Страница 9 из 18
И девяти не было, а Люси уже не знала куда себя деть. Ни книжки какой почитать. Заняться совершенно нечем. По возвращении из свадебного путешествия она планировала начать работать над проектом о Нили, который возглавлял отец, но сейчас Люси ни на чем не могла сосредоточиться. И уж точно не способна была думать о своей деятельности лоббиста, которую собиралась возобновить осенью.
Люси забралась в самый дальний угол свободной кровати и пристроила в шатком изголовье подушки. Шоу грузовиков наконец закончилось. Когда рядом раздался скрип пружин, она аж подпрыгнула на месте. Панда сграбастал кое-что из своих вещей и исчез в ванной. Люси встала, чтобы разыскать его телефон, но не нашла. Должно быть, он остался у Панды в кармане.
Заработал душ. Люси не заметила, чтобы попутчик покупал какую-то пижаму. Гадюке, крутой байкерше, было бы наплевать, а вот Люси при мысли об обнаженном соседе по номеру принималась нервничать.
Сон предлагал избавление от принудительного заточения. Люси расправила одеяло, сунула голову между подушек и уговаривала себя заснуть, когда послышался звук открываемой двери ванной. И снова у Люси мелькнула мысль, что Сэнди пришла бы в восторг от Панды. Этакий смуглый, мрачный и к тому же дурак набитый. Парни вроде него служили объяснением, как ее мать в конце концов оказалась с двумя дочками на руках от разных папаш.
Смутные воспоминания Сэнди о доноре спермы, принявшей участие в зачатии Люси, сводились к описанию: «обкуренный богатенький студентик». Придурок, который был отцом Трейси, погиб в той же автокатастрофе, что унесла жизнь Сэнди.
Чья-то рука сжала Люси плечи.
– Что такое? – подскочила она, уронив с головы подушку.
Над ней стоял Панда. На нем были лишь чистые джинсы, а на коже после душа еще оставались капли воды. Сердце Люси тяжело забилось. Обнаженная грудь его выглядела твердой как камень – слишком твердой. Он не соизволил застегнуть пуговицу на джинсах, и они просто держались на бедрах. Люси бросились в глаза плоский живот, узкая полоска темных волос и внушительная выпуклость.
Панда потер большим пальцем ее плечо:
– Этта... Потрахаться хочешь или как?
Она отпрянула:
– Нет.
– А ведешь себя так, словно хочешь.
– И вовсе нет!
Он прошелся ладонью по грудной мышце и бросил взгляд в сторону телевизора:
– Ну, тем лучше.
Некая безумная часть ее подзадоривала поинтересоваться, почему это «тем лучше»? Люси крепко сцепила зубы.
Панда снова перевел на нее взгляд:
– Да я люблю это дело по-грубому, а ты видно, что слабачка. – Он ущипнул ее за бедро: – Уверена, что не передумаешь?
Люси отдернула ногу и потерла место, которое он так болезненно ухватил:
– Уверена.
– С чего ты решила, что тебе не понравится?
Панда все еще маячил над ней, и сердце ее бешено колотилось. Девять лет под бдительным надзором телохранителей не пропали даром: она считала, что ее безопасность – штука само собой разумеющаяся. Но за дверью номера не торчали агенты, готовые в любой момент прийти на помощь. Люси была одна-одинешенька.
– Просто знаю и все.
– Из–за тебя мой отпуск летит к чертям собачьим. Ты хоть это понимаешь? – скривил он садистские губы.
– Я тебе плачу.
– Да только я решил, что ты мне недостаточно хорошо платишь. Я с самого начала говорил тебе прямо, что хочу потрахаться. – И потянулся к простыне, в которую закуталась Люси.
Люси вцепилась в нее обеими руками:
– Ну-ка, прекрати! Отстань!
Что-то беспокоящее мерцало в его глазах.
– Тебе понравится. Я сделаю так, что тебе понравится.
Звучало, как реплика из дешевого фильма, но он выглядел так, будто бы придумал ее сам от начала до конца. Люси не могла поверить в то, что происходит. Она отпрянула и вжалась в изголовье кровати – и испуганная, и взбешенная.
– Ты и пальцем меня не коснешься. А знаешь почему? Потому что только попробуй, и вся мощь правосудия Соединенных Штатов обрушится на тебя!
– Твое слово против моего, – скривил он губы.
– Точно. Бывший зек и дочка президента. Вот и прикинь.
Она наконец-то проникла в эту тупую башку. Ее колкость задела его, и, мрачно бормоча, он уполз в свою пещеру.
Люси все еще не двигалась с места, прижавшись спиной к изголовью, пульс не унимался. Она судорожно прижимала к груди простынь, словно эта тонкая преграда могла бы защитить, если бы Панда передумал.
Это конец. Этот неандерталец сделал за нее выбор. Она и дня не сможет провести с ним, только не после такого. Перво-наперво с утра позвонит семье, отыщет аэропорт и улетит домой. Завершились приключения байкерши Гадюки.
Вернуться домой ради чего? К разочарованной ею семье? К работе, которую она начинала ненавидеть?
Люси закуталась в простыню, в эту свою хилую броню. Ну почему он не мог остаться безвредным скитальцем, перекати–поле? Позволил бы ей прибиться на время, поездить с ним, не причиняя ей никаких хлопот? Она снова зажала голову между подушками, внутри бурлили тревога и негодование. Сквозь просвет она наблюдала за ним через узкое пространство между кроватями. Стены тут тонкие. Люси боялась смежить веки. Если он хоть чуть пошевельнется, она закричит. Наверняка даже в таком убогом мотеле кто-нибудь да услышит.
Он лежал на спине, скрестив лодыжки, устроив пульт на груди, чернильные волосы торчали вверх, рассыпавшись по подушке. С грузовиков Панда переключился на рыбалку. Выглядел он совершенно расслабленным и совсем не производил впечатление мужика, у которого на уме изнасилование.
Абсолютно, полностью расслабленным...
Может, то мерцающий свет от экрана телевизора сыграл с ней шутку, только она могла бы поклясться, что узрела смутную улыбку удовлетворения, игравшую в уголках тонких губ.
Люси пригляделась. Даже чуть сместила подушки, чтобы удобней было рассмотреть. Нет, она не вообразила себе. Он действительно выглядел скорее самодовольным, чем разозленным.
А точнее – похож на человека, который откопал наилучший способ избавиться от нежеланной обузы, а заодно стать на тысячу долларов богаче.
На следующее утро она оделась в ванной и не заговаривала с Пандой, пока их не обслужили в блинной: местечке, втиснувшемся между заправкой и дешевеньким магазинчиком. Среди обедавших здесь затесалось несколько женщин, но в основном публика состояла из мужчин, носивших бейсболки, чье разнообразие варьировалось от принадлежности к дальнобойщикам до приверженности к спортивным командам. Мужчины провожали Панду подозрительными взглядами, но никто не обращал внимания на Люси и ее круглый живот.
Панда шумно отхлебнул из кружки кофе, потом навалился на блинчики и стал жевать, по своему обыкновению не удосужившись закрывать рот. Тут он заметил, что она пристально смотрит на него, и насупился. Ее убежденность, что прошлой ночью он ею манипулировал, поколебалась. Она почти уверилась, что он умышленно старается запугать ее, но полностью доверять своим инстинктам в нынешней ситуации не могла.
Люси пристально изучала его, обращая особое внимание на выражение глаз, когда произнесла:
– И многих ты женщин принуждал силой?
Она увидела это. Мелькнувшее негодование, которое он почти немедленно притушил, наполовину прикрыв веки и шумно хлебнув из кружки:
– Смотря что ты понимаешь под принуждением.
– Ты знал, когда этим занимался. – И тут она решилась: – Должна признать, прошлая ночь была познавательной.
Его брови сошлись вместе:
– Познавательной? Считаешь, это было так интересно?
Только не в тот момент. Но сейчас? Уж точно занятно.
– Может, будь ты актером получше, то блестяще бы справился.
Его настороженность возросла.
– Не понимаю, о чем это ты.
Она не обратила внимания на его бурчание.
– Ясно же, что ты хотел от меня избавиться, а что лучшее ты мог придумать? – Он зловеще сжал губы и принял такое угрожающее выражение, что Люси пришлось собрать всё мужество, чтобы поставить на стол локти и встретить его взгляд. – Я никуда не собираюсь, Панда. Ты со мной повязан. – Тут чертик подтолкнул ее, и она показала на уголок своего рта: – У тебя тут крошка прилипла.