Гонцы смерти

Вошел второй охранник, принес кассету. Виталик вставил ее в плейер, взял в руки пульт. Через мгновение на экране возникло начало беседы. Причем камера очень подробно исследовала незнакомца, отметила родинку на шее, шрам на указательном пальце, еще одно малозаметное родимое пятно около уха. Слышимость беседы была отличная.

Посетитель, не ожидавший такого поворота событий, сидел оцепенев, наблюдая, как его препарируют. К концу беседы на экране появились данные о его росте, психические параметры и даже сообщение о том, что пять лет назад у незнакомца были вырезаны гланды.

Санин выключил телевизор, вытащил кассету, отдал ее охране.

— Спасибо, ребята, пока можете быть свободны.

Охранники двинулись к двери.

— Одну секунду! Вот ту бутылочку нарзана и стаканчик захватите! Там его пальчики. А заодно проверьте и состав воды. Нет ли там обещанного подарка.

Охранники молча забрали бутылку, стакан и ушли.

— Что-нибудь хочется добавить к увиденному? — чувствуя себя победителем, спросил Санин.

Незнакомец молчал, но по его напряженной фигуре и остановившемуся взгляду чувствовалось, что он не знает, что ответить и предпринять.

— Тогда скажу я несколько слов, — усмехнулся Виталик. — У меня хватит денег, чтобы всю твою компанию стереть в порошок за два дня. И превратить тебя и твоих приятелей в тот самый ядовитый состав, от которого происходит паралич сердца. Он и произойдет, я тебе это обещаю, только не у меня, а у твоих родителей или родных, если они вообще у тебя имеются, конечно. Сопляков твоих, сидящих в «мерсе» на улице, уже снимают на пленку, и далеко вы не уедете. Сегодня же к вечеру всех вас найдут и обезвредят. Ты хотел войны? Так получи ее!

Санин замолчал. Незнакомец неподвижно сидел в кресле, глядя перед собой.

— Мои ребята уже созвонились с МВД, и спецназ поднят по тревоге. Вы-то точно не уйдете, но они найдут всех твоих программистов, химиков, лаборантов, всех до одного. Вот такие будут для тебя условия кредита. Есть вопросы?

Незнакомец молчал. Про спецназ, поднятый по тревоге, Санин, естественно, приврал, но он почувствовал, что сейчас такой момент, когда этот горе-рэкетир поверит во все, тем более зная про тестя генерала. Да и потом, за семь лет нелегкой работы банкиром Санин умел отличить профессионального налетчика от дилетанта.

— Я тебя больше не задерживаю, малыш. Ты можешь идти.

Наступила пауза. Санин сделал ставку на хорошее воображение противника, и она сработала.

— Хорошо, я сдаюсь, — вытерев рукавом пот со лба, пробормотал посетитель.

— Э нет, так не пойдет, — торжествующе засмеялся Санин, чувствуя слабину бандита. — Отсрочки в таких платежах не бывает. Да и на слово у нас давно никто не верит.

— Вот мой паспорт. — Незнакомец бросил его на стол. — Он настоящий. Этого мало?

— Этого мало, мой милый! — улыбнулся Санин, но паспорт все же взял и, открыв его, прочитал: «Проборцев Леонид Сергеевич, 1961 года рождения, город Москва…» Паспорт действительно оказался подлинным, еще один прокол налетчика. Прописан Проборцев был на Онежской улице.

— На Онежской живут мои родители, — прокомментировал Леонид. — Мой отец известный химик-токсиколог, я, как говорят, пошел по его стопам. Ваши люди могут поехать с нами, я покажу, где мы находимся, чем занимаемся. Нам действительно нужны были деньги, у нас много наработок, я подумал, вас это может заинтересовать. Все, что я рассказал, чистая правда. Мы просто встали перед дилеммой: либо распускать людей, либо срочно найти деньги… — Проборцев помолчал. — Я не бандит, поверьте мне, я просто несчастный; но талантливый человек, которого нужда заставила решиться на отчаянный шаг. Вот моя исповедь…

Он покорно опустил голову, полагаясь полностью на волю Санина, и Виталику это понравилось. Он любил такие минуты, когда ощущал свою власть над людьми, думая о себе как о незаурядном великом человеке, способном изменить весь мир.

Он вернул Леониду паспорт. Задумался. Если придется сражаться со Станкевичем, а дело, видимо, к тому идет, то привычные способы тут не сгодятся: на желтолицего киллера не натравишь. Да и что толку? Главное — выпотрошить из него побольше денег, а для этого жесты и действия нужны тонкие и деликатные. Неординарные. Если уж запугивать, то изящно. А иметь побольше денег и Санину бы не помешало. Убивать же всю команду Проборцева — шум большой, часть разбежится, покажет на Санина, которого они задумали подоить. А посадить этого со товарищи на пять лет в тюрягу тоже резона мало. Они отсидят, обозлятся и, выйдя из зоны, уже начнут мстить без всякого предупреждения. Врагов Санин наживет отчаянных.

— Хорошо, мои люди съездят с тобой, все проверят, а дальше я решу, как быть, — помолчав, проговорил Виталик. — Если все так, как говоришь, и выкажешь себя не мальчиком, но мужем, то найдем способ, как тебе помочь. Сейчас, как сам понимаешь, мне трудно поверить твоим заверениям. Докажешь, заслужишь доверие, тогда ноу проблем.

— Я докажу! — решительно сказал Леонид.

Санин вызвал начальника службы безопасности Гринева. Он знал, что вся его охрана была приведена в состояние полной боевой готовности, Костя Гринев все это время сидел у монитора, напряженно наблюдая за посетителем и слушая их разговор. Три миниатюрные видеокамеры были вмонтированы в ручки верхних шкафов и обнаружить их было не под силу даже профессионалу. Виталик отвалил за это кучу денег, и не зря. Предъявленные записи, когда дело касалось недругов, действовали магически. Самые крутые финансисты ломались и соглашались на условия Виталика, особенно если в запальчивости позволяли себе бросить лишнее разоблачительное словцо в адрес правительства или Президента.

Камеры незаметно включал сам Виталик. А он включал их всегда, либо когда на прием приходил незнакомый ему человек, либо когда беседу со знакомым надо было записать намеренно. Тогда Гринев садился за пульт и, как заправский оператор, легко маневрировал камерами, наезжая, укрупняя нужные документы, детали. Больше никто за пультом не присутствовал, Санин доверял лишь Косте. Еще двое доверенных лиц охраны знали о существовании видеокамеры, но куда она вмонтирована и как осуществляется связь с пультом, было для них неведомо.

Поэтому прояви Проборцев ненужное малейшее шевеление, и Костя с охраной ворвался бы в кабинет и скрутил бандита.

Вошел Гринев и незаметно кивнул: все в порядке, все под контролем.

— Съездишь… — Санин указал взглядом на Проборцева.

Гринев кивнул.

— Но смотри, парень, — угрожающе проговорил Виталик. — Если это финт ушами, то ты проклянешь тот день, когда родился на белый свет.

— Я, конечно, полный идиот, что уже признаю без возражений, но все же не даун, — усмехнулся Леонид.

— Позвонишь мне и, может быть, подъедешь, я буду дома, — сказал Санин Гриневу.

Начальник охраны кивнул и вышел с Проборцевым из кабинета, а Виталик минут десять сидел неподвижно. Потом поднялся, налил себе полстакана водки и залпом выпил. Вернулся к столу. Нажал кнопку помощника на пульте.

— Сережа, подготовь платежку еще на двадцать миллионов в Лондон… Я ее подпишу…

— Но, Виталий Александрович, мы решили ограничиться пока половиной суммы… — не понял помощник.

— Так надо, — помедлив, сказал Санин. — И мне важно, чтобы эта сумма ушла сегодня же!

5

Олег Дмитриевич Шелиш, первый вице-премьер правительства, играл на дачном земляном корте со своей женой, Эллой, в теннис. Он вел первый сет со счетом 5:2 и начинал на своей подаче новый гейм. Элла нервничала, покачиваясь всем телом и ожидая сильный, крученый удар мужа, взять который ей не всегда удавалось. Она не любила проигрывать. Даже мужу. Но Олег, желая задобрить женушку, намеренно отправил два раза мяч в сетку, и Элла повела гейм — 0:15.

— Давай без поддавков! — обрадовавшись, задиристо выкрикнула она.

Олег несильно подал мяч, и Элла, взяв его, резко ударила в самый край корта. Шелиш, не ожидав такого сложного удара, еле дотянулся до мяча и подвесил свечу, дав возможность противнику легко с ним расправиться. 0:30. Элла радостно подпрыгнула и взмахнула руками. Он улыбнулся. Шелиш любил, когда она радовалась. И снова спокойно переправил мяч за сетку, давая ей возможность для ловкого обманного финта, и жена этим тотчас же воспользовалась. Так, играя вполсилы, Олег позволил жене выиграть у него сразу два гейма, но взял на своей подаче третий, закончив в свою пользу первый сет. Второй выиграла Элла. Третий — Олег. Вымотавшись за два с половиной часа на корте, они, усталые, поплелись вдвоем в душ, и прямо там, возбудившись, занялись любовью. Темпераментная, легко возбудимая Элла закричала во весь голос, застонал и Шелиш, дрожа от переполнявшей его страсти. Так сладко ему было любить ее, и в эти редкие минуты он чувствовал себя по-настоящему счастливым.