Страница 32 из 70
Теперь лучи моих глаз просвечивали папину голову.
-- Мы вчера разговаривали с Болотовым...
-- Ясно, -- кивнула я.
-- Что тебе ясно?
-- Что мне не зря так не понравилась эта Катька. Ябеда.
-- Да что ты себе... -- начал, было, папа, но тут же усмехнулся:
-- Да если честно, мне она тоже не очень-то нравится. Ну да бог с ней. Надеюсь, девочек ты оставишь в покое. Ты мне лучше скажи, что ты намерена делать с Эдиком? Он ведь как цыплёнок, впервые курицу увидавший, на тебя смотрит.
Я успела остыть после нечаянного признания, но тут снова ощутила жар в щеках.
-- Но папа! Я же сказала уже -- я люблю его!
Второй раз признание далось куда легче.
-- Надолго ли? -- с непонятной горечью проговорил он.
-- Навсегда! -- с жаром выдохнула я. -- Навсегда, папа! Я буду любить его, пока буду дышать!
Он уставился куда-то в край столешницы, поколупал ногтем невидимую мне точку, усмехнулся:
-- Блажен, кто верует!
А не слишком ли часто мой родной папа бога поминает?
-- Так... -- он опёрся обеими ладонями о стол. -- А теперь третий вопрос с повестки дня. Это ты вызвала сюда Вольных Волков?
-- Д-да... -- переход с одной темы на другую оказался слишком резким и я не уловила логики, и даже не задумалась в тот момент о том, откуда папа знает маминых и моих знакомых -- байкеров из "стаи" Вольных Волков. Да мало ли, в конце-то концов!
-- Зачем они тебе здесь?
-- Ну... мы решили... я, Вера и Фил, решили устроить праздник, вроде как в честь моего приезда, и я решила, что...
-- О, боже... -- простонал папа, резко вскидывая кулак ко лбу. -- Вы решили, и ты решила! Что решила? Пустить пыль в глаза всем Фролищам разом? Ты другого способа не могла найти? Более тихого? В два часа ночи кавалькада мотоциклистов -- да здешние места такого не знали до приезда Клюевых!
-- Ну вот видишь, -- обрадовалась я, -- Волки уже не первые!
-- Но Клюевы ночью шумели только один раз! В день приезда!
-- Но ведь для праздника...
-- Надя! Ты слышишь меня? Никакого праздника! Я тебе запрещаю! Никаких Вольных Волков, никаких... чего вы там ещё напланировали? Я уверен, что Волками ты не обошлась! Выкладывай немедля! Всё!
Я съёжилась под ураганом приказов и дрожащим голосом рассказала, как связалась по Интернету со своими и мамиными знакомыми, чтобы вызвать нормальную музыкальную группу, заказать фейерверки, пригласить байкеров, занимающихся фристайлом... если это всё и было тайной, то от основной массы жителей посёлка. А папе я бы, может, и раньше рассказала бы, но он ведь не спрашивал.
Он, казалось, тоже стал меньше размером.
-- Это так ты решила отпраздновать своё появление во Фролищах, дочь?
-- Д-да...
-- О, боже... и что, сегодня приедут ещё и эти твои... "Эмогёлз"?
-- "Эмобойз"...
-- На-а-адя... ты определённо думала не мозгом, а... нижней частью спины, когда надумала свести в одной точке байкеров и эмо!
-- Но а что тут такого?.. -- не поняла я.
-- Что? Хмм... ну, прислушайся, -- с изрядной долей ехидства ответил папа.
И тут я тоже обратила внимание на то, что на улице...
На улице уже изрядно шумели.
Красивые элегантные юноши со стильными причёсками, в красивой модной одежде выгружались из шикарных сверкающих "ниссанов" и "ландкрузеров". За ними следом выходили их представительные папочки.
А у нашей калитки громко и без стеснения переговаривались Вольные Волки -- Вулф, Мэйсон, Борода и Анчоус. И пусть я виделась с ними уже давно, не узнать их было невозможно.
А чуть поодаль, широким кольцом, собирались зрители, фролищенские жители...
-- Оппа! Ты смотри! У него лысина сверкает ярче крыльев его повозки!
-- Ух ты! Он живой? Вот этот глист... пардон, йуноша бледный... слишком бледный, интересно, он пользуется той же пудрой, которой замазывают в белое гейш?
-- А может оно она и есть? Ты смотри, мордашка беленькая, губки аленькие...
-- Ёлы-палы, присмотритесь, ногти, ногти! Все с крашенными ногтями!
Странно даже. Ни единого слова матом! Какой интеллигентный байкер пошёл...
Не сказать, чтоб я так уж сильно обрадовалась окончанию разговора с папой, даже сказала бы, что мы и не поговорили толком и что нам ещё полные сутки сидеть бы и разговаривать, и то до конца беседы не доберёмся, ведь не бывает же, не должно быть так, чтобы папа и взрослая дочка, которую он последний раз видел ребёнком, прожили в одном доме неделю... прожили? Да я домой на ночь только и приходила! Я боялась! Не хотела надолго оставаться наедине с отцом! Не бывает, чтобы родные люди были родными только потому, что они так называются. Они должны знать друг о друге... если не всё, то многое. Должны переживать друг за друга... но как переживать за человека, который в твоей жизни появлялся на три-пять дней раз в год? Хотя... если б не переживала, не летела бы домой, когда поняла, что меня заманили в ловушку... ну, значит, мне будет легче полюбить своего папу.
Вот ведь вопрос... люблю ли я его уже сейчас, не зная, кто он, довольствуясь тем, что когда-то они с мамой любили друг друга? Люблю.
А какой он?
Я оглянулась на папу. Он не стал выходить за мной во двор, стоял в дверях. Мне показалось даже, что он прячется, стараясь не появляться на освещённом пространстве.
Я не знаю -- какой. Мне было четыре, когда они с мамой развелись, и я вообще ничего о нём не знала. А последние лет этак тринадцать мне это было попросту неинтересно.
Вот и сейчас я снова делала выбор между родным отцом и чужими людьми в пользу чужих людей.
Ведь папа же никуда не денется, верно? А Вольные Волки порепетируют и уедут.
И "Эмобойз" тоже.
Я поправила хвостики, одёрнула майку, шортики, мельком пожалела, что не потрудилась сразу сделать дневной макияж, и вышла к Волкам.
-- Здравствуйте!
Они неохотно отвлеклись от созерцания и обсуждения гламурных мальчиков, их родителей, водителей, машин и переключились на меня.
Нестройно поздоровались и заулыбались. Вулф даже ближе подошёл:
-- Надя! Как выросла! Когда я тебя последний раз видел, совсем ещё вооот такой была...
Я подумала, что показанный им рост -- около полуметра -- не мог быть моим полтора года назад, когда мы виделись с ним последний раз. Вот лет семнадцать назад, в первую неделю после рождения -- это да.
Вулф, почти такой же высокий, как мой папа, но вдвое более широкий в плечах, втрое более загорелый и вчетверо более накачанный, под украшенной черепом банданой прятал шикарную лысину, от виска до виска через затылок обрамлённую редеющими и седеющими волосами. Его постоянно прищуренные глаза всё время улыбались и были такими добрыми, что слабо верилось в драчливость Вулфа, слухи о которой обычно летели впереди него со скоростью в двести двадцать километров.
-- А папа твой где же? -- спросил Анчоус, сероглазый, невысокий и тщательно бреющий голову, чтобы скрыть намечающуюся лысину, и, конечно же, как обычно жующий сушённую хамсу.
-- А папа... -- я оглянулась и замерла в растерянности.
Папы на пороге уже не было.
-- Он в доме, -- сказала я. -- Позвать?
-- Ну да, -- кивнул Вулф.
Я не побежала бегом, но достаточно быстро и грациозно прошла в дом. Позвала папу. Он не откликнулся. И вообще, судя по запахам, прошёл насквозь, из одних дверей в другие. Выбежав в сад, я растерялась. Здесь "фоновый" запах папы был силён, как нигде больше, ведь он постоянно ухаживал за растениями, поэтому предположить, в какой стороне его искать, я не могла.