, Дэвид. Ты не должен встречаться с теми, кого ты не хочешь видеть. Понятно? Это очень важно. Когда тебе говорят, что пришел посетитель, сначала узнай, кто именно приехал. – Лилиан замолчала, стараясь успокоиться. Я видел, что она едва сдерживает слезы. – Милый, я не должна говорить тебе подобные вещи, но… не встречайся со своей матерью. Она пытается убедить окружной суд, что тебя нужно изолировать.
– То есть оставить в тюрьме или что-то вроде того? В учреждении? Я про это знаю, все в порядке!