Линкольн

— Ваша беда, Шелабарджер, в том, что вы хотите упразднить армию и сделать один огромный штаб.

Пришел конгрессмен Джордж Ашман с ходатайством по делу клиента. Линкольн назначил прием Ашмана и его клиента на девять часов утра. Вошли миссис Линкольн, спикер Колфакс и Ноа Брукс. Президент, по словам Брукса, «был необычайно весел, он был полон надежд и веры в будущее страны, шутил, рассказывал анекдоты». Ему очень не хотелось идти в театр, и он был склонен все отменить. Когда они проходили к экипажу, Линкольн сказал:

— Грант полагает, что мы можем снизить расходы на армию по крайней мере на полмиллиона в день. Если к этому прибавить экономию по военному флоту, то мы скоро сможем уменьшить государственный долг до вполне приемлемой суммы и поднять курс наших денег до уровня стоимости золотой валюты.

Замечательный старик Айзак Арнолд подошел к Линкольну, когда он садился в экипаж, и заговорил о своем деле. Линкольн сказал ему:

— Извините меня, я сейчас еду в театр. Приходите ко мне завтра утром.

3. Кровь на луне

В экипаже, кроме президента и его жены, сидел майор Генри Рид Ратбон, назначенный Стентоном для сопровождения Линкольна. Майор взял с собой свою невесту мисс Клару Гарис.

Столичное управление полиции отрядило Джона Паркера, одного из четырех офицеров, обычно несших эту службу, для охраны в этот вечер обитателей Белого дома. Как потом выяснилось, из этих четырех офицеров именно у Паркера оказался сомнительный послужной список.

В марте и апреле 1863 года он был под судом за различные преступления: его нашли спящим в трамвайном вагоне в то время, когда он должен был обходить дозором свой участок; в другом случае он вел себя недостойным офицера образом, прожив пять недель в доме терпимости, где он пьянствовал и стрелял из пистолета через окно. Суд установил, что он был морально распущен и вообще ненадежен.

Долго нельзя было выяснить, каким образом Паркер попал в Белый дом. Однако установили, что 3 апреля, когда его призвали в армию, миссис Линкольн на правительственном бланке написала начальнику военной полиции, что «Джон Паркер… назначен для несения службы в Белом доме по приказанию миссис Линкольн».

В девять часов президент и сопровождавшие его лица вошли в театр. Билетер провел их в ложу президента. Тысяча зрителей приветствовала появление президента аплодисментами, громкими криками; многие встали со своих мест. Президент кивал головой в знак признательности.

Из мягкого кресла-качалки, в котором Линкольн сидел, он мог видеть своих соседей по ложе, актеров на сцене и кое-кого за кулисами. В ложу вели две двери. Одна дверь была на запоре. В просторной ложе стояли дополнительные кресла, стулья, небольшая софа. И его видели только его соседи, актеры на сцене, люди за кулисами слева.

Но уединенность эта была только кажущаяся. В нескольких футах позади президента находилась входная дверь. В ней днем проделали дырочку, для того чтобы можно было наблюдать за происходящим в ложе. Тот, кто сделал эту дырочку, имел в виду следить за президентом и в удобный момент войти в ложу. Эта дверь открывалась в узкий коридор, ведущий к двери, которая выходила на балкон театра. Сделавший дырочку неизвестный должен пройти через обе двери, чтобы попасть в ложу президента. У самой двери, выходящей на балкон театра, в стене, со стороны коридора, неизвестный приготовил два углубления, для того чтобы можно было дверь заложить прутом и предотвратить этим случайное вторжение людей, которые могут помешать неизвестному наблюдать за президентом через дырочку в две-рн. Обязанностью Паркера было неотлучно находиться у одной из дверей и неослабно сторожить коридор. Лэймон или Экерт, будь они здесь на посту, несомненно, заметили бы дырочку в двери и углубления в стене и удвоили бы бдительность.

Паркер слышит реплики актеров, заинтересовывается пьесой, уходит из коридора и занимает место в зале театра. Когда пьеса ему наскучила или, может быть, в антракте Паркер оставляет свое место на балконе, выходит на улицу и находит компанию, состоящую из кучера и ливрейного лакея президент та, для того чтобы с ними выпить. Все это на руку притаившемуся и бдительному неизвестному.

Тем временем зрители в зале театра без особых волнений следят за перипетиями действия и ждут событий на сцене.

События?! Они возникают с грохотом, при реве труб, они ошеломляют, как самые дикие, самые непостижимые, роковые, хаотические из всех, которые когда-либо потрясали и ослепляли мир.

Зал не видит этого рокового момента. Только один человек свидетель этого мгновения. Это неизвестный, тот, кто притаился и ждал, тот, кто приготовился. Он входит через дверь, ведущую с балкона в коридор, закладывает дверь железным прутом, закрепив концы его в углублениях кирпичной стены, и неслышно проходит по коридору к двери в ложу. Через дырочку он видит всех, кто сидит в ложе, и свою Живую Цель, находящуюся в мягком кресле-качалке. Бесшумно неизвестный открывает дверь и приближается к своей жертве. В правой руке у него однозарядный медный пистолет малого калибра, маленькое орудие смерти весом в восемь унций, умещающееся в кармане жилета; в левой руке зажат стальной кинжал. Он хладнокровен, точен и рассчитывает каждое свое движение. Он поднимает пистолет, вытягивает руку, прицеливается в голову, покоящуюся на расстоянии не более пяти футов, и нажимает спусковой крючок.

Маленькая свинцовая пуля, меньше полудюйма в диаметре, пробивает голову Живой Цели с левой стороны…

Майор Ратбон вскакивает со своего стула. На него бросается, занеся нож, странное человеческое существо, очень подвижное, гибкий дикий зверь, прыгающий со стремительностью тигра, — не человек, а дикая кошка. Он делает быстрый опасный выпад и наносит удар в сердце майора, успевающего заслониться правой рукой. Кинжал глубоко пронзает ее, майор шатается, отклоняется, овладевает собой и успевает схватить сзади неизвестного, вскочившего на борт ложи. Тот снова полосует Ратбона кинжалом и прыгает в сторону сцены.

Публика не может разобраться: то ли это часть драматического действия, то ли происходит что-то необычное. Шелковый национальный флаг охватывает шпору на сапоге убийцы, и он падает в десяти футах от рампы; падает на левую ногу; хрустит большая берцовая кость чуть выше подъема.

О его преступлении публика все еще ничего не знает. Ее интересует, конечно, что означает появление этого стремительного черноволосого неизвестного с диким взглядом. Зрители видят, как он скачет огромными прыжками через сцену и исчезает в кулисах. Кто-то услышал крик Ратбона: «Держите его!» Кто-то бросился вслед за убийцей с криком: «Держите его!»

За кулисами он пробегает между ведущими актерами труппы, Лорой Кин и ее партнерами, с молниеносной быстротой бросается к дверце, ведущей на улицу. Там стоит скакун, которого держит под уздцы слабоумный мальчик по прозвищу Джон Земляной Орех. Убийца пинает мальчика и вскакивает в седло лошади. В общем от момента убийства до того мгновения, когда раздался стук копыт, проходит 60–70 секунд.

В зале театра все вскочили со своих мест. Тысяча человек стоит, двигается, суетится. Всех охватывает паника, страх перед тем, что может случиться через миг-другой. Многие стоят неподвижно, окаменевшие; они напрягаются, чтобы узнать, что случилось. Кто-то в душевной муке вопит: «Ради бога, что это такое… что произошло?»

Раздается вопль женщины. Впоследствии утверждали, что кричала миссис Линкольн. Вопль потрясает аудиторию, и многих от услышанного хватает дрожь. «Он застрелил президента!» Мужчины бросаются к сцене, перелезают через рампу. Проходы заполнены людьми, не знающими, что делать.

Прибывают 200 солдат, чтобы очистить зал театра. Теперь хаос возникает на улице. Одного мужчину обвиняют в том, что он выказал свою радость по поводу случившегося. Толпа тащит его к ламповому столбу, появляется веревка, его готовы повесить. Шесть полисменов с дубинками и револьверами в руках отбивают его и сажают в тюрьму ради его же спасения.