Манадзуру

— Это был папа? — снова повторила она вопрос.

В молчании я вглядывалась в личико Момо.

— Я испугалась его, — пробормотала, наконец, она. — Я папы совсем не знаю, и мне стало страшно. Я испугалась, и он поманил меня. Когда он звал меня с собой, мне хотелось следовать за ним.

Я вздрогнула.

— Слава богу, ты не пошла за ним, — вымолвила я, беря её за плечи. Момо кивнула. Я крепко обняла Момо. Потом еще раз.

Издалека по дороге кто-то двигался навстречу. Рукава одежды надувались и трепетали на ветру. У двоих идущих сквозь прищуренные на ярком солнце веки ослепительно сверкали лучи.

При каждом шаге с подошвы ботинок осыпались песчинки, словно эти ботинки знали только песчаный берег моря. Угловатые плечи мужчины при ходьбе оставались неподвижными. Женщина тоже, выпрямив спину и ни разу не качнувшись, твердо двигалась вперед.

Приветствуя, я помахала им рукой, они помахали мне в ответ.

В этот день снова сильно палило солнце. В вышине под потолком перехода на Мару-но-ути со станции Токио, где была назначена встреча, эхом катился гул голосов воскресной сутолоки.

— Как же долго ехать сюда на синкансэне[29] из Хиросимы!

— Всё потому что ты, Саки, боишься самолётов, — перемолвились двое и засмеялись.

— Большое спасибо, что Вы выбрали время встретиться со мной, — поклонилась Саки. — Несмотря на то, что мы вроде бы больше не родственники.

— Я еще пять месяцев буду госпожой Янагимото, — отозвалась я, и Саки лучезарно улыбнулась.

Я не видела сестру Рэя с тех пор, как умерла свекровь, тогда она запомнилась мне молоденькой хрупкой девчушкой, но сейчас она изменилась, расцвела и, без сомненья, превзошла своего брата по привлекательности. Она смотрела на меня своими широко распахнутыми глазами с четко очерченным верхним веком, которым отличались все Янагимото.

— Гостиница в нескольких минутах ходьбы отсюда, — промолвил Рюдзо, муж Саки.

— Момо подъедет попозже.

Узнав в воскресенье, что в Токио приезжают родственники и хотят встретиться, Момо долго сомневалась, идти ли ей на эту встречу.

— Значит, папина младшая сестра, — бормотала Момо, словно пережевывая во рту слово «сестра».

— Простите, что так внезапно. Ей всегда как придет что-нибудь в голову… — засмеялся Рюдзо, и его плечи при этом вздрогнули.

Припозднившись с обедом, мы поели в ресторанчике на станции, потом вернулись к турникетам и стали ждать Момо. И Саки, и Рюдзо оказались любителями хорошо покушать. Каждый съел по одной отбивной, знатно сдобрив её горчицей и соусом, вдобавок к мясу они еще взяли на двоих телячье рагу. Полные тарелки вареного риса тоже вскоре оказались пустыми.

Личико идущей навстречу Момо расцвело.

— Тётя? — преодолев турникет, подбежала она к нам.

— А Момо-тян похожа на брата, — не моргнув, выпалила Саки.

— Похожа? — спросила Момо. Послеполуденное воскресное солнце тянуло свои лучи, проникая внутрь вокзального здания, добираясь почти до самых турникетов. Всё вокруг: и деревья вдоль улиц, и автомобили, и дома — ослепительно сверкало.

— Давайте поедем куда-нибудь на природу, — предложила Саки, разворачивая карту. Момо с нескрываемым изумлением заглянула в путеводитель по достопримечательностям Токио.

— Так, вот есть парк фонтанов Вадакура, — воскликнула она звонким голосом и зашагала вперед.

— Вы всё так же работаете? — спросил Рюдзо, поравнявшись со мной. Момо прилипла к Саки, и они почти вприпрыжку неслись впереди.

— Ну, как сказать… Разовые заработки. То здесь, то там, разные заказы. Но слава богу, до сих пор могла себя обеспечивать.

Рюдзо понимающе кивнул.

«Так и буду жить дальше», — подумала я, глядя на твердую линию его подбородка.

Парк фонтанов Вадакура располагался рядом с большой гостиницей.

— Хотела бы я пожить в таком шикарном отеле! — проговорила Саки.

— Дороговато, — невозмутимо прокомментировал Рюдзо. Мне вдруг вспомнилась та гостиница под названием «Суна», которую держали мужчина и пожилая женщина, похожие на сына и мать.

— На выходные сюда приезжает много рыбаков, — сказал тогда мне сын. Должно быть, когда гостиница наполняется шумными постояльцами, воздух в ней становится совсем другим, нежели когда я ночевала там в одиночестве.

— А какие они, мои кузены? — спросила Момо.

— Непослушные негодники. А я ведь тоже хотела такую прелестную девочку, как ты, Момо, — весело ответила Саки.

— С таким воспитанием и с такими родителями они вряд ли станут изящными созданиями, — добавил Рюдзо, и его плечи затряслись от смеха.

Солнечные лучи падали на всё вокруг. Поставив руку козырьком, Момо посмотрела на небо. В вышине, оставляя за собой белый след, плыл самолет.

— Так далеко от земли, и ведь кто-то не боится! — промолвила Саки.

— Красиво! Самолет как иголка! — воскликнула Момо.

— Момо похожа на куколки у Саки дома, — заметил Рюдзо.

— Мы часто вытаскивали их из витрины и играли, а мама потом ругалась, — промолвила Саки.

В волосах Момо купались солнечные блики. И щеки Саки, и мочка уха Рюдзо, и трава в парке, и вода в фонтанах, и далекое небо — все купалось в солнечных лучах. Я зажмурилась и почувствовала, как на закрытые веки тоже льются солнечные лучи. Перед глазами появились просторы Внутреннего моря. По спокойной теплой воде ползла вереница рыбацких шлюпок, держа курс в открытое море.

«Рэй, когда-нибудь, очень нескоро, но мы встретимся».

Пылающий корабль медленно погружался в дрожащую гладь ночного моря Манадзуру. Пришедший из ниоткуда возвращается в никуда. Вдалеке звучал нежный голосок Момо, ослепительное сияние залило весь парк.

29

Сверхскоростной экспресс.