Страница 6 из 11
В тускло освещенном коридоре за двойными дверьми торговец снял с нее кошму и стоптанные сапоги, вручил в руки ларец с отцовскими алмазами и жестом показал, что его нужно носить перед собой на выставленных ладонях. После чего поправил на двух мальчиках толстые шервани[5], обшитые мехом, сунул им бархатные свертки и повел за собой по коридору.
После недолгих разговоров со слугами у одной из дверей все они вошли в просторную комнату, и у Манджуши окончательно оборвалось сердце: здешними дикими землями правила женщина! Богато одетая, она была единственной, кто восседал на троне. Все мужчины стояли, с почтением внимая ее словам. Великий Авалокитешвара, похоже, смотрел куда-то в другую сторону, а мудрый Варуна[6] не желал прощать ей грехи прошлого воплощения. Девушка еще могла бы привлечь к себе внимание мужчины, добиться для себя каких-то милостей, надеяться на ласки. Но чего хорошего можно ожидать от женщины? Женщины благоволят к мужчинам…
Купец преподнес подарок правительнице, потом ее придворному, сделал знак Манджуше. Девушка пошла вперед, всячески стараясь выказать уважение и подчеркнуть собственные умения и красоту, опустилась на колени, преподнося госпоже доставленные драгоценности. Однако женщина не снизошла, шкатулку забрали слуги, открыли, начали обсуждать содержимое. Хозяйка, глядя на нее, вскинула руку, крутанула ладонью.
Повинуясь приказу, Манджуша начала танцевать, сама себе напевая и выстукивая ритм. На некоторое время, как показалось, ей удалось привлечь общее внимание. Но потом торговец и придворный затеяли проверять качество камней, и, как поняла девушка, у них что-то не заладилось. Испугавшись, что отца обвинят в обмане, Манджуша подбежала к ним и показала, что любой из проданных алмазов легко царапает стекло. Мужчины обрадовались, а вот госпожа была рассержена самовольством танцовщицы, внезапно прекратившей ее развлекать, – ее служанка взяла рабыню за руку и увела из хозяйских палат, затащила куда-то наверх, в крохотную, как отцовская спальня, комнатенку…
Наказания за дерзость не последовало. В холодном темном узилище ее даже покормили – служанка принесла крынку с пряной горячей жидкостью и запеченной в тесте смесью яйца с какими-то кореньями. Однако утром стало ясно, почему: в узилище вошел давешний придворный, сунул ей сапоги и длинное грубое одеяние из овчины, что-то сказал, закрутил руками, явно торопя. Похоже, недовольная ею здешняя правительница просто-напросто передарила рабыню своему слуге.
Однако он, по крайней мере, был мужчиной.
Манджуша как можно приятнее улыбнулась и стала одеваться, а потом вслед за господином вышла на промозглый ветер, под дождь, и долго семенила за его спиной по деревянным мосткам, проложенным вдоль раскисшей в кашу улицы. Путь оказался долгим: сперва через весь город, потом через мокрый лес, вдоль реки к оглушительно грохочущей водяной мельнице с медленно вращающимся на краю деревянной плотины колесом.
В этом мире, похоже, вообще все, от дорог и стен до крыш и плотин, делали из дерева!
Мостки закончились у двери в просторный сарай. Господин вошел туда, Манджуша нырнула следом и… И наконец-то впервые за много дней смогла вдохнуть полной грудью и развернуть плечи, окунувшись в блаженную волну ласкового летнего тепла.
Тепло исходило от полного желто-красных углей горна, в котором калились какие-то полосы, круги и бруски. Вал мельничного колеса через ременный привод равномерно поднимал и опускал рычаги мехов, а рядом накатывал толкатели на хвостовики сразу двух огромных, размером с поросенка, молотов. Молоты поднимались и падали на наковальни, на которых полураздетые бородачи ворочали красными трубами, наматывая на них сверху и тут же проковывая железные ленты.
Слуга правительницы скинул свой толстый меховой шервани, обнял вставшего навстречу бедно одетого, но мускулистого бородача. Потом подманил Манджушу, раскрыл ларец. Вдвоем они поворошили сокровище пальцами, потом ее хозяин зачерпнул где-то с половину горсти алмазов, высыпал на небольшую наковальню, стоявшую в стороне за горном. Мужчина взял молоток, аккуратно примерился, вскинул над головой…
– Стойте! – не выдержала девушка. – Нет, не бейте! Они разлетятся, воткнутся в железо, будут разного размера. Если хотите дробить, не бейте, а растирайте. – Она показала жестом, как нужно крутить молоток. – Растирайте! Тогда порошок выйдет одной зернистости.
Хозяин остановился вовремя, переглянулся с бородачом, потом отступил и протянул молоток Манджуше.
Авалокитешвара по-прежнему не желал оделять несчастную вдову своей милостью. Ее новый господин оказался даже не слугой, он принадлежал к касте ремесленников. Знал бы отец, на какую судьбу ее обрекает! Рабыня ремесленника… Пасть ниже уже невозможно, она лучше умрет, чем достанется неприкасаемым. Пока же… Манджуша много раз видела, как отец растирает непригодные для украшений алмазы в порошок или в пыль, чтобы сделать скребки для обработки камня, пластины для шлифовки хороших камней, ленты для полировки. Нужно только взять тяжелую терку и тщательно следить, чтобы драгоценные пылинки не улетали в стороны.
Пройдя по мастерской, она выбрала подходящий по весу молот, проверила качество его поверхности, принесла к наковальне, положила на горстку драгоценных камней и принялась неторопливо прокатывать их, дробя в мелкий царапучий порошок.
Бородач засуетился, принес откуда-то длинный шест – удивительно ровный, и только на кончике чуть-чуть сведенный. Затем притащил от горна высокое ведро с пахнущей супом жижей.
Насколько крупный был нужен хозяину порошок, Манджуша не знала, и потому, добившись камнерезной зернистости, остановилась, подняла молот, подозвала господина. Он посмотрел на результат, явно обрадовался. Бородач сунул палку в ведро, достал, пошел к наковальне.
– Нет, не так! – замахала руками девушка. – Много клея нельзя! Он будет трескаться и откалываться вместе с алмазами! Нужно совсем немножко, чтобы только впиталось!
Мужчины замерли, смотря на нее с ожиданием. Манджуша забрала палку, вернула ее мокрой стороной в ведро, чтобы пропитывалась клеем, потом показала на порошок, наклонилась, провела пальцами по глянцевой коже сапога бородача.
Отец как-то пояснил, что приклеивать камни к терке нужно на мягкой поверхности. Если алмаз прижимать к ней, он повернется острием наружу, а ровным сколом приклеится к инструменту. И вот надо же – пригодилось.
Мужчины сообразили, бородач убежал, вскоре вернулся с большим куском кожи. Девушка аккуратно пересыпала порошок на него, вернула на наковальню, как смогла равномерно распределила. Затем выдернула шест, руками тщательно отерла от горячего клея и несколько раз прокатала по коже от кончика и выше, насколько хватило блеска на коже.
И тут случилось чудо! В грохочущий сарай пришла сама повелительница этой земли, о чем-то поговорила с ремесленниками, отдала им кувшин, а уходя – увела Манджушу с собой! Похоже, она передумала и забрала подаренную рабыню обратно, отдав в качестве платы кувшин с каким-то забродившим пойлом.
Невысоко, однако, они в здешних краях ценят невольников! Кувшин браги – за человека.
Дикари…
– Вот видишь, матушка, токмо о делах князюшка и хлопочет, нет у него никаких иных помыслов. – Милана расправила складки на подоле платья, отступила. – Велишь дальше грамоты ордынские доставать?
– Коли нет иных помыслов, что же он спозаранку немку сию прихватил да на кузню поволок? – перевела взгляд на невольницу княгиня Елена.
– До железа зело охоч князюшка наш, вот и бегает, – ответила служанка. – Напрасно ты в нем сумневаешься. Да на мельнице этой кузнечной ничего, окромя железа, и не сделаешь. Эвона, грохот там какой, да жара, да трясется все, не зайти даже…
– На мельнице, может статься, и никак… – покачала головой княгиня. – Да токмо чую я, касался он другой бабы, ох, касался! Сердцем чую, губами, ласками ночными. Другим он стал, изменился Егорушка. След на нем чужой.
5
Шервани – мужская одежда в Индии, похожая на очень длинный пиджак. Близкий аналог ферязи.
6
Авалокитешвара – бог сострадания, Варуна – бог-судья, бог неба, вседержитель.