Страница 26 из 34
— А не случится ли то же самое, что было в Тамбовской губернии, ведь крестьяне окрепли, почувствовали вкус права распоряжаться, как вы сказали, плодами своего труда?
— Не думаю. Большевики научены восстанием тамбовских крестьян, и больше не допустят такой ошибки. Думаю, что они, прежде чем создавать колхозы, нанесут удар по прогрессивным, но еще слабым силам деревни. И не обязательно это будут кулаки. Вот в вашем селе много кулаков? Нет. С трудом можно назвать одного мельника, но и он никого не эксплуатирует, работает один. А я уже слышал, что в кулаки у вас зачислено больше десятка семей. Это первый ход к разобщению людей и дальнейшего их покорения. Кулаки будут злиться на бедняков, бедняки будут злорадствовать над кулаками, а середняки притихнут, боясь попасть в число кулаков. Второй ход был сделан, когда прислали директиву о взимании дополнительного налога. Сделано все с той же целью — разобщение народа. Бедноту освободили от налога, на середняков наложили дополнительно по 30 пудов на семью, а на кулаков по 100 пудов на семью и по 100 рублей деньгами. А кто мешает тем же беднякам и середнякам жить зажиточно? Но не дай бог, где-нибудь люди станут возмущаться, а тем более выступать против коллективизации. Их согнут в бараний рог и не остановятся перед расстрелами. Недаром же укрепляют войска ОГПУ. У нас, говоря откровенно, нет боеспособной, кадровой армии, но зато имеются укомплектованные, хорошо вооруженные три дивизии чекистов, не считая милиции. Для какой надобности? Разве они будут воевать с агрессором? Нет, Сергей Егорович, их подготовили для борьбы с собственным народом. Думаете, что я преувеличиваю или это плод моего больного воображения? Нет. И чтобы вы убедились в правоте моих слов, я покажу вам один интересный документик, который затрагивает ваши интересы.
Павел Иванович взял со стола какую-то книгу, перелистал и достал из нее листок бумаги, протянул его Сергею и попросил прочитать написанное на нем. Текст гласил:
«Всем парткомам.
Центральный Комитет партии подверг специальному обсуждению вопрос о мероприятиях связанных с взиманием единого сельхозналога и констатировал крайнюю слабость работы по проведению налоговой компании. Принятое по этому вопросу Постановление Совета Народных Комиссаров от одиннадцатого сентября полностью совпадает с постановлением ЦК. Центральный Комитет партии предлагает принять к руководству все конкретные директивы, указанные в постановлении и добиться решительного усиления всех партийных, профессиональных и советских организаций по энергичному и правильному проведению налоговой компании. Проведение всех мероприятий по исправлению недочетов и извращений ни в коем случае не должно привести к ослаблению темпа взимания сельхозналога. Необходимо шире развернуть в среде бедняцко-середняцкой массы политическую агитационную и организационную работу, особенно по разъяснению классного характера налога. Ввиду увеличения суммы налога известные трудности неизбежны, особенно в связи со злостным сопротивлением, которое оказывают кулацкие элементы. Тем более необходимо усилить политическую работу на селе и особенно организацию бедноты. Постановление СНК получите в исполнение.
Сергей прочитал и надолго задумался. Директива была отпечатана на машинке, на тонкой бумаге и не вызвала сомнений в подлинности. Наконец он поднял глаза, и посмотрел в глаза учителю.
— Теперь мне все ясно. Только зачем отбирать хлеб, потом торговать, взваливать на себя эту обузу. Не лучше было бы оставить, как было, и пусть болит голова у крестьян? — Понимаете, Сергей Егорович, ради этого и революция делалась, чтобы в результате величайшего в мировом масштабе обмана, к власти пришла небольшая группа лиц, которая от имени государства будет продавать и выставлять на продажу все, что производится в стране, в том числе и хлеб. Большевики объявили, что одним из главных завоеваний социализма в России является национализация земли, а суть национализации, что бы ты знал, заключается в отмене частной собственности на землю и передаче земли в общенародную собственность без права продажи. То есть, сначала всю землю необходимо конфисковать у ее владельцев, а затем передать в управление колхозам, которые подчинены органам власти. Все делается по плану, которым предусмотрено во что бы то ни стало обеспечить в стране высокопроизводительный труд крестьян в организованной форме. Комиссия Политбюро во главе с членом ЦК Яковлевым, выполняя решения 15 съезда о коллективизации, предложили Сталину модель такой организованной формы в виде колхозов, по подобию кооперативов еврейских переселенцев в Палестину, так называемых кибуцев. Основным принципом таких кооперативов является отсутствие у членов частной собственности, вплоть до личных вещей. Сталину предложение понравилось. Особенно то, что крестьяне, не имея ничего за душой, за регламентированный, нормированный труд в колхозе будут получать ровно столько, сколько посчитают нужным большевики, а не купцы на хлебном рынке. Доходы должно считать Политбюро ЦК партии решил он. Ну, а если кто организовываться в колхоз не собирается, сам решил хозяйничать, объявить кулаком и подвергнуть репрессиям в назидание остальным. Так что, Сергей Егорович, за что боролись, на то и напоролись!
Павел Иванович махнул рукой, как отрезал.
— Наверное, я надоел вам своими разговорами? Что ж поделаешь, обидно и стыдно за Россию. Проснется ли она исполненная сил?
— Что вы, Павел Иванович, я так вам благодарен, что даже не могу выразить. И все же последний вопрос: что нам делать?
— Могу посоветовать только одно: смириться и ждать лучших времен. Все авантюрные государства рано или поздно разваливались, а народы остались. Много еще выпадет лишений на долю русского народа, но он все перенесет, все переборет и широкую дорогу проложит себе. Вам лично, Сергей Егорович, я посоветовал бы продать все имущество, даже раздать и бежать отсюда, куда глаза глядят. Правда в городах все еще процветает безработица, но я помог бы с трудоустройством. Сгубите вы здесь себя, поверьте моему слову!
Павел Иванович встал и пожал Сергею руку. Через неделю после этого разговора он уехал в приехавшей за ним из города повозке.
До 1929 года посторонние люди в селе бывали редко. Даже в гражданскую войну красные и белые долго в селе не задерживались, правда, раза три побывал продотряд. Теперь же зачастили уполномоченные, которые вечно куда-то торопились, требовали немедленных собраний жителей села и грозили за невыполнение их требований суровыми карами. Одни создавали комсомольские ячейки и пионерские отряды, другие распространяли облигации займов, третьи читали лекции по антирелигиозной тематике, четвертые помогали группе бедноты. Они так надоели не только местной власти, но даже членами группы бедноты, что, заслышав о приезде очередного уполномоченного, все старались укрыться в безопасном месте. Обычно в сельсовете находился Петька Лобода, в виде бесплатного сторожа и рассыльного. Петька не был коренным жителем села. Откуда привез его барин Сомов, для односельчан оставалось тайной. Люди, хорошо знавшие барина, долго судачили о его странном приобретении. О жадности Сомова ходили анекдоты. Во-первых, он был не женатым и не нанимал прислуги, не имел ни сторожей, ни объездчиков, даже поваров. А тут привез сразу четыре рта. Впоследствии оказалось, что он привез только жену Петьки Ганну, по-русски Анну, которую в селе стали называть Нюркой. Муж и два сына были просто бесплатным приложением к Анне в прямом и переносном смысле, ибо барин запретил ей тратить на них его продукты. Хотя бы бабой была видной, под стать барину, а то черт ее знает что. Длинная, как каланча, жилистая, словно свитая из веревок. Длинные ноги, длинные руки, длинный нос на узком лице и все это без заметных выпуклостей спереди и сзади. Ходила она, сутулясь, с опущенной головой, шагала размашисто, словно мерила землю и никогда не смотрела по сторонам. Всем своим видом она смахивала на колодезный журавль, и казалось, что как и он, скрипела всеми своими суставами. При всей своей несуразной фигуре, Ганна обладала нечеловеческой силой, в чем вскоре, после воцарения ее в барском имении, убедились местные мужики.