Страница 9 из 9
– Можете открывать блокнот, я сейчас снова говорить буду, – предупредил Крутов. – Неужели на том конце страны все стало так хорошо, что вы за ними полезли на второе седло?
Гость снова взорвался хохотом.
– Да у нас тут целый номер получается! Но вы оказались не правы. Не правы… А смысл моего прихода сразу станет для вас ясен, едва я начну рассказ.
Дотянувшись до кейса, журналист Мартынов залез в него и вынул блокнот побольше. Полистав, нашел нужное и поднял на директора глаза.
– В Питере сейчас проживает человек, зовут которого Яков Николаевич Басов. Вы знаете такого?
Директор почувствовал, как у него дернулось где-то под сердцем.
– Яшка?! Он жив?! Он же… Мы же с ним… Девять лет в одном детдоме! У вас есть его телефон?!
– Конечно, есть, – Андрей Петрович лукавым взглядом осадил директора на место и помахал рукой. – Все по порядку. Я тут ради вашей встречи. Редакция решила посвятить месячный выпуск бывшим детдомовцам Петербурга. Знаете, воспоминания, беседа, встреча… Это сейчас так важно для подрастающего поколения. Особенно для тех, кто растет в детдомах… Я сейчас расспрошу вас о Якове Николаевиче под диктофон, а после мы побеседуем о главном, хорошо?
Главное началось через сорок пять минут. Столько крутилась одна из сторон кассеты внутри маленького аппарата.
– Мы хотим проследить жизнь и судьбу тех, кто вырос в детских домах. Сороковые, «шестидесятники», нынешнее поколение. Чем они разнятся, что у них общего? Вот цель целой подборки наших сентябрьских номеров. Знаете, с Яковом Николаевичем… Ах, какой он милый человек, правда?!
Крутов заметно растерялся. Молодой человек сбивал его с мыслей своей, бьющей ключом энергией. Заметив это, журналист решил помочь.
– Давайте так… Вы мне рассказали о человеке своего поколения, и это очень хорошо. Теперь давайте вспомним кого-нибудь, кого выпускали вы. Ну, скажем… – Мартынов задумался. – …Год эдак… Восемьдесят восьмой, а?
– Ну, вы задали задачу!.. – выдохнул Крутов. – Я плохо помню, кого в девяносто восьмом выпускали, а вы… Вы знаете, как у нас архив хранится?! В прошлом году комиссия приехала, искали Зябликова, которого сейчас пытаются из Бразилии экстрадировать, так документы о направлении из детдома только через четыре часа нашли!
– Об этом и говорил Яков Петрович! – опять рассмеялся Мартынов, чем привел Крутова в замешательство. – Это вам. Редакция расщедрилась на пару устройств, так что примите без всяких расписок.
Директор удивленно рассматривал серый корпус новенького, в целлофановой упаковке, ноутбука.
– Так невозможно… Нам нужно будет на баланс поставить… Закрепить…
– Вот и закрепляйте. От имени неизвестного благодетеля. Нам афиша ни к чему, лишние отчеты перед налоговиками. Так мы можем документы посмотреть?
– Там сотни папок, кто вас интересует? – директор растерялся.
Мартынов постучал ручкой о столешницу.
– Сделаем так. Один из наших сотрудников тоже детдомовский. Сергей Мансур, не слышали? Жаль, толковый журналист. Он говорит, что учился в институте с одним парнем из Вереснянска, который воспитывался в детдоме. Знаете, удар судьбы, неудачно легшие карты… Его увезли в Новосибирск и поместили в один из детских домов… Может, повезет, и окажется так, что он учился у вас?
– Как фамилия парня?
– Мальков. Артур Викторович Мальков.
Директор восхищенно покосился на ноутбук, развел руки и встал из-за стола.
– Знаете, при иных обстоятельствах… Но поскольку я впервые вижу человека, который дарит детдому дорогую вещь, и при этом не является ни бабушкой-блокадницей, ни детдомовским, и предвыборная гонка еще не началась… Я помогу вам во всем, о чем просите. Инна Матвеевна!..
Крутов, оставшись один, присел на краешек стола и тяжелым взглядом уткнулся в плотный целлофан упаковки ноутбука. И даже не обернулся в сторону вошедшего секретаря.
– Странно, Инна Матвеевна… Знаете, мне два года назад звонили однокашники и сказали, что Яшка Басов умер от инфаркта… Жив, курилка, выходит? Вы что-нибудь в компьютере понимаете?
– Можно найти того, кто понимает. Вот подарок, так подарок… – Потеребив мочку уха, она представила себя за компьютером последней модификации. – Куда поставим?– Да я вот думаю… Сколько он, по-вашему, стоит? Может, продать, да продуктов купить? Так смотришь, и до выборов дотянем?
Глава 4
Коломиец. Эх, Коломиец… Сколько лет ему сейчас? Восемьдесят? Прямо не хочется рассуждать о том, что происходит с памятью в этом возрасте. Неужели придется переписать всех этих, двадцать двух, из списка выпуска восемьдесят восьмого года? А потом по одному вычеркивать: умер, азиат, группа крови не совпадает? У кого-то окажется, родители живы, просто родительских прав лишены… Сколько же времени на это уйдет? Ох, беда…
Кто мог подумать, что возникнет такая лажа с детдомом? Нужно будет связаться с Флеммером, сказать, что ситуация осложнилась, следует и вопрос о гонораре пересмотреть. Десять-пятнадцать процентов к оговоренной сумме будет вполне приемлемо. От их миллионов не убудет, а новая машина в Вегасе для Эндрю Мартенсона лишней не будет.
Дом на Станиславского Мартынов нашел быстро.
– «Северное сияние»…
– Наш общий друг Крутов сказал, что…
– Да вы что? Боже, какое горе. Не в коме? Просто плох? Выберется, обязательно выберется. Раз сталинские лагеря пережил, то тут уж… Я обязательно приеду через неделю, справлюсь о здоровье. Ну, надо же, такое горе…
– Да чтоб тебя скрутило, пень старый!! – вырвалось у Андрея Петровича, когда он вышел из квартиры, в которой проживал Коломиец. – Чтоб ты… Но только не сейчас, дед, не сейчас…
Мартынов заставил себя успокоиться. Негоже терять спокойствие тогда, когда все только еще начинается. А все из-за чего? Та причина, по которой он из России уехал, сейчас его и выводила из себя. Оставаться спокойным в России профессионалу очень трудно. Но никто и не говорил, что будет легко.
Халат и стетоскоп он нашел на первом этаже, в оставленном, по старому русскому обычаю, незапертом кабинете врача-офтальмолога. Зачем офтальмологу стетоскоп? Хотя это – Россия. Написано – «Офтальмолог», а кабинет вполне может занимать терапевт. А кабинет терапевта заставлен каталками с окоченевшими телами – в морге кварцевание.
Не помешала и маска. В эпоху вируса Эбола и азиатских ОРЗ с летальным исходом вполне оправданный элемент формы одежды.
Не нужно никого тревожить вопросами. Во-первых, если ты врач клиники и при этом не знаешь, где находится кардиологическое отделение, то уже через пять минут ты сам будешь отвечать на вопросы. Во-вторых, как выглядит Коломиец, он знает. Фотокарточка старика стояла на столике в тот момент, когда его сморщенная будущая вдова плакала и указывала дорогу до клиники.
То, что положение осложняется еще больше, Мартынов понял уже на входе в отделение с изображением сердца и соответствующей надписью на огромной табличке, больше похожей на транспарант. У дверей стоял молодой человек в форме сержанта милиции и, едва Андрей Петрович двинул свое мощное тело в проем, тут же преградил дорогу.
– Вы к кому?
– К завотделением.
– Кто вы?
Мартынов раздраженно уставился на сержанта презрительным взглядом.
– А, может, мне в кабинет сбегать за дипломом выпускника Тауэрской медицинской академии? Не узнаете меня в гриме? Когда ваш начальник договаривался со мной о выставлении тут поста, он, скорее всего, не имел в виду тот факт, что в отделение не будут запускать и меня тоже. Как вы думаете?
Сержант сделал шаг назад, но Мартынов не торопился.
– Молодой человек, я же просил, чтобы ваши люди были на посту в халатах! Это кардиология! А вы своими пыльными ботинками… Накиньте халат, натяните бахилы. Я же просил…
– А где я все это возьму? – удивился сержант.
Пообещав прислать сестру-хозяйку со всем необходимым, Мартынов спокойной походкой двинулся вдоль коридорных дверей.
Первая палата. Ничего похожего…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.