Страница 3 из 9
– Кто его родители? – спросил Штырь, повернувшись к Форменному.
Артур увидел, как тот поморщился и стал расстегивать свою коричневую папку. Неужели тетка и ему дала тех таблеток?
– Видите ли, доктор… Мне все равно придется его увезти.
– Я вас спросил, кто его родители, – напомнил Штырь.
– Мать – Малькова Инна Андреевна, пятьдесят четвертого года рождения. В позапрошлом году ее… – Покосившись на Артура, который, услышав имя матери, напрягся, как перед прыжком, он отвернулся к Штырю. Отвернулся, однако до шепота не снизошел. – В позапрошлом году она подверглась уличному нападению. Трое приезжих сняли с нее серьги, кольца и забрали сумочку. Ну, деньги там, документы. Хотели ее… Не далась. Убили.
КОГО УБИЛИ?!!
У Артура задрожала нижняя губа – кого убили?!!
Маму?! Что он врет?!!
– Мама умерла!.. Она на небе сейчас! Смотрит, чтобы я не баловался…
Артур стал крутить головой в поисках тех, кто мог бы это подтвердить.
– Мама умерла… Она на небе… У папы спросите! – Это – Штырю, чтобы он не слишком доверял Форменному.
Но папы рядом не было, а развивать тему неба никто не собирался. Пожилая женщина зачем-то наклонила лицо к полу и, закрывая очки ладонью, стала водить пальцами по лбу. Тетка смотрела на папку Форменного стеклянными глазами и тоже молчала…
– Кем она работала? – тихо спросил Штырь.
– Музыке в музыкальной школе учила.
– Чему же еще в музыкальной школе учить можно? А что с отцом?
Форменный опять поморщился, только теперь еще сильнее.
– Отец – Мальков Виктор Александрович. Гордость наша… Заслуженный мастер спорта СССР по боксу. Чемпион мира и Европы… Через два месяца после смерти жены Мальков в составе сборной поехал на чемпионат Европы во Францию. Все удивлялись, как так можно – через два месяца-то? Тренеры его останавливали, мол, отойди душой и телом, приди в себя, восстанови моральную и физическую форму… Вы знаете, как он пил после гибели своей жены? Вы просто не представляете, как пил. Члены сборной его спасли, вытянули из пучины безумия. Знаете, это не по-советски… Ехать на чемпионат мира, защищать честь страны и так в итоге выступить. Нечего и рассуждать о том, что он все бои проиграл, а вместе с ним по очкам и вся команда. Ну, скажите, зачем нужно было во Францию лететь сразу после того, как на тебя горе свалилось? – Майор облизнул сухие губы и поискал глазами поддержки. – И знаете, доктор, как теперь выяснилось… Как можно было советскому человеку так низко пасть? Хотя понятно – заграница, валюта…
– Простите, а куда можно упасть ниже уровня чемпиона мира? – уточнил Штырь.
– Я что-то не понял…
– Заграница людей портит, – объяснил доктору правовую неясность вопроса Форменный. – Мальков два раза был в Италии, был на Кубе, в Польше. Полтора года назад приехал из Штатов. Четыре месяца назад вернулся, как я уже говорил, из Франции. Вчера при обыске валюту нашли – крупная сумма… И в рублях тоже… Уголовно наказуемое деяние, товарищ доктор. А по нашим законам – довольно серьезное.
– Да, да, конечно…
Штырь встал, сунул руки в карманы халата и вялой походкой прошел к окну. Что его там может заинтересовать? Деревья, деревья, деревья и виднеющийся кусок стены?
– И на этом основании вы хотите забрать у ребенка единственного родного ему человека, а отца лишить сына?
– Крайне странно слышать это от вас, доктор… Это тяжкое преступление, профессор. И потом, ребенок сейчас окажется в детском доме, а для подрастающего молодого человека это гораздо лучше, чем остаться с таким отцом.
– Да, конечно… – повторил, как заведенный, Штырь. – Но у нас в законодательстве есть ведь какие-то сноски, послабления, прощение, в конце концов. Вы понимаете, майор, о чем я говорю? Мальков – отец мальчика. И других родственников нет!
Артур совершенно ничего не понимал, но голову к Форменному повернул – тот-то понимает?
– Видите ли, доктор… Вчерашнее посещение квартиры Малькова никак не связано с обнаруженными дензнаками чужих государств. Наличие в адресе подозреваемого валюты есть следствие обыска, а не его причина. Идя к Малькову, наши люди надеялись найти там нечто другое. А о долларах никто даже не помышлял. Это лишь подтверждение того, что следствие шло верной дорогой.
– Как-то не удается мне в ходе вашего рассказа мысли по полочкам разложить…
– Штырь вперил в Форменного суровый взгляд.
Артур потянул на себя одеяло. Ему было страшно, но он слушал…
– Я объясню, – Форменный покусал ус и откинулся на спинку стула. – Хотя и не обязан этого делать. Но раз уж тут присутствует представитель райисполкома… Три месяца назад в Зеленограде был обнаружен труп. Мужчина тридцати пяти лет был забит до смерти. Причем руками и до такого состояния, что опознание тела родными затянулось на четверть часа. Через два месяца в Новосибирске произошел странный случай. Человек упал с крыши. Знаете, такое иногда бывает. Просыпается человек поутру, смотрит, вместо рук – пара крыльев. Надо проверить. А как? Конечно, прыгнуть с крыши.
В данной ситуации первоначальная версия – несчастный случай…
Форменный помолчал и, позабыв, где находится, вынул из внутреннего кармана пачку сигарет «Новость». Артур узнал эти сигареты. После того, как мама ушла на небо, мальчишка не раз видел такие же сигареты на тумбочке в папиной комнате. Однако потом он почему-то курил только «Беломор». Папиросы Артуру не нравились…
Спохватившись, Форменный поджал губы под усами и вернул пачку на место.
– Знаете, при таком положении вещей становится просто страшно за третьего.
– Какого третьего? – Штырь нахмурился еще сильнее и сейчас походил на злобного старикана из «В гостях у сказки». – Вы о чем?
– Я о том, что после убийства Мальковой нами были установлены личности тех троих, кто совершил на нее нападение.
– И что? – не унимался Штырь.
– Забитый кулаками в Зеленограде и прыгнувший из окна в Новосибирске – это двое из тех троих…
Пожилая женщина убрала от лица руку и уставилась на Форменного таким взглядом, что Артур растерялся. Так Маргарита Петровна, учитель арифметики, обычно смотрит на двоечника Ваську Баскакова…
Артур перевел взгляд. Лучше бы не переводил. Картинка еще хуже. На лице старикана выступили красные пятна.
Интересно, что происходит в этой палате? Пришел бы, что ли, папа, да растолковал все, как он умеет это делать…
– А… он подтвердил?..
«Так, еще одна загадка, – подумал мальчишка. – Кто – он, и что он должен был подтвердить? Взрослеть не стоит. Взрослые – странные люди. Они задают одни вопросы, получают на них другие ответы, а потом, не желая казаться глупыми, продолжают разговор в третьем направлении. Все равно что «димедроли-глюкозы»: все слышно, а ничего не понятно. Как вчера, дома. Золотой зуб виднеется впереди, а речь слышится сзади. Как это связать? А-а-а, пусть дальше болтают. Отец придет и все объяснит».
– Вы хотите сказать – признался? – уточнил Форменный и захлопнул папку. – Доктор, скажите мне как врач… Если человек болен шизофренией, разве он признается в этом? Ему наверняка известно, что его тут же ограничат в свободе, правах…
– Разница в том, что шизофреник не знает о том, что он шизофреник, – перебил Форменного Штырь.
Но тот имел особое мнение.
– Тяга к преступлениям – это тоже болезнь, доктор. Попробуйте сейчас спросить его – знает ли он то, что совершил преступление…
– А вы спрашивали? – Казалось, Штырь уже успокоился. Движения его были опять ленивы и расчетливы. – И что он ответил?
Майор до ответа не опустился. Лишь кивнул в сторону сидящего с открытым ртом Артура.
– Переодевайся!
Мальчишка повертел головой. Куда? Одежда вот она – в руках тетки, но куда собираться, если нет отца?!
– Никаких переодеваний, – отрезал Штырь.
– Доктор, вы… – выпрямился Форменный.
– Да, я доктор. Вы правильно заметили. И доктор находит, что состояние ребенка недостаточно удовлетворительно для того, чтобы его не только помещать в детский дом, но даже транспортировать. Можете на меня пожаловаться.