Страница 133 из 192
Закончив занятия, он умылся ледяной водой – это правило он завел еще в детстве, – оделся и вышел в коридор к дежурной, чтобы выяснить, где находится справочное бюро и работают ли магазины, в которых можно приобрести что-нибудь в подарок. Денег у него было много – он получил полугодовое жалованье, – и купить Ирине хороший сувенир (она любила всякие безделушки) ему очень хотелось.
Дежурная назвала ему две ближайших горсправки – на площади Свердлова и на Казанском вокзале, – а за подарком посоветовала ехать на Тишинский рынок или на Зацепу.
Не было еще и десяти. В предутренней морозной дымке плавали пушинки изморози, оседая на ворс шинели, на ресницы. Дома, деревья, провода казались по-новогоднему наряженными, и настроение у Александра приподнялось. Он был уверен, что разыщет Ирину и вместе с ней отпразднует Новый год.
Справочная на площади Свердлова оказалась закрыта, и ему пришлось ехать на Казанский вокзал. Он быстро нашел маленькую будочку с вывеской «Горсправка», в которой сидела худенькая энергичная старушонка, укутанная темно-коричневой шалью, в белом полушубке военного образца. Старушонка внимательно выслушала Александра, все записала – фамилию, имя, отчество и год рождения Ирины, – велела прийти часа через два. Поначалу об отце Ирины он ничего не хотел спрашивать (наверняка на фронте), но потом передумал: а вдруг с Ириной что-либо случилось – попала под бомбежку (от этой мысли по телу пробежал озноб), вернулась в Краснодар, – и он попросил адрес и Хаджи-Ильи Абдуллы Хасановича.
Старушка закрыла оконце – будочка не отапливалась, – и Александр зашагал на трамвайную остановку.
Отец, не раз побывавший в Москве, рассказывал Александру, что это город нескончаемого потока людей по улицам, в метро, толчеи на автобусных и трамвайных остановках, город непрерывного движения, спешки. Теперь же улицы были пустынны, на трамвайной остановке прохаживался один военный. Москва будто опустела, и тишина стояла такая, что, казалось, слышно, как шелестят опускающиеся снежинки.
Где-то вдали звякнул трамвай, и его перезвон отозвался в ушах набатом. Он гулко простучал по стыкам рельсов. Народу в нем было тоже мало – еще двое военных, Александр сел, и трамвай покатил дальше.
На толкучке было пооживленнее: инвалиды, женщины, пацанва. Одни продавали, другие покупали, третьи присматривали, где чем можно поживиться. Товар в основном был мелочь – самодельные зажигалки, спички, самоваренное мыло – когда только люди научились этому? – всякие хурды-бурды, и Александр с полчаса бродил по рынку, пока нашел что надо. Интеллигентная немолодая женщина продавала крепдешиновый отрез на платье, яркий, цветастый, чем-то напоминавший платье Ирины, надетое в день совершеннолетия. Лучшего подарка он и придумать не мог. Заплатил, не торгуясь, и поспешил в справочную.
На Казанский вокзал он приехал за сорок минут до назначенного времени и, чтобы как-то скоротать время, бесцельно побрел по Каланчевской улице, рассматривая дома, очень разные по архитектуре и похожие друг на друга обклеенными крест-накрест бумажными лентами окнами, безмолвными пустынными дворами – ни играющих детишек, ни любящих посудачить женщин. Редко, очень редко встречались старичок или старушка, отгребавшие от дверей снег или тихонько бредущие куда-то.
Он взглянул на часы. Казалось, пол-Москвы исходил, а не прошло еще и получаса. И все же он не выдержал, зашагал к заветной будочке.
Старушка протянула ему в оконце клочок бумажки.
– Хаджи-Илья Ирина Абдулловна в книге адресов города Москвы не значится, а вот Абдулла Хасанович проживает по Потаповскому переулку, дом семь, квартира четырнадцать.
На душе у него стало так тоскливо и одиноко, как будто померк весь свет. Он ждал, надеялся, а этот клочок бумажки зачеркнул все его планы, все мечты. Где она, что с ней? Может, не уехала из Краснодара? Нет, оттуда она написала бы Рите. Все дело, видимо, в новом положении Абдуллы Хасановича. Но он здесь, и он-то знает, где его дочь.
Этот вывод несколько успокоил Александра, и он, уточнив у старушки, как добраться до Потаповского переулка, направился в метро.
Дом под номером 7 по Потаповскому переулку он нашел сравнительно быстро – старинный двухэтажный особняк с флигелем и мансардой, с широкой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. Как он и предполагал, в четырнадцатой квартире никого дома не оказалось. Александр позвонил соседям, но и там никто не отозвался. Он походил по длинному коридору взад-вперед в надежде, что кто-то в конце концов появится (ведь живет же в этом доме кто-нибудь), но ни одна из квартир не подала признаков жизни.
Александр спустился вниз и вышел во двор. Здесь тоже было пусто. От каждого подъезда к арке вели ровные, протоптанные в снегу дорожки. Слева и справа от двери возвышались клумбы, огороженные штакетником с девственно-белым, нетронутым снегом. Значит, детвору куда-то вывезли, иначе в этом «гнездышке» обязательно кто-то побывал бы. А с ними уехали старики и старухи. Остальные в армии, на работе. И все-таки уходить ему не хотелось. Не верилось, чтобы во всем этом громадном доме не осталось ни одного человека. Он неторопливо двинулся к соседнему подъезду, напрямую, вдавливая рыхлый, с голубоватым оттенком снег.
Неожиданно слева ржавыми петлями громко скрипнула дверь. Александр повернул голову и увидел вышедшего из флигеля маленького, худенького старикашку с деревянной лопатой в руках. Обрадованный Александр чуть ли не бегом заспешил к нему. Поздоровался и спросил, не знает ли он случайно Хаджи-Илью из четырнадцатой квартиры.
Старичок внимательно оглядел летчика с ног до головы, чему-то улыбнулся.
– Случайно не знаю. А как соседа знавал. Вы кто же ему будете?
– Старый знакомый, – уклончиво ответил Александр, теряя последнюю каплю надежды. Дедово «знавал» говорило о том, что Абдуллы Хасановича в Москве нет. – Где же он теперь, не скажете?
Старичок не торопился с ответом, переступил с ноги на ногу, еще раз осмотрел летчика.
– Почему не сказать. Скажу. Теперь знамо где – на фронте. Месяца два как призвали. Когда немец совсем близко подошел…
Все так, как Александр и предполагал.
– А дочь? Ведь у него была дочь.
– Была, – согласно кивнул старичок. – Та тута, в Москве. Дня два назад сюды наведывалась. Можа, что надо было, можа, просто так, хватеру проведать.
– Разве она не здесь живет? – спросил Александр, еле сдерживая радость. Ирина в Москве, это главное!
– Знамо, не здесь. Муж у нее большой начальник, в милиции служит, почище этих хоромы имеет.
Вот почему так больно в груди. А чего же он хотел от нее? Любви?.. Они больше трех лет не видели друг друга, и он весточки не подал о себе. Разве она не понимала, что он не может писать ей?.. Все она понимала. Потому и с Ритой порвала связь. «Муж у нее большой начальник…» Когда же она вышла замуж?..
Старичок наконец-то замолчал, смотрел на Александра как-то виновато, сочувственно – видно, догадался, какую рану нанес лейтенанту. Александр попытался согнать с лица огорчение, спросил первое, что должен был спросить на его месте разыскивающий знакомого, – ее адрес, хотя идти по нему не собирался.
– Недалече она живет, – снова оживился старичок. – На той стороне Чистых прудов. Тут вот дворами пройдете, пересечете Чистопрудный бульвар и справа от «Колизея» через два дома. А точнее можно у моей соседки спросить, она у них часто бывает.
– Спасибо, – поблагодарил Александр и пошел со двора, куда показал старичок. Обогнул один дом, другой, пересек трамвайную линию, вошел в сквер. Туман начал редеть, и снег из матово-голубого стал ослепительно-белым, неприятным, особенно на ровных, как тарелки, прудах, где виднелись теремки-домики для лебедей и уток – война помешала убрать их вовремя.
Александр прошел между прудов и остановился около киноафиши. «Джордж из Динки-джаза», – прочитал он аляповатые буквы, написанные прямо на фанере. В кино идти не хотелось. Он поднял голову и на фронтоне здания с колоннами увидел название кинотеатра – «Колизей». «Справа от «Колизея» через два дома», – вспомнились слова старика. Так вот куда привели его ноги. Нет уж, сюда ему путь заказан.