Гонцы смерти

— За пару дней сделаешь?

Тюменин кивнул.

— О'кей! — он похлопал Мишу по плечу. — Если что надо, говори, не стесняйся.

Физик кивнул. Станкевич вышел из его комнаты с мрачным предчувствием: надо попросить Кузьму, чтоб тот приглядел за ним. Не нравится ему Тюменин.

Денис еще пару часов просидел на чердаке, пока не приехал Кузьма и хозяйским жестом не задернул штору, своим зеленым глазом снова пронзительно глянув вокруг. Грязнов-младший шарахнулся в сторону, чтобы не навлечь ненужные подозрения.

Солнце уже садилось, скоро начнет темнеть и штора вряд ли распахнется, поэтому можно складывать камеру. Денис посмотрел на часы: половина седьмого, Маринка через полчаса будет дома, а он обещал быть к восьми. Надо еще заехать к Турецкому, прокрутить вместе с ним пленку, дать, если потребуется, комментарии. Раньше девяти-десяти не освободится. Ничего, пусть привыкает невестушка. Дело есть дело.

36

Турецкий договорился встретиться с Беловым утром в понедельник. «Важняк» сказал о просьбе генерального присутствовать на встрече. Премьер не возражал.

Встретившись с премьером, Александр Борисович рассказал ему обо всем. Они говорили втроем, Белов не стал даже приглашать референта. Рассказ Турецкого потряс собеседников. Генеральный по привычке стал требовать доказательств, хотя бы по части того, что такой аппарат действительно возможен. «Важняк» предложил пригласить Сергея Басова, ведущего ученого НИИ электромагнитных излучений, он может рассказать всю техническую подоплеку этого изобретения. Параллельно он практически разработал точно такую же штуку, но делать ее не стал. Больше того, он сконструировал «антифантом», на тот случай, если здесь, в России, его опередят или аналогичное изобретение появится на Западе.

— Может быть, пригласить сейчас этого Басова? — предложил генеральный премьеру.

— Зачем? — нахмурился Белов. — Лично я верю Александру Борисовичу. У вас есть повод не доверять своему следователю?

— Повода у меня нет, — заюлил генеральный. — Просто слишком все фантастично.

— Я это уяснил еще из объяснений своего врача, профессора Ухторского. Он большая умница и в приватном разговоре твердо сказал мне: тут либо действовал великий колдун, либо инопланетяне, либо дьявольское изобретение. Склоняюсь больше к последнему. И он не ошибся. Благодаря Александру Борисовичу мы об этом узнали. Какие ваши предложения? — Премьер посмотрел на Турецкого.

— Нужно произвести обыск на даче Станкевича, изъять аппарат и арестовать всех троих. Мы связались с Тюмениным и надеемся, что он явится с повинной. Это значительно бы облегчило дальнейший процесс расследования. Затем надо ехать в Гармиш, Женеву, чтобы вместе с сотрудниками Антитеррористического центра арестовать и привезти сюда двух боевиков одной ультралевой группы. Мы на сегодняшний день уже располагаем весомыми доказательствами того, что гражданин Бельгии Тим Нортон и гражданин Израиля Владислав Гжижа виновны в умышленном убийстве российского гражданина Анатолия Клюквина. Кроме того, Нортон и Гжижа приезжали сюда по вызову Станкевича, знакомились с действием аппарата Володина, и я не исключаю, что увезли его с собой. К сожалению, задержать их здесь мы не смогли. Это наша вина. Тут милиция нас подвела, на сутки позже они распространили среди своего личного состава ориентировки и фотографии преступников, и те ускользнули. Честно говоря, я еще не знаю, как им это удалось.

— А почему так? — недовольно повел бровями генеральный.

Турецкого эта реплика возмутила.

— А потому, что я работаю один, господин генеральный прокурор, — возмутился он. — Больше того, на свой страх и риск я привлек в бригаду следователя Скопина, который согласен перейти на работу к нам в следственную часть Генпрокуратуры, так в пятницу мне Константин Дмитриевич сообщил, что вы не подписали приказа и не хотите брать его в штат Генпрокуратуры, хотя в устной форме такое согласие давали. А Скопин — следователь одаренный, работает по двадцать часов в сутки и многое сделал, чтобы распутать это сложное дело. Прошу прощения за свою невыдержанность и резкость тона, но я настаиваю включить в мою группу следователя Скопина. Он толковый криминалист, заканчивает аспирантуру и готовит диссертацию о методике расследования заказных убийств!

— Это интересно, — проговорил Белов. — А что, у вас есть какие-то возражения против этого…

— Скопина, — подсказал Турецкий.

— Да, против Скопина.

— Никаких, — натянуто улыбнулся генеральный. — Я вообще не понимаю, почему такие незначительные вопросы мы должны решать в вашем присутствии, товарищ премьер-министр, и отнимать ваше время.

— Какие-то еще есть ко мне просьбы? — спросил Белов.

— У меня одна. Чтобы этот разговор не вышел за пределы этого кабинета, пока мы не произведем обыск и аресты, — попросил Турецкий.

— Думаю, это выполнимо, — улыбнулся Белов.

— У меня в связи с предложениями Александра Борисовича есть просьба, — заговорил Генеральный. — Мы с нашим бюджетом не осилим его заграничную командировку в Гармиш и Женеву…

— Я бы хотел, чтобы со мной поехал Скопин. Один я не управлюсь, — попросил Турецкий.

— Тем более, — вздохнул генеральный.

— Напишите мне служебную записку. В силу важности этого дела я выделю деньги на эту командировку из правительственного фонда, — согласился Белов. — Что еще?

Турецкий хотел сказать о Фомине, предупредив тем самым и генерального, но, вспомнив слово, данное Питеру, воздержался.

— Вроде бы все, — улыбнулся Турецкий. — Прошу прощения, что отняли у вас драгоценное время, но вы сами просили, как будут какие-то результаты, проинформировать вас. Я этой вашей просьбой и воспользовался.

— Благодарен, что не забыли! — поднимаясь и пожимая руки Турецкому и генеральному, проговорил Белов. — Весьма содержательная информация. Я бы хотел быть в курсе удачного завершения этого дела!

* * *

К удивлению Турецкого, генеральный, пока они ехали в машине, вел себя чрезмерно любезно, сказал, что Меркулов плохо разъяснил ему ситуацию со Скопиным, не дав столь исчерпывающей характеристики о его способностях, просил по любому вопросу обращаться к нему, держать, естественно, его в курсе всех последующих событий.

— Если мы доведем это дело успешно до суда, то немного выведем нашу контору из-под обстрела, — с грустью усмехнулся генеральный. — Меня только вчера в Думе три часа депутаты полоскали, в том числе и по делу Шелиша в связи с вашей версией об убийстве. Поэтому и я не всегда бываю прав, но вы не обижайтесь, доказывайте свою правоту…

Косте, который примчался к нему в кабинет, едва он вернулся, Александр Борисович пересказал вкратце всю беседу с премьером, в том числе поведал об упреках генерального по поводу Левы и неожиданной перемене в его настроении. Присутствовал при этом разговоре и Скопин, который, пока Турецкий отсутствовал, сидел на телефоне, ожидая звонка Тюменина. Но тот еще не звонил.

— Он спит, скорее всего. Когда я туда заявился, он только вставал, — объяснил Лева.

— В таких ситуациях люди не спят, — заметил Александр Борисович.

— Когда вы в Гармиш поедете? — спросил Меркулов.

— Все будет зависеть от сегодняшнего звонка. Если Тюменин объявится и начнет давать признательные показания, то мы арестуем Станкевича и Кузьму и надо будет срочно ехать, пока об этом не узнали на Западе и не всполошились, — объяснил Турецкий.

— А если не позвонит?

— Если не позвонит, тогда дело хуже. Они уничтожат аппарат, опять же если он еще у них, а не за бугром, и ничего вменить мы им не сможем.

— А Басов? — не понял Костя.

— Что — Басов? На очной ставке Тюменин наверняка будет все отрицать. А сам Басов окажется ученым с сомнительной репутацией, который присвоил себе чужое имя. Весьма бледно будем выглядеть.

— Я просмотрел запись видеосъемки, сделанной Денисом, надо проинформировать премьера в отношении Санина, чтобы он сделал соответствующие выводы.