Страница 11 из 122
Вероятно, бронза использовалась сначала для производства оружия. Более долговечное, более прочное, чем оружие из камня, новое металлическое оружие положило начало безусловному военному превосходству тех, кто им обладал. Уже в эпоху неолита некоторые укрепления, явно не предназначенные для защиты от диких животных, свидетельствовали о существовании борьбы и соперничества, если не о войнах. Перенаселение, так же как накопление ресурсов, породило потребность в новых землях и вызвало столкновения между различными группами за обладание территориями. Защита рудников, поиск новых месторождений, а также металлов для производства сплавов, контроль над ключевыми пунктами, отвечающими за снабжение металлами или их распространение, создавали новые поводы для конфликтов. Грабеж и завоевания казались еще более прибыльными, чем торговля и земледелие. Война, с военными миграциями или без них, могла быть спровоцирована также неурожаями. Как бы там ни было, она порождалась в тех обществах, которые достигли иерархичной организации с доминированием вождей.
В силу того что речь шла о защите интересов, завоевании или ограблении соседей, постепенно выделяется военная аристократия, состоящая из вождей и их воинов. Этому способствовало также развитие военного дела, а именно появление боевых колесниц и становление военного мореходства. Первые армии и воинственные народы также появились на Ближнем Востоке и в Европе в эпоху бронзы.
Довольно сложно дать единое определение обществу, искусству и верованиям этого периода, который характеризуется распространением новых техник в зонах весьма разнообразных, адаптированных к различным географическим регионам, где прочные неолитические и еще более древние традиции продолжали влиять, в частности, и на взаимоотношения людей. Тем не менее можно выделить некоторые тенденции, такие как индивидуализация погребений, появление новых погребальных обрядов, развитие патриархальных обществ. Но большинство верований и даже образ жизни остаются связанными с предшествующими эпохами. Вариативность культур, как было показано выше, — еще одно проявление взаимных отношений. В связи с интересующими нас сюжетами европейской истории нужно, наконец, отметить, что именно в это время все более усиливаются различия между Западом и Востоком.
В 4-м тыс. до н. э. трансформация восточных неолитических цивилизаций в цивилизации металлургические совершалась постепенно. Металлообработка здесь появилась очень рано и была связана с урбанизацией и политической централизацией. По этому поводу отмечают, что на формирование центров не влияло расположение месторождений металлов. Так, аллювиальная долина Месопотамии не содержала ни камня, ни строительного дерева, ни металла, и, вероятно, металлургия была развита лишь в периферических горных районах, богатых минералами. Но долина смогла достичь взлета именно в районе оседлого земледелия, сложившегося между Тигром и Евфратом. Местные земледельцы должны были организовать многочисленные сообщества, централизованные и дисциплинированные, чтобы успешно завершить необходимые ирригационные работы для обработки плодородных, но засушливых земель, расположенных между двумя реками. Накопление богатств, демографическая плотность, централизация власти и ресурсов создали условия для распространения ремесленного производства: сельскохозяйственный урбанизм вызвал к жизни центры производства и центры потребления, которые впоследствии стали центрами распространения. Однако в Египте, несмотря на упомянутое ранее технологическое опоздание, это позволило создать первую унитарную империю. В Месопотамии ни один местный правитель, ни один город-государство не достиг до конца 3-го тыс. до н. э. доминирующего положения. Непрерывные войны между городами, бесчисленные оборонительные войны, которые спорадически велись против горных народов-грабителей, долгое время препятствовали этому объединению, иллюстрируя также сложную эволюцию городов-государств в более крупные политические организации даже в классический период. Только лишь при Саргоне Древнем (ок. 2340 г. до н. э.) и Хаммурапи (ок. 1800 г. до н. э.) появятся первые восточные империи.
В 3-м тыс. до н. э., когда первые центры производства уже обрели пропорции больших городов, были окружены мощными стенами и отличались распространением грандиозных памятников, колонизация и торговля привели к зарождению новых центров на периферии. Северо-запад Малой Азии, Сирия и Ливан, Киклады и Кипр, Крит и территории до самой континентальной Греции постепенно оказываются затронуты экспансией металла и металлообработки. Большинство этих районов познали раннее развитие в предшествующий период и, таким образом, представляли собой перспективные рынки для восточных торговцев, были удобны для колонистов-металлургов, снабжаемых металлом из их родных городов или с близлежащих рудников. На этом первом этапе экспансии Анатолия, с одной стороны, и СирияФиникия — с другой, играли главную роль. Приморские караванные города Библ и Угарит, центры торговли и металлургии (благодаря меди с Кипра), интенсифицировали товарообмен между двумя берегами Эгейского моря и способствовали распространению металла, если верить недавним находкам, до Адриатики и Центральной Европы. К востоку от Анатолии находилась Троя, ставшая задолго до Гомера и ахейцев опорным пунктом на континентальной дороге, которая вела из Месопотамии на Балканы через Геллеспонт. Она также была связана с островами Эгейского моря и играла роль посредника между континентальными и морскими потоками. Отсюда проистекала ее значимость, а притязания, объектом которых она стала, объясняют ее последующее разрушение.
С эпохи неолита острова Эгейского моря играли своеобразную роль. Некоторые из них обладали своими природными богатствами: например, Кипр был островом меди, Мелос — обсидиана, Парос славился своим мрамором. Но некоторые недостающие ресурсы приобретались лишь посредством торгового обмена. На Кикладских островах в 3-м тыс. до н. э. расцветает фигуративное искусство, очень схематизированное, можно сказать рационализированное, образцы которого — небольшие статуэтки из мрамора, изображавшие Богиню-Мать, — в эпоху неолита были распространены до самой Сардинии. Круглые сводчатые гробницы из камня предвосхищали микенские толосы. С конца 2-го тыс. до н. э. наблюдается заметный взлет урбанизации, отдельные стороны которой не могли не затронуть Трои — несомненно, самого блистательного из городов, руины которого исследованы Шлиманом.
Но именно на Крите, а затем в Микенах цивилизации Эгейского бассейна в эпоху бронзы пережили свой расцвет. В восточной Греции металл, в основном импортируемый, распространился только к середине 2-го тыс. до н. э., так же как черная керамика с коричневым узором, происходящая из Анатолии. На Крите, где медь не была широко распространена, металлургия развивалась благодаря торговле. В период больших дворцов население острова распределялось между многочисленными городами-государствами, управляемыми басилевсами. Среди жилых комнат, пышных залов и культовых помещений без особого порядка размещались огромные кладовые, которые свидетельствуют одновременно о концентрации богатств и масштабе товарообмена. Басилевсы были хозяевами экономической жизни, которая организовывалась под их властью. Вокруг дворцов группировались дома ремесленников, моряков и земледельцев. Централизация усилилась в последующий период, приблизительно в середине 2-го тыс. до н. э., когда многочисленные города признали власть царя города Кносс.
Критская торговля в то время охватывала весь бассейн Эгейского моря, до Малой Азии и Египта, вытеснив торговлю Кикладских островов. Эта морская экспансия способствовала распространению искусства, иногда в высшей степени оригинального, поражающего своим богатством, фантазией и жизненной силой. Стены дворцов украшались фресками, керамика — орнаментом, геометрическим или натуралистическим, но чрезвычайно утонченным и редким по качеству исполнения. Изделия из слоновой кости, фаянса, изящная бижутерия, бронзовое оружие с рукоятями из слоновой кости, щедро инкрустированными кристаллами, свидетельствуют о разнообразии первичных материалов и изысканности этого искусства. Наконец, критская цивилизация использовала письменность. Стремительный прогресс, который на пороге 3-го тыс. до н. э. проявился в развитии металлургии и в урбанизации, приведет к появлению письменности на европейской периферии лишь тысячелетие спустя.