Страница 3 из 19
Он же действительно ничего не делал с этой водой!
Горячев снова закашлялся и начал потихоньку прихлёбывать из чашки:
— На чём мы остановились? Этот кашель… выбивает все мысли из головы.
— Вы хотели рассказать, почему комитет вспомнил про дело шестнадцатилетней давности.
— Ах, да. В 1996 году в Амурской области пропал вот этот самый вертолёт, — постучал костяшками пальцев по рамке экрана Горячев, — а около месяца назад на Казанском вокзале сдали в багаж чемоданчик. Маленький такой. Оформили все документы, положили на полку и… кхе-кхе-кхе…
Краснов терпеливо ждал, хотя теперь уже знал, о чём собирался рассказать ему собеседник.
Маленький чемоданчик уложили на полку, она прогнулась, чемоданчик начал медленно сползать по наклонной… а когда стали укладывать сумку на полку над ним, он решил, что ему пора в путь, и приземлился выдвижной ручкой на ногу служащему камеры хранения. Тот возмутился — такая мелочь, а ногу отбила, как чугунная! И тут же испугался: а вдруг бомба?! Вызвали полицию. Работу вокзала парализовало на несколько часов — явились подрывники, оцепили район предполагаемой диверсии… но бомбы не нашли.
— Кхе… чемодан упал на одного из сотрудников камеры хранения, и тот сообщил своему начальству, что груз малых габаритов весит больше, чем положено, и вообще в нём что-то тикает. Ну, про тиканье он, видимо, соврал… но чемодан всё-таки вскрыли, — Краснов кивнул, пока всё верно. — И там нашли целый литр золота. Представляете? Литр золотого песка!
— Это около двадцати килограммов? — прикинул Ярослав. — Да уж… неудивительно, что парень испугался.
— Ну да. Кхе-ххе… В общем, как уже говорилось, прибыла транспортная полиция в сопровождении сапёров. Со всеми мерами предосторожности вскрыли груз… стали опрашивать служащих. Принимал этот чемодан Максим Сабанеев. И вот какая штука, он совершенно не помнит, как это вообще было. В журнале записана фамилия Кравченко, с одинаковым успехом это может быть как мужчина, так и женщина. И Максим не может вспомнить вообще начало дня девятого августа, когда он регистрировал этот груз.
Горячев сделал долгий глоток, смакуя воду, как вино. Ярослав не торопил его.
Ему не нравилось, что он, обычно отслеживающий ситуацию через мысли собеседника, по меньшей мере, на пару шагов вперёд, никак не может разобраться, что же там не так с этим самым песком. А то, что логика опережала предчувствие, нравилось ему ещё меньше — ведь он уже сделал выводы. Не почувствовал, не увидел — а именно сделал выводы.
— Золото отправили в нашу лабораторию, и там установили по составу примесей, что этот золотой песок добыт на прииске «Западный» в Амурской области, — подтвердил Горячев предположения Краснова. — А этот прииск, оказывается, уже лет пятнадцать как закрыли. У них истощились запасы.
— Полоз отвёл золотишко… — пробормотал Ярослав.
— Что-что, извините?
— Нет, ничего… я так, просто, мысли вслух. Вспомнились тут предания приисковые.
— Про Золотого Полоза, — попытался понимающе усмехнуться, но вместо того снова закашлялся Горячев.
Впрочем, кашлял он уже значительно мягче.
— Про него самого, — согласился Ярослав.
— Вот и получается, — продолжил Николай Васильевич, — что либо кто-то продолжает разработки на давно законсервированном прииске…
— Либо кто-то нашёл пропавший вертолёт.
— Да.
Горячев допил воду. Нахмурился, разглядывая чашку. Покрутил её в руках, поставил подальше от себя.
— Нас просили разобраться с этим золотом как можно быстрее. Сами понимаете, ГОХРАН и другие важные аббревиатуры… Я подумал и решил, что вести это дело могли бы Игорь и Леночка, вдвоём. Игорь отправился бы в Хабаровск, разузнал бы подробнее про этот вертолёт, про прииск «Западный»… Елена осталась бы в Москве и разобралась с этим… или этой неизвестной… или неизвестным, который сдал золото в багаж.
Ярослав кивнул:
— Правильно. С Валуйским полетит Аля, а Марченко возьмёт в помощь Скрипку.
Сергей Скрипка неотрывно смотрел под ноги, но всё равно спотыкался едва ли не на каждом шагу. Его словно шатало от эха объявлений.
— Эй, эй, великий экстрасенс, ты же говорил, что сегодня твой день! — подбадривала коллегу Елена Марченко.
— Мой, — мрачно отозвался Сергей. — Поэтому я сейчас… я сейчас всех слышу. Понимаешь? Нет? Твоё счастье.
Лена задумалась, задержала шаг.
Скрипка тоже остановился.
— Ну? — спросила Марченко.
— Что?
— Ну объясняй же, в чём именно моё счастье.
Белый маг (так называл себя сам Сергей) помотал головой:
— Боюсь, не получится.
— Значит, я тебе про свои путешествия рассказываю, а ты мне не хочешь?
— Это не путешествия.
Мрачный тон перерос в бесповоротно похоронный, и Лена решила больше не настаивать. Однако, похоже, она и так уже перегнула палку — Сергей сосредоточенно всматривался в некие заоблачные дали, на лице его резче обозначились скулы, а светлые глаза потемнели — это зрачки расширились, словно Скрипке закапали атропин.
— Сегодня мой день. Сегодня я способен двигать горы… сегодня я могу воскрешать мёртвых… сегодня я слышу, понимаешь, слышу каждого. Тебя, его, её, их… — закрыв глаза, Сергей поворачивал голову, словно указывая на перечисляемых людей. — Ты недовольна тем, что Игоря засылают в Хабаровск, а ты остаёшься здесь, и я это слышу.
Марченко фыркнула. Ну надо же! Можно подумать, это очень сложно — сложно догадаться, что она против разлуки с Игорем!
— Во всех подробностях! — многозначительно добавил Серёжа.
Лена зарделась.
«Подробности», которые, судя по кривизне улыбки, разглядел Скрипка Всесильный, можно было бы назвать эротическими, но с большой натяжкой. А вот без неё — только порнографическими.
— И я не буду их озвучивать, раз ты этого не хочешь, — успокоил Сергей. — Он… — Марченко скосила глаза и увидела яркого брюнета в тёмных джинсах и косухе на голое тело, — он купил новый байк и боится, что любимая не одобрит покупку, она, — Скрипка «смотрел» с закрытыми глазами на блондинку средних лет, — одинока и страдает от одиночества, но ещё не знает, что это ненадолго, там, куда она едет, её ждёт… ах, Лена… — парень глухо застонал. — Я слышу вас всех разом, я вижу, что происходило здесь раньше, я…
Марченко зябко поёжилась.
— Прости, — она погладила Скрипку по плечу, то есть, подплечику, как всегда, гигантскому, потом взяла под локоть и медленно повела в сторону камер хранения. — Прости, я подумать не могла, что это так… ну…
— Так тяжело?
— Ну да.
Сергей кивнул:
— Очень тяжело. А знаешь, что тяжелее всего?
Лена снова остановилась, нахмурила идеально выщипанные бровки:
— Не знаю.
— Тяжелее всего то, что я знаю, что, в принципе, мог бы помочь им всем. Или многим. Но… у меня не хватит ни сил, ни времени. Понимаешь?
— Бррр… — Елену снова передёрнуло.
Она честно попыталась представить себе, что у каждого из тех сотен и тысяч людей, что её окружают, есть какие-то проблемы, которые она в состоянии решить — и что вот прямо сейчас все они выстраиваются в очередь, или даже просто обступают кольцом…
…и внезапно все хором начинают рассказывать о том, что их тревожит, и требовать помощи.
— Бррр! — повторила она.
— А знаешь, — внезапно голос Скрипки из раздражительного стал мягким и тёплым, — знаешь, что хорошо?
— Что?
— Что «моих дней» в году набирается от силы три-четыре. Обычно на смене сезонов.
— Пфф!
— Чего «пыф», ну чего «пыф»! Это как-то напрямую связано с энергетическим полем Земли, я уверен. Когда меняется сезон, меняется наклон земной оси, что-то определённо происходит и с магнитным полем… с информационным полем… я, как малая частица биосферы Земли, в такие дни особенно остро ощущаю волнения ноосферы…
— Серёжа! Серёжа, очнись, я тут! — Лена пощёлкала пальцами перед лицом друга.