Мечта балерины

— Мак? Я задала тебе вопрос. Ты слушаешь? Молодая француженка босиком вышла в гостиную и резко остановилась, увидев, что Мак сидит на диване со стаканом, в котором, как она тотчас же догадалась, был бренди. Он развязал галстук.

Его волосы были растрепаны, как будто он непрестанно ерошил их, и выражение его красивого лица было прямо-таки зловещим.

— Но ты даже не готов! — Амели не могла скрыть своего разочарования. Она всегда была рада случаю нарядиться и выйти куда-нибудь поужинать в сопровождении своего красивого кавалера. Амели не сомневалась, что их пара привлекает внимание, ее теплая красота прекрасно оттеняла его нордическую внешность. Чем бы ни было вызвано его дурное настроение, Амели почла своим долгом развеять его.

— Сегодня мне не хочется ужинать в ресторане. — Мак наконец поднял на нее взгляд — поверхностный и равнодушный, будто все его чувства были глухи к ее утонченной красоте, затем одним большим глотком допил оставшийся бренди.

— Но ты сказал…

— Забудь, что я сказал! — Поднявшись, он зашагал по комнате, потом остановился у огромного окна, пристально глядя на огни Лондона.

— Дорогой, в чем дело? Что-то случилось на работе? Провалилась сделка? Пожалуйста, не расстраивайся, милый, все наладится. У тебя все получится.

Мак почувствовал необъяснимое раздражение, едва не бешенство. Внезапно запах дорогих французских духов Амели вызвали чуть ли не тошноту, и ему захотелось послать ее ко всем чертям. Но он не сделает этого. Не даст волю гневу, когда ему необходимо успокоиться. Надо быть честным.

Пора прекратить эту игру, прежде чем их отношения полетят к черту. Как только Мак увидел сегодня Тару — даже прежде чем она сказала ему о ребенке, его сыне — он сердцем почувствовал, что не хочет жениться на Амели.

— Послушай, мы с тобой говорили о том, чтобы пожениться, но вряд ли что-то из этого выйдет.

— Твоя жена не дает развод?

В духе Амели было перекладывать на других всю ответственность за его решения.

Вздохнув, Мак продолжал смотреть в окно. Он думал о ребенке — о сыне, которого он никогда не видел, о желании Тары родить и о том, как ужасно Тара потеряла ребенка. Внутри у него все сжалось от боли и раскаяния.

— Я не хочу причинять тебе боль и разочарование, Амели, но будет лучше, если мы расстанемся сейчас, чем доведем до конца дело с женитьбой, которая была бы абсолютной фикцией. Я уверен, если ты будешь совершенно честной с самой собой, то тоже не захочешь выходить за меня. Он медленно повернулся к ней.

Ее симпатичное миниатюрное личико с большими, как у оленя, карими глазами было обращено на него с таким выражением, будто он безнадежно болен.

— Ну конечно, я хочу выйти за тебя замуж. Ты что, с ума сошел? Я люблю тебя!

— Правда? — усмехнулся Мак.

Ей хватило такта немного покраснеть.

— Ты любишь мои деньги, дорогая. Любишь то, что я могу тебе купить: одежду, украшения, духи… — Его ноздри слегка расширились, словно из пустоты возникло воспоминание, поразившее его. Аромат Тары — едва уловимый запах цветов жимолости и ванили, который заставлял его сходить с ума от желания. Он почувствовал его сегодня, и даже когда говорил ей о разводе, не мог оставаться равнодушным к нему. — Наш брак не удовлетворил бы ни тебя, ни меня. Ты слишком молода и привлекательна, чтобы связывать себя с одним мужчиной, а я.., ну, до сегодняшнего дня моя работа была для меня самым важным в жизни. Теперь я готов к семейной жизни. Я хочу иметь детей. Мне уже не интересно каждый вечер ужинать в лучших ресторанах или летать в Нью-Йорк или Париж только для того, чтобы моя подруга сделала покупки.

Француженка презрительно фыркнула — с изяществом, как и все, что она делала.

— Послушать тебя, так я просто пустышка, Мак. Я глубоко уязвлена тем, что ты не хочешь жениться на мне. Я бы родила тебе много детей. Но даже когда она говорила это, заметна была жестокость ее утонченной, лукавой природы, которая была для Мака красноречивее слов. Сама мысль о ребенке Амели отвратительна. Теперь он не сомневался, что поступает правильно, положив конец их отношениям.

— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Мак снова улыбнулся, обнимая Амели. Но его поцелуй в уголок ее безупречных губ был чисто отеческим. — Не переживай, дорогая. Я не оставлю тебя с пустыми руками. Тебе хватит с лихвой, прежде чем появится новый поклонник.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Тара? Почему ты сидишь в темноте?

Жмурясь от яркого света, внезапно наполнившего комнату, Тара с виноватым видом встала с тахты и автоматически изобразила на лице улыбку. Не хватало, чтобы тетя догадалась о ее переживаниях. Малейший промах — и тетя Бет набросится на нее, как лев на сырое мясо, спрашивая, чем она могла бы помочь. Конечно, у нее добрые намерения, но это совершенно бесполезно. Тут бессильна даже ее всемогущая тетя.

— Я задремала, — солгала Тара в ответ на ее вопрос. — Приготовила поесть, а потом присела здесь отдохнуть.

— Ты виделась с Маком? — Тетя бросила ключи на маленький антикварный столик у двери и встала, уперев руки в бедра. Бет приняла ту решительную позу, которая ясно говорила, что шутить она не намерена и ждет объяснений, — сейчас тетка напоминала Таре полицейского с телеэкрана, с пристрастием допрашивающего подозреваемого.

— Да, — тихо ответила Тара, заправляя за ухо выбившуюся прядь светлых волос. — Зачем ты сказала ему, где меня найти?

— Потому что он был очарователен, вежлив и очень обеспокоен. И вообще, я считаю, что пора вам поговорить — несмотря на то, что вина лежит непосредственно на нем. — Бет Дилани, высокая, стройная женщина лет пятидесяти, рыжеволосая, как большинство ирландцев, скинула свой сшитый на заказ синий жакет и повесила его на спинку кресла времен короля Эдуарда.

— Я пять лет не слышала о нем. Бет, и думаю, ты его не правильно поняла. Не находишь, что выяснять отношения уже поздно?

— Поговорить никогда не поздно, дорогая. Это же просто смешно. Вы женаты и не живете вместе. Необходимо все выяснить.

Тара глубоко вздохнула.

— Уже выяснили. Он попросил у меня развода.

— О! — Бет была ошеломлена. Никому и никогда не удавалось застать ее врасплох. Она с двух лет отличалась проницательностью — так гласит семейное предание. — И что же ты ответила? — Придя в себя, Бет принялась теребить нитку прекрасного жемчуга на шее.

Эмоции мешали Таре говорить. Борясь с сумбуром мыслей, она убеждала себя: вполне естественно то, что Мак встретил другую женщину. Но другая часть ее, упрямая, совершенно не подчиненная разуму, всегда лелеяла хрупкую надежду, что однажды Мак вернется. Теперь же эта надежда рухнула.

— Конечно, я дала согласие. А что мне еще оставалось?

— Ты ведь сказала ему о ребенке? — Желая узнать все, Бет не щадила Тару, задавая вопросы.

— Он встретил другую. Хочет жениться снова и создать семью. Да.., я сказала ему о ребенке. Хотя, наверное, не следовало этого делать.

Тара перевела измученный взгляд на дверь.

Возможно, это слабость, но она больше не хочет расспросов.

— Но почему? Он должен знать, через что тебе пришлось пройти из-за него!

— Ему было очень больно. Бет. Я видела по его глазам. Что пользы страдать нам обоим?

Впервые Бет не знала, что ответить племяннице. Она нежно откинула ее челку со лба.

— Ты такая красавица, моя дорогая! Ты молода и должна наслаждаться жизнью, а не торчать в старом душном антикварном магазине вместе со старой курицей вроде меня!

Тара улыбнулась, ее сердце переполнилось любовью к тете, которая без колебаний предложила ей убежище, когда Мак ушел. Тетя не просто дала ей кров, но и новое занятие, она была рядом в самый тяжелый момент и поддерживала ее в ту ужасную ночь в больнице, оплакивая вместе с Тарой потерю ее драгоценного ребенка.

— Ты совсем не старая, Бет. А что до того, чтобы наслаждаться жизнью… — Покраснев, Тара мгновенно забыла о своих несчастьях, о которых и не следовало вспоминать. — Я наслаждалась жизнью, когда Мак был рядом.