Манадзуру

С кем была Момо?

Опять стали мучить догадки, и мне стало страшно. Сквозь дождевые тучи пробился одинокий лучик света. Упав на зеркало, он бросил тусклый отсвет. Я откупорила бутылку и налила виски в стакан. А затем, не разбавляя, осушила его.

То был не сон, и в то же время не реальность, я просто лежала и слушала звуки дождя.

«Где этот дождь, в твоем мире или в моем мире?» — прошептало лицо женщины, нарисовавшись на внутренней стороне глаз. И тут же исчезло. Я открыла глаза, ветер по-прежнему бушевал. Но дождь кончился. Бутылка виски на ящике была на треть пуста. Похмелье не чувствовалось. Я села на кровати и посмотрела в окно. Шторы остались незадернутыми со вчерашнего вечера. Утреннее солнце слабо пробивалось сквозь стремительно мчащиеся по небу тучи. Я спустилась в столовую на завтрак. Проходя мимо стойки сервиса, я попыталась выяснить, что за праздник проводится здесь, но так и не получила сколько-нибудь вразумительный ответ.

— По всей видимости, сегодня вечером будет фейерверк. Если, конечно, погода позволит.

Я имела в виду не фейерверк, но девушка за стойкой не могла сказать ничего большего.

— Я слышала, что отсюда должен отправиться корабль?

— Не могу подсказать, — только качала головой она. Над расположенным на территории гостиницы бассейном сгустился туман. С краев раскрытых зонтиков, выстроившихся по его периметру, то и дело падали капли. На белых столах, на стульях — везде скопились лужицы воды.

«А вдруг тогда с Момо был Рэй?» — пришло мне в голову прошлым вечером. Впрочем, это предположение ни на чем не основывалось. Свидетельством правильности моей догадки могло служить лишь то, что Момо вела себя тогда довольно непринужденно, хотя и была несколько взволнованной.

Я тряхнула головой: «Все, хватит. В самом деле, что я здесь делаю?! В какой раз я приезжаю сюда? Надо сейчас же собрать вещи и ехать домой. Уже и работы накопилось», — совсем было решилась я, как рядом тут же появилась женщина.

— Похоже, на сегодня отправление корабля откладывается, — небрежно обронила она.

— Из-за тайфуна?

— Да.

Женщина уселась на пол, вытянув ноги. Юбка задралась, оголив ляжки. На бесцеремонно выставленных напоказ ногах можно было хорошо рассмотреть выступившие наружу вены.

— Ты рожала? — спросила я.

— Рожала.

— Сколько у тебя детей?

— Семь.

— Вот это да! — удивилась я, и женщина слегка горделиво приосанилась.

— Три мальчика и четыре девочки. Одна двойня. Третий сын, правда, тоже из двойни, но его брат-близнец родился мертвым. А вот девочки — двойняшки вышли здоровенькими.

— Кто же родил две двойни? Кажется, Ёсано Акико[13]. Точно, — заметила я, глядя на женщину, лицо которой по-прежнему хранило равнодушное выражение.

— Что это еще за Акико, — проворчала она.

Памятник в честь Акико стоял около того белого здания, что превратилось вчера в груду развалин. Руины исчезли, а он так и остался одиноко стоять на месте.

— Кстати, что произошло с тем разрушившимся зданием? — спросила я женщину.

— Ничего, оно там, где всегда было.

— Так я видела призрак?

— Странные ты вопросы задаешь, — засмеялась женщина. — У меня спрашиваешь о призраках.

Я тоже рассмеялась.

— В самом деле. Странно же. Странно.

— А где сейчас твои дети?

— Не знаю, — опять небрежно бросила она. — Корабль, возможно, в море не выйдет, но будет представление Кагура[14]. Здесь проводятся очень хорошие праздники, — словно турбюро, сообщила мне женщина.

— Расскажи мне про Рэя. Слышишь? — лицом к лицу приблизившись к ней, потребовала я. Отвернувшись, она скользнула прочь от меня. Оставшись, однако, в поле зрения, она теперь уже безмолвно витала поблизости.

Когда я закончила завтрак, туман стал еще гуще.

Мне послышалось, что женщина плачет.

Похоже, сегодня праздник достигнет апогея. С самого утра вдоль улиц города потянулись вереницы нарядных повозок рикш. На длинных платформах пышно украшенных грузовиков толпились музыканты с флейтами и барабанами, сопровождая своей игрой шествие паланкина — микоси[15].

Иногда к звукам оркестра примешивались рыдания женщины. Временами они походили на завывание ветра.

«Наверное, все-таки ветер», — только облегченно вздохнула я, как в тот же миг ясно услышала её плач. В радостной мелодии флейт и барабанов — грустный голос женщины. Повозки и паланкин то и дело исчезали из виду, растворяясь в густом тумане. Я двигалась на звук, и через миг перед глазами опять возникало праздничное шествие, окуная меня в оглушительный гул.

— Она была такой хорошей девушкой! — причитала женщина.

— Кто?

— Та повешенная. Не я.

— Она была твоей дочерью? — спросила я женщину, но рядом она не появлялась. Мне стало одиноко. Я не видела выражения её лица, и оттого на душе было как-то неспокойно.

— Не знаю, — ответил голос.

Для чего рожают детей? И собаки, и кошки, и лисы, и олени, и люди? Ведь в чувствах, которые я питала к Рэю или к Сэйдзи, никогда не было недоговоренности. Темные пятна таились только в моих чувствах к Момо. Так же, как когда-то давно собственное тело было для меня загадкой. Испытывала ли я приязнь или отвращение, любовь или ненависть, какую смесь образовали они в моей душе? На эти вопросы у меня не было ответа.

— Что чужое — все просто. Это не ребенок, — прошептала я. Из тумана выплыла колеблющаяся фигура женщины.

— Правда? — спросила она.

— Может, и нет, — засмеялась я. Женщина тоже засмеялась. «Хорошо, что она больше не плачет», — подумала я. Мне было жаль её, рыдающую.

— Посмотри, я опять вымокла, — проговорила она, протянув вперед руки. Мелкий дождь тем временем то крапал, то прекращался. Кожа женщины, вбирая в себя дождевые капли, промокала на глазах.

— Мы, и правда, стали ближе, — проговорила я, и женщина кивнула.

— Береги себя, — повернувшись ко мне спиной, молвила она через плечо.

— Беречь от чего? — спросила я, но она только оглянулась и сразу исчезла. Мне вдруг стало неуютно. Сильно закололо под ложечкой.

«Вес немного снизился», — снова вспомнила я заметку в дневнике Рэя. Обхватив тело двумя руками, я обняла себя. Обняла сильно-сильно.

Глава 5

Судно накренилось и в следующую секунду легко опрокинулось. Люди, только что толпой теснившиеся на его палубе, падали вниз, уходя с головой под воду. На рассвете из-за уходящего прочь тайфуна все еще дул сильный ветер. В первый день праздника все рейсы парома были отменены. Только вечером второго дня установилась безветренная погода, и от берега отчалил, по-видимому, последний в расписании корабль. Народу на пристани прибавилось в десятки раз. Люди группами стекались к набережной, словно где-то забил источник. Вдоль дороги выстроились палатки, торгующие всякой снедью. Воздух наполнился сильным запахом пригорающего соуса к тэппану.

На потерпевшем крушение корабле плыл оркестр. Флейтистов и барабанщиков было столько, что они едва умещались на палубе, и там же, словно громоздясь друг на друге, толпились мужчины в традиционных рубахах.

— Интересно, куда они так торопятся, — произнесла женщина. С наступлением вечера её присутствие снова стало явственно ощущаться. Временами я не только чувствовала, но даже видела её силуэт, четко проступающий в воздухе.

— Ты все время исчезаешь и появляешься? — спросила я. Женщина хмыкнула в ответ:

— Это ведь ты сама чуть что меня зовешь.

— Не так уж часто я тебя зову. Я вообще не нуждаюсь в попутчиках вроде тебя.

— В самом деле, чего они так торопятся умереть, эти мужчины? — усмехнулась женщина. Перегруженное судно, потеряв равновесие, выбросило людей за борт, и они, описав в воздухе дугу, барахтались в воде. Где-то на едва различимой границе между морем и ночной мглой то появлялись, то исчезали, то опять появлялись чернеющие точки голов.

13

Поэтесса Серебряного века (1878–1942 гг.). Мать одиннадцати детей.

14

Синтоистские ритуальные танцы и пение.

15

Переносной синтоистский алтарь, внутри которого находится какой-либо священный предмет.