Второй мир

— Первая леди возвращается! — через весь зал крикнул Смертон.

Клэнси прошагал мимо мониторов, за которыми сидели сосредоточенные сотрудники ЦУБ, мимо рядов сенсокресел, приготовленных для тех, кому нужно было попасть во Второй мир, и очутился в небольшой отдельной секции за большим аппаратным залом.

В президентском Переходном отсеке стояли шесть сенсокресел; три из них были заняты. На каждом сидящем в кресле были специальные очки для виртуального пространства и простой киберкостюм, легкое одеяние с запахом типа кимоно, сделанное из особо обработанного хлопка со вшитыми биосенсорами. Такие костюмы были удобнее затылочных микромодулей, которые надевали агенты Секретной службы и опытные путешественники по Виртуалу.

Первая леди, тоже в кимоно, села в кресле, выпрямилась и изумленно огляделась по сторонам, как будто очнулась ото сна. Она, как и многие другие, овладевала искусством путешествий в виртуальной реальности медленно и с трудом. Все было связано с биоритмами. Пребывание во Втором мире трудностей не составляло; труднее всего было приспособиться к перемещению туда и обратно.

Клэнси ждал. Техник Белого дома помог Энни Диксон снять костюм. Справа от нее из Второго мира вернулся Джо Мейснер. Он был опытным путешественником и потому сразу встал на ноги. Клэнси был в курсе своеобразных пристрастий главы президентской администрации. Он часто проводил в «Изумрудном городе» ночи напролет и участвовал в многочисленных оргиях.

— Новости есть? — Первая леди посмотрела на Клэнси.

— Пока нет, мэм.

— Что удалось выяснить? — спросил Мейснер.

— Все произошло… — Клэнси глянул на часы, — за последние десять минут. Мы делаем все, что в наших силах.

Энни Диксон подошла к третьему сенсокреслу, в котором находилось тело ее мужа — неподвижное, почти безжизненное. Его можно было бы принять за труп, если бы не мышечные подергивания и ровное дыхание. Будить мужа Энни не стала; ей объяснили, что прикосновения могут иметь необратимые последствия для человека, который пребывает в Виртуале. Первая леди взмахнула рукой в воздухе рядом со щекой мужа.

— По-моему, лучше будет, если здесь останется только технический персонал, — продолжал Клэнси. — Мадам, мне нужно вернуться в Центр управления. Если вам угодно, вас проводят в ваши личные апартаменты, а мы пока разберемся в том, что здесь происходит.

— Нет, я, пожалуй, еще побуду здесь… если вы не против. — Энни бросила последний взгляд на мужа, глубоко вздохнула и следом за Клэнси вышла в Центр управления.

— Вице-президент уже в курсе? — спросил Мейснер у Клэнси.

— Нет. Вначале надо самим понять, что случилось.

Меньше всего Клэнси было нужно, чтобы об исчезновении президента поползли слухи.

— Запись нашли! — крикнул Галлахер.

Клэнси понимал, что запись, сделанная камерой видеонаблюдения, скорее всего, придется не по душе первой леди. Он обернулся и посмотрел ей в лицо. Мельком заметил, как озабочен Мейснер. К черту Мейснера! Он тоже участвовал в подготовке «сюрприза»… Чем он лучше Тедди Диксона? Клэнси стремился защитить вовсе не Мейснера, а Энни Диксон. Но запись просмотреть необходимо; возможно, они найдут в ней ответ на свои вопросы.

— Камера… записывала все после того, как президент покинул Зал съездов… — Клэнси помолчал. — Нам необходимо просмотреть все записи.

— Ну и что? — Энни Диксон подняла на него непонимающий взгляд.

— Их содержание может вас огорчить, мэм.

— Почему? — Энни оглядела всех присутствующих.

Все смущенно замолчали и потупились. На миг она почувствовала себя полной дурой, как будто она стоит перед ними голая и беззащитная. Но она выдержала. Агенты Секретной службы прекрасно знают, каков Тедди Диксон на самом деле; возможно, они тоже его покрывают, тоже участвуют в заговоре.

— Не знаю, захочется ли вам смотреть… некоторые эпизоды. — В последний раз Клэнси попытался ее отговорить.

— Дон, я уже большая девочка. Включайте запись!

— Есть, мэм! — Клэнси подал знак Галлахеру, чтобы тот включил воспроизведение.

Всеобщее внимание было приковано к левому из трех центральных мониторов.

— Сосредоточьтесь на том, чем вы сейчас занимаетесь. Не обращайте внимания на то, что вас непосредственно не касается, — инструктировал тем временем Галлахер своих подчиненных, которые продолжали проверять гостей. Он подождал, пока те повернутся к своим мониторам и начнут снова просматривать события праздничного вечера, выискивая крохотные зацепки, которые могут навести их на след президента. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы поползли слухи о том, что совсем недавно происходило в Овальном кабинете.

На мониторе показался коридор перед Дублем Овального кабинета. Вот приехал лифт; из кабины вышла Мэрилин Монро. После того как устройство просканировало ее радужную оболочку, стеклянная дверь открылась, и Монро вошла в Овальный кабинет. Затем на втором из трех мониторов ожила камера в самом кабинете. Покачивая бедрами, Мэрилин подошла своей знаменитой походкой к столу, огляделась по сторонам и села в президентское кресло. Она чуть отъехала от стола и стала любоваться видом из окна. Внезапно она рассмеялась, очевидно наслаждаясь зрелищем и предвкушая то, что будет дальше.

— Она знает, что ее снимают, — заметил Галлахер.

— Кто ее пригласил? — спросил Клэнси, заранее зная, что приглашение шло через Мейснера. Глава президентской администрации почему-то молчал. — И кто ввел ее данные в сканер? — Он оглянулся на Галлахера. — Кто подтвердил, что все в порядке?

Галлахер негромко ответил:

— Нам приказали пропустить ее.

— Вы следили за ней отсюда?

— Только до того, как она вошла. Я бы не позволил никому наблюдать, что будет дальше. Мы здесь для охраны, а не для шпионажа.

— Так кто ее пропустил?

— Мой аппарат, — признался Мейснер.

— Почему?

— Нас… — Мейснер упорно отводил взгляд от Энни Диксон, — нас попросили.

Ожил еще один монитор; все увидели, как приехал еще один лифт. Из коридора в комплекс вошел президент со свитой. После короткого разговора спутники Диксона остались в соседней комнате. В Овальный кабинет президент вошел в одиночку.

Клэнси увидел самого себя. Он устраивался поудобнее, собираясь ждать снаружи.

Второй экран почернел.

— Трансляция автоматически прекращается, когда президент находится в личных апартаментах, — объяснил Галлахер. — Так положено по инструкции.

— Но запись-то ведется? — спросил Клэнси.

— Да, запись по-прежнему ведется и передается на центральный сервер. Через установленное время она уничтожается.

— Нам нужно посмотреть эту запись.

— Доступ к таким записям может быть получен только с согласия президента или по ордеру Верховного суда. По-моему, так заведено еще со времен Никсона.

— Вы знаете, где достать саму запись? — спросил Мейснер.

— Да, сэр.

— Я согласен с Доном. Мы должны посмотреть ее.

— Я не имею права ее вам показывать.

— Пол, ради всего святого! — в досаде воскликнул Клэнси. — Сейчас ситуация из ряда вон… Пока мы здесь прохлаждаемся и спорим, пока будем ждать ордера Верховного суда — а он, как тебе известно, иногда заседает и несколько часов, а то и несколько дней, — президент, возможно, находится в опасности! Тебе хотя бы известно, что на той записи?

— Конечно нет. И все-таки я никак не могу ее показать.

— Пол, у нас меньше двадцати часов! Его необходимо найти и извлечь оттуда, куда его за… куда он попал. Если он пробудет там больше времени, у него мозги расплавятся… — Клэнси повернулся к первой леди: — Извините, миссис Диксон.

— Ничего, Дон. Вы правы, — кивнула она. — Нам нужно просмотреть запись.

— Пол, теперь все зависит от тебя. Ты попадешь в историю, но только как? Хочешь стать тем, кто все делал по инструкции, или героем, который спас президента?

— Ладно, — согласился в конце концов Галлахер. — Но мне нужна санкция… от него. — Он жестом показал на Мейснера.

— Считайте, что вы ее уже получили! — отмахнулся Мейснер.